Неточные совпадения
Он почувствовал, что этот гулкий вихрь вовлекает его, что тело его делает непроизвольные движения, дрожат
ноги,
шевелятся плечи, он качается из стороны в сторону, и
под ним поскрипывает пружина кресла.
Самгин почувствовал нечто похожее на толчок в грудь и как будто
пошевелились каменные плиты
под ногами, — это было так нехорошо, что он попытался объяснить себе стыдное, малодушное ощущение физически и сказал Дронову...
Сырая земля упруга
под ногами; высокие сухие былинки не
шевелятся; длинные нити блестят на побледневшей траве.
И все это карачится,
шевелится, шуршит, из-под
ног шарахается какой-то шершавый клубочек, а я прикован, я не могу ни шагу — потому что
под ногами не плоскость — понимаете, не плоскость, — а что-то отвратительно-мягкое, податливое, живое, зеленое, упругое.
Ромашов, который теперь уже не шел, а бежал, оживленно размахивая руками, вдруг остановился и с трудом пришел в себя. По его спине, по рукам и
ногам,
под одеждой, по голому телу, казалось, бегали чьи-то холодные пальцы, волосы на голове
шевелились, глаза резало от восторженных слез. Он и сам не заметил, как дошел до своего дома, и теперь, очнувшись от пылких грез, с удивлением глядел на хорошо знакомые ему ворота, на жидкий фруктовый сад за ними и на белый крошечный флигелек в глубине сада.
У театрального подъезда горели два фонаря. Как рыцарь, вооруженный с головы до
ног, сидел жандарм на лошади, употребляя все свои умственные способности на то, чтоб лошадь
под ним не
шевелилась и стояла смирно. Другой жандарм, побрякивая саблей, ходил пеший. Хожалый, в кивере и с палочкой, тоже ходил, перебраниваясь с предводительским форейтором.
Закутавшись в одеяло, я сидел, подобрав
ноги, на гробнице, лицом к церкви, и, когда
шевелился, гробница поскрипывала, песок
под нею хрустел.
Он не заметил, как дошёл до кустов сирени,
под окном спальни своей, он долго сидел, упираясь локтями в колена, сжав лицо ладонями, глядя в чёрную землю, земля
под ногами шевелилась и пузырилась, точно готовясь провалиться.
Одно только кажется Меркулову странным: как-то неровно идет сегодня белый мерин. Так и шатает его из стороны в сторону… Ишь как качнуло. Насилу удержался Меркулов, чтобы не полететь с лошади вперед головой. Нет, надо усесться верхом как следует. Пробует Меркулов перебросить правую
ногу на другую сторону, но
нога не
шевелится, отяжелела — точно к ней кто привязал странную тяжесть. А лошадь так и ходит, так и шатается
под ним. «Но, ты, че-ерт! Засну-ул?..»
Вот он и стал пытать, не будут ли мертвые лягушки двигать
ногами и от воздушного электричества. Для этого он взял лягушек, снял с них шкуру, отрезал головы и передние лапы и подвесил их медными крючками к крыше
под железный желоб. Он думал, что когда найдет гроза и в воздухе будет много электричества, то через медную проволоку электричество пройдет в лягушек, и они начнут
шевелиться.
Бейгуш смотрел на него сначала недоумело, а потом с усмешкой грустного снисхождения. На губах у него как будто
шевелилось и готово уже было сорваться слово «дурак», но Василий Свитка предупредительно дотронулся до него
под столом
ногою — и Бейгуш воздержался от всяких изъявлений своего мнения.
Лариса почти не оборонялась: это ей было и не
под силу; делая усилия вырваться, она только плотнее падала в объятия Горданова. Даже уста ее, теперь так решительно желавшие издать какой-нибудь звук, лишь
шевелились, невольно отвечая в этом движении поцелуям замыкавших их уст Павла Николаевича. Лара склонялась все более и более на его сторону, смутно ощущая, что окно
под ней уплывает к ее
ногам; еще одно мгновение, и она в саду. Но в эту минуту залаяла собака и по двору послышались шаги.
Катя сидела у фонтана
под горой и закусывала.
Ноги горели от долгой ходьбы, полуденное солнце жгло лицо. Дороги были необычно пусты, нигде не встретила она ни одной телеги. Безлюдная тишина настороженно прислушивалась, тревожно ждала чего-то. Даже ветер не решался
шевельнуться. И странно было, что все-таки шмели жужжат в зацветающих кустах дикой сливы и что по дороге беззаботно бегают милые птички посорянки, похожие на хохлатых жаворонков.
Все в комнате примолкло; самые шуты не
шевелились, будто страшась нарушить это занимательное зрелище. Волынской стоял, как вкопанный: он пожирал Мариорицу глазами, он весь был у
ног ее. На беду, княжна сидела по-восточному, и одна ножка ее, обутая в башмачок, шитый золотом, уютная, как воробышек, выглядывала из-под платья и дразнила его пылкое воображение. Государыня заметила силу его взглядов и сказала шутя, закрыв рукою лицо княжны...
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не
шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая
нога, вывернувшись из
под одеяла, зябла на голом полу.