Неточные совпадения
Со всех сторон горы неприступные, красноватые скалы, обвешанные зеленым плющом и увенчанные купами чинар, желтые обрывы, исчерченные промоинами, а там высоко-высоко золотая бахрома снегов, а внизу Арагва, обнявшись с другой безыменной речкой, шумно вырывающейся из
черного, полного
мглою ущелья, тянется серебряною нитью и сверкает, как змея своею чешуею.
Митя встал и подошел к окну. Дождь так и сек в маленькие зеленоватые стекла окошек. Виднелась прямо под окном грязная дорога, а там дальше, в дождливой
мгле,
черные, бедные, неприглядные ряды изб, еще более, казалось, почерневших и победневших от дождя. Митя вспомнил про «Феба златокудрого» и как он хотел застрелиться с первым лучом его. «Пожалуй, в такое утро было бы и лучше», — усмехнулся он и вдруг, махнув сверху вниз рукой, повернулся к «истязателям...
Он лежал в полудремоте. С некоторых пор у него с этим тихим часом стало связываться странное воспоминание. Он, конечно, не видел, как темнело синее небо, как
черные верхушки деревьев качались, рисуясь на звездной лазури, как хмурились лохматые «стрехи» стоявших кругом двора строений, как синяя
мгла разливалась по земле вместе с тонким золотом лунного и звездного света. Но вот уже несколько дней он засыпал под каким-то особенным, чарующим впечатлением, в котором на другой день не мог дать себе отчета.
Где-то далеко-далеко, за линией железной дороги, за какими-то
черными крышами и тонкими
черными стволами деревьев, низко, над темной землей, в которой глаз не видит, а точно чувствует могучий зеленый весенний тон, рдеет алым золотом, прорезавшись сквозь сизую
мглу, узкая, длинная полоска поздней зари.
И он быстрым, невольным жестом руки указал мне на туманную перспективу улицы, освещенную слабо мерцающими в сырой
мгле фонарями, на грязные дома, на сверкающие от сырости плиты тротуаров, на угрюмых, сердитых и промокших прохожих, на всю эту картину, которую обхватывал
черный, как будто залитый тушью, купол петербургского неба.
За ними, окутанные в серо-зеленую
мглу, слабо вырисовывались на совершенно
черном небе круглые и зубчатые деревья чащи.
Под нами был весь Кавказ с его снеговым хребтом, с пропастями, стремнинами, пиками, а ниже — с курчавой зеленью лесов. Вдали юг и восток были закрыты туманами, и
Черное море сияло, как эмаль, а на севере пестрели леса, плавни, степи, беспредельные, местами подернутые
мглой…
Картина была неприятная, сухая и зловещая: стоявшая в воздухе серая
мгла задергивала все небо
черным, траурным крепом; солнце висело на западе без блеска, как ломоть печеной репы с пригорелыми краями и тускло медной серединой; с пожелтевших заднепровских лугов не прилетало ни одной ароматной струи свежего воздуха, и вместо запаха чебреца, меруники, богородицкой травки и горчавки, оттуда доносился тяжелый пропаленный запах, как будто там где-то тлело и дымилось несметное количество слеглого сена.
Река ревет;
Могучий ток его несет
Вдоль берегов уединенных,
Где на курганах возвышенных,
Склонясь на копья, казаки
Глядят на темный бег реки —
И мимо их, во
мгле чернея,
Плывет оружие злодея…
Возница мне не ответил. Я приподнялся в санях, стал всматриваться. Странный звук, тоскливый и злобный, возник где-то во
мгле, но быстро потух. Почему-то неприятно мне стало, и вспомнился конторщик и как он тонко скулил, положив голову на руки. По правой руке я вдруг различил темную точку, она выросла в
черную кошку, потом еще подросла и приблизилась. Пожарный вдруг обернулся ко мне, причем я увидел, что челюсть у него прыгает, и спросил...
Он лег, и в полосу его сияния из мрака выплыли невидимые до той поры суда,
черные, молчаливые, обвешанные пышной ночной
мглой.
