Неточные совпадения
— Этому вопросу нет места, Иван. Это — неизбежное столкновение двух привычек
мыслить о мире. Привычки эти издревле с нами и совершенно непримиримы, они всегда будут разделять людей на идеалистов и материалистов. Кто прав? Материализм — проще, практичнее и оптимистичней, идеализм — красив, но бесплоден. Он — аристократичен, требовательней к человеку. Во всех системах мышления о мире скрыты, более или менее искусно,
элементы пессимизма; в идеализме их больше, чем в системе, противостоящей ему.
Сначала мне показалось странным сопоставление — царь и хунхузы, но, вникнув в смысл его слов, я понял ход его
мысли. Раз происходит сортировка людей по сословиям, то должны быть богатые и бедные, праздные и трудящиеся. Раз их сортируют на честных и бесчестных, то преступный
элемент отделяется, ассоциируется и образует нечто вроде особой касты, по-китайски именуемой хунхузами.
Только в том и была разница, что Natalie вносила в наш союз
элемент тихий, кроткий, грациозный,
элемент молодой девушки со всей поэзией любящей женщины, а я — живую деятельность, мое semper in motu, [всегда в движении (лат.).] беспредельную любовь да, сверх того, путаницу серьезных идей, смеха, опасных
мыслей и кучу несбыточных проектов.
Чему-нибудь послужим и мы. Войти в будущее как
элемент не значит еще, что будущее исполнит наши идеалы. Рим не исполнил ни Платонову республику, ни вообще греческий идеал. Средние века не были развитием Рима. Современная
мысль западная войдет, воплотится в историю, будет иметь свое влияние и место так, как тело наше войдет в состав травы, баранов, котлет, людей. Нам не нравится это бессмертие — что же с этим делать?
Он вспомнил, что еще в Москве задумал статью «О прекрасном в искусстве и в жизни», и сел за работу. Первую половину тезиса, гласившую, что прекрасное присуще искусству, как обязательный
элемент, он, с помощью амплификаций объяснил довольно легко, хотя развитие
мысли заняло не больше одной страницы. Но вторая половина, касавшаяся влияния прекрасного на жизнь, не давалась, как клад. Как ни поворачивал Бурмакин свою задачу, выходил только голый тезис — и ничего больше. Даже амплификации не приходили на ум.
В известном смысле Хомякова можно назвать православным модернистом, у него есть некоторое родство с католическим модернизмом — борьба против схоластики и против интеллектуалистического понимания догматов, сильный модернистический
элемент защиты свободной критической
мысли.
В самой германской
мысли есть
элемент, нам враждебный, особенно в Гегеле, в Ницше и, как это ни странно, в Марксе.
Я все время подчеркивал профетический
элемент в русской литературе и
мысли XIX в.
Об отношении славянофильской
мысли к государству и власти и об анархическом
элементе в их
мысли речь будет в особой главе.
Но самая проблематика
мысли к началу XX в. очень усложнилась, и в нее вошли новые веяния, новые
элементы.
В русской
мысли преобладает моральный
элемент над метафизическим, и за ней скрыта жажда преображения мира.
Он хочет быть не философом, а богословом, но в его богословии есть много философских
элементов, и для его
мысли большое значение имеют Платон и Шеллинг.
В русскую идею Л. Толстой входит, как очень важный
элемент, без которого нельзя
мыслить русского призвания.
Эта
мысль сама по себе очень заманчива: земледельческий труд, по-видимому, содержит все
элементы, необходимые для того, чтобы занять ссыльного, приохотить его к земле и даже исправить.
Такое неравномерное распределение полов неизбежно в ссыльной колонии и уравновешение может произойти только с прекращением ссылки или когда на остров начнет приливать иммиграционный
элемент, который сольется со ссыльным, или появится у нас своя мистрис Фрей, которая будет энергически пропагандировать
мысль об отправлении на Сахалин для развития семейственности транспорта честных девушек из бедных семейств.
С закатом солнца, в тихий летний вечер, улетает и моя старуха, — конечно, тут не без нравоучительной
мысли; и вот в это-то самое мгновение, вместо напутственной, так сказать, слезы, молодой, отчаянный прапорщик, избоченясь и фертом, провожает ее с поверхности земли русским
элементом забубенных ругательств за погибшую миску!
