Неточные совпадения
Дальнейшее тридцатиоднодневное плавание по Индийскому океану было довольно однообразно. Начало мая не лучше, как у нас: небо постоянно облачно; редко проглядывало солнце. Ни тепло, ни холодно. Некоторые, однако ж, оделись в суконные платья — и умно сделали. Я упрямился, ходил в летнем, зато у меня не раз схватывало зубы и
висок. Ожидали зюйд-вестовых ветров и громадного волнения, которому было где разгуляться в огромном бассейне,
чистом от самого полюса; но ветры стояли нордовые и все-таки благоприятные.
И тут Зиночка, щекоча невольно его
висок своими тонкими волосами, дыша на него порою своим
чистым, свежим дыханием, в двух словах развеяла причину их странной молчаливой ссоры издали.
У затворенных дверей комнаты стоял муж больной и пожилая женщина. На диване сидел священник, опустив глаза и держа что-то завернутым в епитрахили. В углу, в вольтеровском кресле, лежала старушка — мать больной — и горько плакала. Подле нее горничная держала на руке
чистый носовой платок, дожидаясь, чтобы старушка спросила его; другая чем-то терла
виски старушки и дула ей под чепчик в седую голову.
В эту-то беседку и принес Яков Потапович бесчувственную княжну, осторожно опустив ее на одну из находившихся там скамеек, и, взяв пригоршню
чистого снегу, стал мочить ей
виски, голову и губы.
Он вышел снова на двор, добыл в полу кафтана
чистого снегу и начал смачивать ей лицо,
виски.
Прощаться пришлось при народе, и прикосновение губ было легко, как паутина; но самый крепкий поцелуй не ложится так неизгладимо на лицо, как эта тончайшая паутинка любви: не забыть ее долгими годами, не забыть ее никогда. И вот еще чего нельзя забыть: розоватого шрамика на лбу у Юрия Михайловича, около
виска, — когда-то, маленький, играя, он ударился о железо, и с тех пор на его
чистом лбу остался этот маленький, углубленный шрамик. И его не забыть никогда.
Пошла суета да беганье, а нездоровый фельдмаршал тем временем поместился в почтовой станции и улегся на грязном диване, который для него только
чистою простынею покрыли. Между тем весть об этом событии, разумеется, скоро облетела весь город, и все военные побежали поскорее чиститься и парадиться, а штатские — сапоги наваксили,
виски припомадили и столпились против станции на другом тротуаре. Стоят и фельдмаршала высматривают — не покажется ли в окно?