Проходя между барьером и первым рядом кресел, режиссер мог различить сквозь мрак только арену цирка, обозначавшуюся круглым мутно-желтоватым пятном; остальное все: опустевшие ряды кресел, амфитеатр, верхние галереи — уходило в темноту, местами неопределенно
чернея, местами пропадая в туманной
мгле, крепко пропитанной кисло-сладким запахом конюшни, аммиака, сырого песку и опилок.
Снова перед его глазами отчетливо и красиво извивается
черная изрытая дорога, снова смотрится в зеркало реки нежная зелень ветел… И внезапно Меркулов летит со страшной, но приятной быстротой в какую-то глубокую, мягкую
мглу…
Во
мгле снежной пурги
черными пятнами мелькали галки.
Тут есть тихая бухта, по которой ходят пароходы и лодки с разноцветными парусами; отсюда видны и Фиуме, и далекие острова, покрытые лиловатою
мглой, и это было бы картинно, если бы вид на бухту не загораживали отели и их dépendance'ы [Пристройки (фр.).] нелепой мещанской архитектуры, которыми застроили весь этот зеленый берег жадные торгаши, так что большею частью вы ничего не видите в раю, кроме окон, террас и площадок с белыми столиками и
черными лакейскими фраками.
Лучи заходящего солнца широкою струею лились сверху сквозь узкое окно купола и освещали морем блеска один из приделов; но они слабели все более и более, и чем
чернее становилась
мгла, густевшая под сводами храма, тем ярче блистали местами раззолоченные иконы, озаренные трепетным заревом лампад и свечей.
Уже темнело, и с поля, куда выходил одним концом глухой переулок, надвигалась серая снежная
мгла; в низеньком
черном строении, стоявшем поперек улицы, на выезде, зажегся красноватый, немигающий огонек.
Вдруг вся степь всколыхнулась и, охваченная ослепительно голубым светом, расширилась… Одевавшая её
мгла дрогнула и исчезла на момент… Грянул удар грома и, рокоча, покатился над степью, сотрясая и её и небо, по которому теперь быстро летела густая толпа
чёрных туч, утопившая в себе луну.
Пятые этажи тонули во
мгле, которая, точно обвисшее брюхо
черной змеи, спускалась в коридор улицы и затаилась и замерла, нависнув, как будто приготовилась кого-то схватить…
— Нет, не остановят. Никто и не знает. Кончен бал! Эх, господа, служба-а! — прибавил он с глубокой укоризной, и его
черные глаза долго не могли оторваться от снежной
мглы, в которой вместе со звуками колокольчика утопали недавние его мечты о женитьбе и о спокойной жизни.
В глубокой теснине Дарьяла, Где роется Терек во
мгле, Старинная башня стояла,
Чернея на темной скале…
На дворе в это время стояли человеконенавистные дни октября: ночью мокрая вьюга и изморозь, днем ливень, и в промежутках тяжелая серая
мгла; грязь и мощеных, и немощеных улиц растворилась и топила и пешего, и конного. Мокрые заборы, мокрые крыши и запотелые окна словно плакали, а осклизшие деревья садов, доставлявших летом столько приятной тени своею зеленью, теперь беспокойно качались и, скрипя на корнях, хлестали
черными ветвями по стеклам не закрытых ставнями окон и наводили уныние.
Соскользнул он на мощеные плиты, кровь из-за бешмета
черной рекой бежит, глаза, как у мертвого орла, темная
мгла завела… Зашатался князь Удал, гостей словно ночной ветер закружил… Спешит с кровли Тамара, а белая ручка все крепче к вороту прижимается. Не успел дядя ейный, князь Чагадаев, на руку ее деликатно принять, — пала как свеча к жениховым ногам.
И в позе гордого смирения он ждет ответа — один перед
черным, свирепо торжествующим гробом, один перед грозным лицом необъятной и величавой тишины. Один. Неподвижными остриями вонзаются в
мглу огни свечей, и где-то далеко напевает, удаляясь, вьюга: их двое, их двое… Тишина.
Ребята, отражая волнение взрослых, собирались в сумерки на гумне и на задворках и рассказывали страшные сказки о мертвецах,
чернея большими расширенными глазами; и уже давно звал их домой знакомый и приятно-сердитый голос, а они не решались высвободить из-под себя босые ноги и промчаться сквозь прозрачную пугающую
мглу.