Мысль ограждать невежественную массу крестьян от притязаний чиновников-взяточников несомненно увлекала и его самого, но она сделалась для него еще более привлекательною вследствие того, что к задаче ограждения пристегивали еще, с начальственного соизволения, воспитательный
элемент.
Ясно, что при такой обстановке совсем невозможно было бы существовать, если б не имелось в виду облегчительного
элемента, позволяющего взглянуть на все эти ужасы глазами пьяного человека, который готов и море переплыть, и с колокольни соскочить без всякой
мысли о том, что из этого может произойти.
Гнетомый этими
мыслями, Имярек ближе и ближе всматривался в свое личное прошлое и спрашивал себя: что такое «друг» и «дружба» (этот вопрос занимал его очень живо — и как
элемент общежития, и в особенности потому, что он слишком близко был связан с его настоящим одиночеством)? Что такое представляет его собственная, личная жизнь? в чем состояли идеалы, которыми он руководился в прошлом? и т. д.
Его даже не смущает
мысль, что в том, чего, по его мнению, еще довольно останется,могут, в свою очередь, образоваться
элементы, которые тоже, пожалуй, черпать придется.
Затем автор «Истории Петра Великого» подробно развивает свою
мысль, показывая, в какой степени развиты были у нас основные государственные
элементы, служащие основою могущества и благоденствия гражданских обществ.
Казалось бы, чего же лучше? Сам историк, начертавши эту великолепную картину древней Руси, не мог удержаться от вопросительного восклицания: «Чего же недоставало ей?» Но на деле оказалось совсем не то: древней Руси недоставало того, чтобы государственные
элементы сделались в ней народными. Надеемся, что
мысль наша пояснится следующим рядом параллельных выписок из книги г. Устрялова, приводимых нами уже без всяких замечаний...
Мне кажется, так
мыслит большинство культурных людей, так как в настоящее время отсутствие в любви нравственного и поэтического
элемента третируется уже, как явление атавизма; говорят, что оно есть симптом вырождения, многих помешательств.
Притязание неокантианцев на всецелое порождение мышлением объекта
мысли (reiner Ursprung [Чистое первоначало (или первоисточник) (нем.) — одно из основных понятий в философии Г. Когена, обозначающее тот или иной исходный
элемент, на основе которого формируется все достояние мышления.
Таким исходным
элементом для Когена является понятие бесконечно малого.]) есть самообман, ибо условно методологические операции
мысли, служащие лишь для ассимилирования
мыслью ее объекта, здесь смешиваются с самим объектом.
Кто мог бы
мыслить здесь нечто, определенное границей, протяженное в пространстве, разделенное на части, составленное из
элементов и случайных признаков?
«Наша
мысль, в своей чисто логической форме, не способна представить себе действительную природу жизни, — говорит Бергсон. — Жизнь создала ее в определенных обстоятельствах для воздействия на определенные предметы;
мысль — только проявление, один из видов жизни, — как же может она охватить жизнь?.. Наш ум неисправимо самонадеян; он думает, что по праву рождения или завоевания, прирожденно или благоприобретено, он обладает всеми существенными
элементами для познания истины».
Философская
мысль есть сложное образование и даже в наиболее логических и приглаженных философских системах можно открыть совмещение противоречивых
элементов.
Совершенное разложение личности, т. е. единства и цельности «я», мы видим в творчестве Пруста. «Я» разлагается на
элементы, ощущения и
мысли, образ и подобие Божье погибает, все погружается в душевную паутину.
Несмотря на консервативный
элемент своего миросозерцания, славянофилы были горячими защитниками свободы личности, свободы совести,
мысли, слова и своеобразными демократами, признавали принцип верховенства народа.
Элемент анархический очень силен и в русской
мысли XIX века.
Если в греческой
мысли, у Плотина, в идеалистической философии интеллектуальный
элемент, признанный духовным по преимуществу, вытесняет
элемент сердечный, душевно-эмоциональный, то в аскетической святоотеческой литературе и в литературе мистической нередко интеллектуальный
элемент отнесен к душевному, а не духовному, и вытесняется.