Неточные совпадения
Павел Петрович ни одного вечера не проводил дома, славился смелостию и ловкостию (он ввел было гимнастику в моду между светскою
молодежью) и
прочел всего пять-шесть французских книг.
— Как вы,
молодежь, мало
читаете, как мало знаете! — сокрушалась она. — Наше поколение…
— Ах, я усмехнулся совсем другому. Видите, чему я усмехнулся: я недавно
прочел один отзыв одного заграничного немца, жившего в России, об нашей теперешней учащейся
молодежи: «Покажите вы, — он пишет, — русскому школьнику карту звездного неба, о которой он до тех пор не имел никакого понятия, и он завтра же возвратит вам эту карту исправленною». Никаких знаний и беззаветное самомнение — вот что хотел сказать немец про русского школьника.
Читали громко, и даже старики — капитан с женой — слушали с некоторым благоговением повествования о «новой
молодежи».
— Энгельгардт, — сказал ему государь, — Пушкина надобно сослать в Сибирь: он наводнил Россию возмутительными стихами; вся
молодежь наизусть их
читает. Мне нравится откровенный его поступок с Милорадовичем, но это не исправляет дела.
Вся наша знакомая уездная
молодежь немного размышляла о положении Лизы, но все были очень рады ее переселению в Мерево. Надеялись беспрестанно видеть ее у Гловацких, рассчитывали вместе
читать, гулять, спорить и вообще разгонять, чем бог пошлет, утомительное semper idem [Однообразие (лат.).] уездной жизни.
И носили листки в контору.
Молодежь читала прокламации с увлечением...
На фабрике и по слободке летали листки, объяснявшие значение этого праздника, и даже не задетая пропагандой
молодежь говорила,
читая их...
Доложив генералу всё, что нужно было, он пришел в свою комнату, в которой, уже давно вернувшись и дожидаясь его, сидел князь Гальцин,
читая «Splendeur et misères des courtisanes», [[«Роскошь и убожество куртизанок,» роман Бальзака]. Одна из тех милых книг, которых развелось такая пропасть в последнее время и которые пользуются особенной популярностью почему-то между нашей
молодежью.] которую нашел на столе Калугина.
А мы не раз видали, и слышали, и
читали, к каким плачевным, роковым результатам приводит
молодежь раннее знакомство с деньгами и с тем, что можно получить за деньги.
На что Ноздрев объяснил, что поступок Мижуева объясняется не воровством, а начитанностью; что нынешняя
молодежь слишком много
читает, и потому нет ничего удивительного, ежели по временам происходят совпадения.
Ну вот,
прочла, вышла, раскланиваюсь и показываю руками, что устала, не могу больше. Публика поняла и не требует. Вдруг я слышу, кто-то с галерки, сдерживая голос, убедительно басит: «Реквием»! Я взглянула наверх, а там
молодежь хлопает и кричит, и опять басовый полушепот покрывает голоса: «Реквием»! Потом еще три-четыре голоса: «Реквием»!
Прочитав газету, я ее передал моей
молодежи, поклонникам Блока. Когда они начали
читать вслух стихи, я был поражен, а когда прослушал все — я полюбил его. И захотелось мне познакомиться с Блоком.
Он не слишком много
прочел книг, но во всяком случае гораздо больше, чем Покорский и чем все мы; притом ум имел систематический, память огромную, а ведь это-то и действует на
молодежь!
— Вот, сударь, — начал г. Ратч и ударил себя по ляжке, — в каких занятиях вы нас с Сусанной Ивановной застали: счетами занимаемся. Супруга моя в «арихметике» не сильна, а я, признаться, глаза свои берегу. Без очков не могу
читать, что прикажете делать? Пускай же
молодежь потрудится, ха-ха! Порядок требует. Впрочем, дело не к спеху… Спешить, смешить, блох ловить, ха-ха!
Смутно помню, как однажды, собрав у нас вокруг себя мужскую
молодежь, Борисов
читал вслух запрещенную рукописную поэму «Имам-козел». Все смеялись содержанию, состоявшему, если память мне не изменяет, в том, что корыстолюбивый Имам, желая напугать правоверных ликом дьявола, надел свежую шкуру убитого козла, которая приросла к нему и сделала его общим посмешищем.
На заводах и в усадьбах
читали очень мало, играли только марши и польки, и
молодежь всегда горячо спорила о том, чего не понимала, и это выходило грубо.
Наконец, загадка объяснилась: накануне вечером один из студентов получил книгу Александра Семеныча Шишкова: «Рассуждение о старом и новом слоге», которую
читали вслух напролет всю ночь и только что кончили и которая привела
молодежь в бешенство.
"Колокол"был в те годы уже на верху своего влияния. Я его
читал, когда можно было достать; но не держался того обязательно восторженного тона, с каким
молодежь относилась к нему, и не верил, даже и тогда, напускному радикализму петербургских чиновников, которые зачитывались лондонским изданием и — на словах — либеральничали всласть.
Диспуты у нас все больше — о половых проблемах, и
молодежь валом на них валит. У нас вот с тобой — личные неудачи в сердечных делах, и мы стараемся пристально не смотреть друг другу в глаза, чтобы не
прочесть в них отчаяния. А стоят ли его эти неудачи?
Она любила этого поэта. На его призывах к борьбе и правде воспитывались в ней ее тайные упования. Александр Ильич в первые дни их знакомства
читал ей вслух его стихотворение, затверженное наизусть всей тогдашней
молодежью.