Неточные совпадения
Вдоль решетки Таврического сада шла группа людей, десятка два, в центре, под конвоем трех солдат, шагали двое: один без шапки, высокий, высоколобый, лысый, с
широкой бородой медного блеска, борода встрепана,
широкое лицо измазано кровью, глаза полуприкрыты, шел он, согнув шею, а рядом с ним прихрамывал, качался тоже очень рослый, в шапке, надвинутой на
брови, в
черном полушубке и валенках.
В шапке
черных и, должно быть, жестких волос с густосиними щеками и
широкой синей полосой на месте усов, которые как бы заменялись толстыми
бровями, он смотрел из-под нахмуренных
бровей мрачно, тяжело вздыхал, его толстые ярко-красные ‹губы› смачно чмокали, и, спрятав руки за спину, не улыбаясь, звонким, но комически унылым голосом он рассказывал...
Я посмотрел на него. Редко мне случалось видеть такого молодца. Он был высокого роста, плечист и сложен на славу. Из-под мокрой замашной рубашки выпукло выставлялись его могучие мышцы.
Черная курчавая борода закрывала до половины его суровое и мужественное лицо; из-под сросшихся
широких бровей смело глядели небольшие карие глаза. Он слегка уперся руками в бока и остановился передо мною.
Глаза темные,
брови широкие и красные, голова небольшая, шея довольно толстая; издали глухарь-косач покажется
черным, но это несправедливо: его голова и шея покрыты очень темными, но в то же время узорно-серыми перышками; зоб отливает зеленым глянцем, хлупь испещрена белыми пятнами по
черному полю, а спина и особенно верхняя сторона крыльев — по серому основанию имеют коричневые длинные пятна; нижние хвостовые перья — темные, с белыми крапинками на лицевой стороне, а верхние, от спины идущие, покороче и серые; подбой крыльев под плечными суставами ярко-белый с
черными крапинами, а остальной — сизо-дымчатый; ноги покрыты мягкими, длинными, серо-пепельного цвета перышками и очень мохнаты до самых пальцев; пальцы же облечены, какою-то скорлупообразною, светлою чешуйчатою бронею и оторочены кожаною твердою бахромою; ногти темные, большие и крепкие.
В другом вагоне у него был целый рассадник женщин, человек двенадцать или пятнадцать, под предводительством старой толстой женщины с огромными, устрашающими,
черными бровями. Она говорила басом, а ее жирные подбородки, груди и животы колыхались под
широким капотом в такт тряске вагона, точно яблочное желе. Ни старуха, ни молодые женщины не оставляли ни малейшего сомнения относительно своей профессии.
Симеон был сухопарый, сутуловатый, молчаливый и суровый человек, с прямыми
широкими плечами, брюнет, шадровитый, с вылезшими от оспы плешинками
бровями и усами и с
черными, матовыми, наглыми глазами.
Тут было пять или шесть женщин. Одна из них, по виду девочка лет четырнадцати, одетая пажом, с ногами в розовом трико, сидела на коленях у Бек-Агамалова и играла шнурами его аксельбантов. Другая, крупная блондинка, в красной шелковой кофте и темной юбке, с большим красивым напудренным лицом и круглыми
черными широкими бровями, подошла к Ромашову.
Показалось миловидное, немножко
широкое, но свежее лицо с веселыми карими глазами и
черными бровями.
К этому сходству немало также способствовали густые
черные брови, серые глаза навыкате,
широкие калмыцкие скулы, пышный трехъярусный подбородок и коротенькие ноги наподобие обруча, или, как говорится, «кибитки».
Он засмеялся и взял ее за руку. Ее
широкое, очень серьезное, озябшее лицо с тонкими
черными бровями, поднятый воротник пальто, мешавший ей свободно двигать головой, и вся она, худощавая, стройная, в подобранном от росы платье, умиляла его.
А потом опять пили горилку и под конец «вдаряли гопака». Пиджак летел с
широких плеч Бориса в угол комнаты, а сам он лихо носился из конца в конец и притопывал «чоботами», и присвистывал, и лукаво поводил
черными бровями.
Он одет в темный бешмет, поверх которого накинута на плечи косматая бурка. Папаха из
черного барана низко надвинута на лоб. Из-под нее глядит сухое, подвижное старческое лицо с седыми нависшими
бровями. Длинная,
широкая и белая, как лунь, борода почти закрывает грудь его запыленного бешмета.
Черные, юношески быстрые глаза способны, кажется, охватить взглядом и небо, и бездны, и горы разом.
У
широкой степной дороги, называемой большим шляхом, ночевала отара овец. Стерегли ее два пастуха. Один, старик лет восьмидесяти, беззубый, с дрожащим лицом, лежал на животе у самой дороги, положив локти на пыльные листья подорожника; другой — молодой парень, с густыми
черными бровями и безусый, одетый в рядно, из которого шьют дешевые мешки, лежал на спине, положив руки под голову, и глядел вверх на небо, где над самым его лицом тянулся Млечный путь и дремали звезды.
Из проулка навстречу нам вышла парочка. Молодцеватый парень с русой бородкой и девушка в красном платочке медленно переходили дорогу, тесно прижавшись друг к другу. С
широкого, миловидного лица девушки без испуга глянули на меня глаза из-под
черных бровей. Кажется, это была Дунька.
Из сеней выглянула девушка с
широким лицом и бойкими глазами под
черными бровями. Она с любопытством оглядела меня и исчезла.
Предо мной стояла женщина очень большого роста, выше меня, сухая, но стройная. Лицо ее, немного смуглое, уже с морщинами, было не то что прозрачное, а какое-то бестелесное. С этого лица смотрели два большие
черные глаза, из-под
широких бровей и длинных ресниц. Нос почти орлиный.
Черные, с легкой проседью, волосы вились за уши. Худое тело выступало из серого узкого платья, без всякой отделки. Вот какую наружность имеет Лизавета Петровна.
Взор строгий из-под пушистых
бровей, смуглое лицо, белая борода по колена;
черная,
широкая мантия, исписанная каббалистическими знаками кровавого цвета, — все это должно было поразить пришедшего.
Огарок сальной свечи, воткнутый в баночку из-под помады, освещал его русую бороду, толстый
широкий нос, загорелые щеки, густые
черные брови, нависшие над закрытыми глазами…