Неточные совпадения
Как произвелись первые покупки, читатель уже видел; как пойдет дело далее, какие будут удачи и неудачи герою, как придется разрешить и преодолеть ему более трудные препятствия, как предстанут колоссальные образы, как двигнутся сокровенные рычаги
широкой повести, раздастся далече ее
горизонт и вся она примет величавое лирическое течение, то увидит потом.
Между тем гроза стала удаляться, но молнии еще долго вспыхивали на небе, отражаясь
широким пламенем на
горизонте, и тогда особенно отчетливо можно было рассмотреть контуры отдаленных гор и тяжелые дождевые тучи, сыпавшие дождем вперемежку со снегом.
Огромный звездный свод висит над
широкой темной лощиной. На
горизонте смутно рисуется группа тополей и темный массив «магазина». Кругом беспорядочно разбросаны огоньки.
Да и дорога пошла повеселее, все озимями и яровою пашней; пространства, усеянные пеньками, встречались реже,
горизонт сделался
шире и чище; по сторонам виднелись церкви, помещичьи усадьбы, деревни.
С каждым шагом вперед
горизонт раздается
шире и
шире; из-за узорчатой прорези елового леса выступают гряды синих гор, которые тянутся к северу тяжелыми валами, точно складки обросшей зеленой щетиной кожи какого-то чудовища.
Баламутский завод был прикрыт
широкой горой; на
горизонте расплывшимся пятном чуть виднелся Кукарский завод.
И вот он смекает, смекает — и чем больше смекает, тем
шире становятся его
горизонты.
Словно шел по узкому, как лезвие ножа, высочайшему горному хребту и на одну сторону видел жизнь, а на другую видел смерть, как два сверкающих, глубоких, прекрасных моря, сливающихся на
горизонте в один безграничный
широкий простор.
…Впереди лодки, далеко на
горизонте, из черной воды моря поднялся огромный огненно-голубой меч, поднялся, рассек тьму ночи, скользнул своим острием по тучам в небе и лег на грудь моря
широкой, голубой полосой.
По лавам он перешел на тот берег. Там, где в прошлом году была рожь, теперь лежал в рядах скошенный овес. Солнце уже зашло, и на
горизонте пылало
широкое красное зарево, предвещавшее на завтра ветреную погоду. Было тихо. Всматриваясь по тому направлению, где в прошлом году показался впервые черный монах, Коврин постоял минут двадцать, пока не начала тускнеть вечерняя заря…
Когда надоедало ходить, я останавливался в кабинете у окна и, глядя через свой
широкий двор, через пруд и голый молодой березняк, и через большое поле, покрытое недавно выпавшим, тающим снегом, я видел на
горизонте на холме кучу бурых изб, от которых по белому полю спускалась вниз неправильной полосой черная грязная дорога.
Только изредка слышались в рядах звон тяжелого орудия, звук столкнувшихся штыков, сдержанный говор и фырканье лошади. По запаху сочной и мокрой травы, которая ложилась под ногами лошади, легкому пару, подымавшемуся над землей, и с двух сторон открытому
горизонту можно было заключить, что мы идем по
широкому роскошному лугу.
Только далеко на
горизонте, в том месте, где зашло солнце, небо еще рдело багровыми полосами, точно оно было вымазано
широкими ударами огромной кисти, омоченной в кровь.
И почему так трудно понять это нам, которые с детства росли на «
широких умственных
горизонтах», когда это так хорошо понимают люди, которым каждую пядь этих
горизонтов приходится завоевывать тяжелым трудом?
Оно быстро увеличивается, раздувается в громадную черную тучу, тяжело нависшую над
горизонтом. Вода там сереет. Туча эта поднимается выше и выше, отрывается от
горизонта, сливается с океаном
широким серым дождевым столбом, освещенным лучами солнца, и стремительно несется на корвет. Солнце скрылось. Вода почернела. В воздухе душно. Вокруг потемнело, точно наступили сумерки.
Ну, а потом поступил я в вечернюю трехклассную школу, кончил там, — после этого, конечно, получил довольно
широкий умственный
горизонт.
Из слухового окна зарево кажется
шире и багровей. Виден огонь. На
горизонте тянется длинная ярко-золотая полоска. Она двигается и переливается, как ртуть.
Он не задавался мечтами о
широкой деятельности, не требовал себе обширного
горизонта; он говорил, что можно и достаточно быть полезным в маленьком кругу, что принесение пользы надо соразмерять с силами и возможностью человека, он указывал на лепту вдовицы, поставленную Великим Учителем выше богатых приношений.
Какие
широкие, и научные, и жизненные,
горизонты открывались перед ним! Положение, известность, обширная практика, уважение, почет — все это являлось равным миллиону, обладательницей которого была Надежда Корнильевна Алфимова, и который не радовал, а скорее смущал любящее сердце идеалиста Федора Осиповича.