Неточные совпадения
— Ну… Встретились за городом. Он ходил новое ружье пробовать.
Пошли вместе. Я спросил: почему не берет выкуп за голубей? Он меня учить начал и получил в ухо, — тут черт его подстрекнул замахнуться на меня ружьем, а я ружье вырвал, и мне бы — прикладом —
треснуть…
Только мы расстались с судами, как ветер усилился и вдруг оказалось, что наша фок-мачта клонится совсем назад, еще хуже, нежели грот-мачта. Общая тревога; далее
идти было бы опасно: на севере могли встретиться крепкие ветра, и тогда ей несдобровать. Третьего дня она вдруг
треснула; поскорей убрали фок. Надо зайти в порт, а куда? В Гонконг всего бы лучше, но это значит прямо в гости к англичанам. Решили спуститься назад, к группе островов Бабуян, на островок Камигуин, в порт Пио-Квинто, недалеко от Люсона.
Я зачерпнул воды-то, уж и на трап
пошел, а он откуда-то и подвернулся, вырвал кувшин, вылил воду назад да как
треснет по затылку, я на трап, а он сзади вдогонку лопарем по спине съездил!» И опять засмеялся.
Показалось вовсе не страшно, хоть и темнело, уже день таял, когда мы выехали за околицу. Мело как будто полегче. Косо, в одном направлении, в правую щеку. Пожарный горой заслонял от меня круп первой лошади. Взяли лошади действительно бодро, вытянулись, и саночки
пошли метать по ухабам. Я завалился в них, сразу согрелся, подумал о крупозном воспалении, о том, что у девушки, может быть,
треснула кость черепа изнутри, осколок в мозг вонзился…
Товарищи приняли Павла, как обыкновенно принимают новичков: только что он уселся в классе, как один довольно высокий ученик подошел к нему и крепко
треснул его по лбу, приговаривая: «Эка, парень, лбина-то!» Потом другой шалун
пошел и нажаловался на него учителю, говоря, что будто бы он толкается и не дает ему заниматься, тогда как Павел сидел, почти не шевелясь.
Этак станешь посылать-то без разбору — так, чего доброго, — напляшешься с ними; повадятся: давай да давай… я ведь знаю нашего молодца: вот Терентий Федорыч пишет, что он опять стал ездить на игру; как напишет, что проигрался, да к горлу пристало, тут ему и деньги будут, а раньше не
пошлю, хоть он себе там
тресни в Петербурге-то!
Право, я почувствовал желание швырнуть в него что попало или
треснуть его стаканом по лбу, — так он был мне в эту минуту досадителен и даже противен своею безнадежною бестолковостью и беспомощностью… И только тут я понял всю глубину и серьезность так называемого «петровского разрыва»… Этот «Попэнджой» воочию убеждал, как люди друг друга не понимают, но спорить и рассуждать о романе было некогда, потому что появился комиссионер и возвестил, что время
идти в вагон.
В ночь иней выпал: и на сучьях иней, и на шубе моей иней, и Демьян весь под инеем, и сыплется сверху иней. Разбудил я Демьяна. Стали мы на лыжи и
пошли. Тихо в лесу; только слышно, как мы лыжами по мягкому снегу посовываем, да кое-где
треснет дерево от мороза, и по всему лесу голк раздается. Один раз только живое что-то зашумело близехонько от нас и прочь побежало. Я так и думал, что медведь. Подошли к тому месту, откуда зашумело, увидали следы заячьи, и осинки обглоданы. Это зайцы кормились.
Под крик его и гам тут горьких слез
Из девичьей я слышала немало.
Не
треснул ли ее проклятый пес!
Он сам ушел. В испуге написала
Вам тут она. — Не помню, как донес
Меня господь. Ответ я обещала.
Прочтите же; а я пока
пойдуИ за калиткой стану — подожду».
—
Шел я это, вашескобродие, на пристань из кабака и был я, вашескобродие, выпимши… Однако
шел сам, потому от капитана приказ — на корвет являться как следует, на своих ногах… А этот вот самый арап, вашескобродие, привязался… Лопотал, лопотал что-то по-своему — поди разбери… А затем за руку взял… я и подумай: беспременно в участок сволокет… За что, мол?.. Ну, я и
треснул арапа, это точно, вашескобродие… Отпираться не буду… А больше нечего говорить, вашескобродие, и другой вины моей не было.
Девушка замялась, а внизу на лестнице слегка
треснула ступенька. «Это непременно Ропшин: он или подслушивает, или
идет сюда не пускать меня силой», — сообразил Горданов и, крепко сжав руку горничной, прошептал...
— Да что вы! Вы, верно, лимонад пили. Вот я так уж бы
треснул там, что знали бы, как кавказцы пьют. Недаром бы
слава прошла. Я бы показал, как пьют… А, Болхов? — прибавил он.
— Я-то? Ну, нет, брат, шалишь. Мне дальше титулярного не
пойти, хоть
тресни… Я необразованный.
— На веселье нужны деньги, — отвечал он сурово. — Дай целковенький прогулять, так
пойду, а не то, хоть
тресни, не выйду.
— И ударю тебя, и изругаю, и как не надо хуже высрамлю, — сказала, возвышая голос и на этот раз непритворно сердясь, Платонида Андревна. — Что это в самом деле за наказание! Ничего, балбеска этакой, не делает; на пильню его калачом не заманишь, торговле не учится, с пристани все норовит как бы ему домой скорей; да еще теперь что себе, мерзавец, вообразил? Голова б у другого
треснула такое подумать.
Иди ты, негодный, прочь! — крикнула она, размахнувшись на Авенира чашкой. — Прочь; а то сейчас брата крикну!
— И ей-Богу дам! И ударю тебя, и изругаю, и как не надо хуже высрамлю, — сказала, возвышая голос и на этот раз непритворно сердясь Платонида Андревна. — Что это в самом деле за наказание! Ничего балбеска этакой не делает; на пильню его калачом не заманишь; торговле не учится; с пристани все норовит, как бы ему домой скорей; да еще теперь, что себе, мерзавец, вообразил? Голова б у другого
треснула такое подумать.
Иди ты, негодяй, прочь! — крикнула она, размахнувшись на Авенира чашкой.