Неточные совпадения
Смутное сознание той ясности, в которую были приведены его дела, смутное воспоминание о дружбе и лести Серпуховского, считавшего его нужным человеком, и, главное, ожидание свидания — всё соединялось в общее впечатление радостного
чувства жизни.
Чувство это было так сильно, что он невольно улыбался. Он спустил ноги, заложил одну на колено другой и, взяв ее в руку, ощупал упругую икру ноги, зашибленной вчера при
падении, и, откинувшись назад, вздохнул несколько раз всею грудью.
Всё, что постигнет ее и сына, к которому точно так же как и к ней, переменились его
чувства, перестало занимать его. Одно, что занимало его теперь, это был вопрос о том, как наилучшим, наиприличнейшим, удобнейшим для себя и потому справедливейшим образом отряхнуться от той грязи, которою она зaбрызгала его в своем
падении, и продолжать итти по своему пути деятельной, честной и полезной жизни.
Тон общества менялся наглазно; быстрое нравственное
падение служило печальным доказательством, как мало развито было между русскими аристократами
чувство личного достоинства. Никто (кроме женщин) не смел показать участия, произнести теплого слова о родных, о друзьях, которым еще вчера жали руку, но которые за ночь были взяты. Напротив, являлись дикие фанатики рабства, одни из подлости, а другие хуже — бескорыстно.
Но
падение стен, причем это совершилось так безупречно плавно, что не заколебалось даже вино в стакане, — выколотило из меня все
чувства одним ужасным ударом.
Столярова жена всё еще находила людей, не слыхавших ее истории, и вновь рассказывала о том, как ее нежные
чувства были поражены неожиданным видом, и как Бог спас ее от
падения с лестницы.
На другой день утром он стоял в кабинете исправника, смотрел круглыми глазами на красное, в седых баках, сердитое лицо Вормса, бил себя кулаком в грудь против сердца и, захлебываясь новым для него
чувством горечи и
падения куда-то, рассказывал...
Но тут все та же несмелость, угловатость неопытной молодости, неловкое
чувство; и было впечатление растерянности, как будто кто вдруг постучал в дверь. Анна Сергеевна, эта «дама с собачкой», к тому, что произошло, отнеслась как-то особенно, очень серьезно, точно к своему
падению, — так казалось, и это было странно и некстати. У нее опустились, завяли черты и по сторонам лица печально висели длинные волосы, она задумалась в унылой позе, точно грешница на старинной картине.
— Жалуются на
падение в народе религиозного
чувства… — вздохнул он. — Еще бы! Они бы еще больше понасажали сюда таких попов!
В эти минуты в нем, быть может помимо собственной его воли, но одною только неотразимою силою жизненного факта, совершался внутренний переворот: из грязи
падения, оправдываемого принципом народной, исторической вражды, вырастало хорошее, честное
чувство уважения, любви и благодарности.
Носители прежней власти, теряя веру в церковную для нее опору и живое
чувство религиозной связи с подданными, все больше становились представителями вполне светского абсолютизма, борющегося с подданными за свою власть под предлогом защиты своих священных прав: священная империя, накануне своего
падения, вырождается в полицейское государство, пораженное страхом за свое существование.
Общее ликование, повторяем, было в Петербурге. Да и немудрено, так как разгар национального
чувства, овладевшего русскими в описываемое нами время, дошел до своего апогея. Русские люди видели, что наверху при
падении одного немца возникал другой, а дела все ухудшались. Про верховных иностранцев и их деяния в народе ходили чудовищные слухи. Народ говорил, указывая на окна дворца цесаревны...
Карнеев понял, что его друг сам не сознает всей глубины своего
падения, всего ужаса им самим созидаемого своего несчастья и, вместо грозного осуждения его поступков, в нем явилось к нему
чувство безграничного сострадания.
Князь Никита вздрогнул, лицо его исказилось страшными судорогами, он подскочил к брату и с неимоверною силою вонзил ему нож в горло по самую рукоятку… Ратники выпустили из рук бездыханный труп, шум от
падения которого гулко раздался среди наступившей в палате мертвой тишины. Братоубийца обвел присутствующих помутившимся взглядом, дико вскрикнул и упал без
чувств рядом со своею жертвою…
— Ужели я способен на подобную низость? — спрашивал он самого себя. — Ужели моя любовь, сотканная из поклонения и уважения, омытая слезами, удобренная отречением, могла вырасти в плотское
чувство и сделаться причиной нравственного
падения для меня и для любимого мною существа? Возможно ли, что, любя графиню Конкордию как неземное создание, я могу соблазниться ею, как женщиной?.. Конечно, нет!
Долго-долго не мог Лука Иванович овладеть собою. Точно какое жало мозжило его, нервность не шла ему на помощь, ни в чем не находил он облегчения: ни слез не являлось, ни
падения сил, а с ним и тяжкой напряженности. Вот он и один теперь: что же такое гложет его и мозжит?.. Страстное ли
чувство, пришибенное сразу? Горечь ли мужского тщеславия, или простая жалость к этой мечущейся в пустоте женщине?..
В обычном христианском сознании истина о человеке-микрокосме задавлена
чувством греха и
падения человека.
В его душе проснулся тогда русский человек, понявший всю пропасть своего
падения. Первою мыслью его было броситься к ногам этого монарха-отца и молить, подобно блудному сыну, о прощении, но его грех показался ему настолько великим, неискупимым, что тяжесть его парализовала все его
чувства, и он дал себя увлечь стоявшему рядом с ним Якубовичу.
Дочь преобразователя силою вещей выдвигалась на первый план в разгаре национального
чувства, которое овладевало русскими, видевшими, что наверху, при
падении одного немца возникал другой, а дела все ухудшались.
Русский народ должен был пройти через неслыханные унижения и
падения, чтобы в нем пробудилось сознательное национальное
чувство и сознательная национальная активность.
Замедлили свой бешеный бег тысячи разрозненных, сцепившихся мыслей, тысячи незавершенных
чувств: замедлили, остановились, замерли — мгновение страшной пустоты, стремительного
падения, смерти, — и всколыхнулось в груди что-то огромное, неожиданно радостное, неожиданно прелестное.