Цитаты из русской классики со словосочетанием «человеческая скорбь»
Ему доступны были наслаждения высоких помыслов; он не чужд был всеобщих человеческих скорбей. Он горько в глубине души плакал в иную пору над бедствиями человечества, испытывал безвестные, безыменные страдания, и тоску, и стремление куда-то вдаль, туда, вероятно, в тот мир, куда увлекал его, бывало, Штольц…
Обломов тоже мечтал в молодости «служить, пока станет сил, потому что России нужны руки и головы для разработывания неистощимых источников…» Да и теперь он «не чужд всеобщих человеческих скорбей, ему доступны наслаждения высоких помыслов», и хотя он не рыщет по свету за исполинским делом, но все-таки мечтает о всемирной деятельности, все-таки с презрением смотрит на чернорабочих и с жаром говорит...
Вид человеческих скорбей, кровь, судебные вскрытия и пр. не производят якобы на него никакого впечатления.
Неточные совпадения
Какая скорбь должна была обнять ее и при самом слабом проявлении в ней мысли о своем человеческом достоинстве!
Когда Марья Алексевна опомнилась у ворот Пажеского корпуса, постигла, что дочь действительно исчезла, вышла замуж и ушла от нее, этот факт явился ее сознанию в форме следующего мысленного восклицания: «обокрала!» И всю дорогу она продолжала восклицать мысленно, а иногда и вслух: «обокрала!» Поэтому, задержавшись лишь на несколько минут сообщением скорби своей Феде и Матрене по человеческой слабости, — всякий человек увлекается выражением чувств до того, что забывает в порыве души житейские интересы минуты, — Марья Алексевна пробежала в комнату Верочки, бросилась в ящики туалета, в гардероб, окинула все торопливым взглядом, — нет, кажется, все цело! — и потом принялась поверять это успокоительное впечатление подробным пересмотром.
Припоминая свои подходы под Тетюева, Родион Антоныч теперь от чистого сердца скорбел о том, что не принял заблаговременно во внимание переменчивости человеческого счастья…
Все страдания, вся скорбь души человеческой слышались в них.
— В наше греховное время, — плавно начал священник, с чашкой чая в руках, — вера во всевышнего есть единственное прибежище рода человеческого во всех скорбях и испытаниях жизни, равно как в уповании вечного блаженства, обетованного праведникам…
В этих целебных слезах я облегчил мои досаждения и понял, сколь глупа была скорбь моя, и долго после дивился, как дивно врачует природа недуги души человеческой!
О, как недостаточен, как бессилен язык человеческий для выражения высоких чувств души, пробудившейся от своего земного усыпления! Сколько жизней можно отдать за одно мгновение небесного, чистого восторга, который наполнял в сию торжественную минуту сердца всех русских! Нет, любовь к отечеству не земное чувство! Оно слабый, но верный отголосок непреодолимой любви к тому безвестному отечеству, о котором, не постигая сами тоски своей, мы скорбим и тоскуем почти со дня рождения нашего!
Недосуг было; к тому же хотя зоркий, проницательный взгляд старика в последнее время притуплялся, ему все-таки легче было уловить едва заметное колебание поплавка или верши над водою, чем различить самое резкое движение скорби или радости на лице человеческом.
Нет зрелища, более надрывающего человеческое сердце, как зрелище общего уныния, общей скорби по жизни.
— А ты, парень, чего окаменел? Отец был стар, ветх плотью… Всем нам смерть уготована, ее же не избегнешь… стало быть, не следует прежде времени мертветь… Ты его не воскресишь печалью, и ему твоей скорби не надо, ибо сказано: «егда душа от тела имать нуждею восхититися страшными аггелы — всех забывает сродников и знаемых…» — значит, весь ты для него теперь ничего не значишь, хоть ты плачь, хоть смейся… А живой о живом пещись должен… Ты лучше плачь — это дело человеческое… очень облегчает сердце…
Так мы и расстались на том, что свобода от обязанности думать есть та любезнейшая приправа, без которой вся жизнь человеческая есть не что иное, как юдоль скорбей. Быть может, в настоящем случае, то есть как ограждающее средство против возможности систематического и ловкого надувания (не ее ли собственно я и разумел, когда говорил Прокопу о необходимости „соображать“?), эта боязнь мысли даже полезна, но как хотите, а теория, видящая красоту жизни в свободе от мысли, все-таки ужасна!
И увидел он в своих исканиях, что участь сынов человеческих и участь животных одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом. И понял царь, что во многой мудрости много печали, и кто умножает познание — умножает скорбь. Узнал он также, что и при смехе иногда болит сердце и концом радости бывает печаль. И однажды утром впервые продиктовал он Елихоферу и Ахии...
О, как недостаточен, как бессилен язык человеческий для выражения высоких чувств души, пробудившейся от своего земного усыпления. Сколько жизней можно отдать за одно мгновение небесного чистого восторга, который наполнял в сию торжественную минуту сердца всех русских! Нет, любовь к отечеству не земное чувство! Она слабый, но верный отголосок непреодолимой любви к тому безвестному отечеству, о котором, не постигая сами тоски своей, мы скорбим и тоскуем почти со дня рожденья нашего.
Он радуется, когда веруют, что человек — его образ и подобие, и скорбит, если, забывая о человеческом достоинстве, о людях судят хуже, чем о собаках.
И радость этой встречи при рождении, когда мгновенно загорается чувство матери и отца, не имеет на человеческом языке достойных слов, но так говорится о ней в Вечной Книге, в прощальной беседе Спасителя: «Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир» (Ио. 16:21).
Толкуя текст Евр. 4:15,5:2: πεπερασμένον κατά πάντα, «искушен всем», — Шеллинг продолжает: «стало быть, Он узнал все скорби и искушения, которым подвержено было человеческое сознание в язычестве.
«Близкие, — рассказывает Геродот, — сидели вокруг новорожденного и оплакивали его, и скорбели о несчастиях, которые ждут его в жизни, и перечисляли все человеческие страдания.
Как же далеко ушел прочь от Аполлона теперешний трагический грек с его нездоровым исканием скорби во что бы то ни стало! Радостью и счастьем должен был служить человек Аполлону. Теперь же самую чистую, беспримесную радость он умудрялся претворить в скорбь, умудрялся увидеть в ней только напоминание о тленности и преходимости всего человеческого. Не верь жизни! Не возносись! Помни о черных силах, неотступно стоящих над человеком!
Эта, окончившаяся пагубно и для Новгорода, и для самого грозного опричника, затея была рассчитана, во-первых, для сведения старых счетов «царского любимца» с новгородским архиепископом Пименом, которого, если не забыл читатель, Григорий Лукьянович считал укрывателем своего непокорного сына Максима, а во-вторых, для того, чтобы открытием мнимого важного заговора доказать необходимость жестокости для обуздания предателей, будто бы единомышленников князя Владимира Андреевича, и тем успокоить просыпавшуюся по временам, в светлые промежутки гнетущей болезни, совесть царя, несомненно видевшего глубокую скорбь народа по поводу смерти близкого царского родича от руки его венценосца, — скорбь скорее не о жертве, неповинно, как были убеждены и почти открыто высказывали современники, принявшей мученическую кончину, а о палаче, перешедшем, казалось, предел возможной человеческой жестокости.
О дивные сердца истинных матерей, кто в состоянии описать вашу скорбь, кто может выразить на человеческом языке слова молитвы, исходящей из этих сердец.
Да, каждого, кто думает, что желчные глаза подозрительности видят лучше, чем светлое око растроганного сердца; но, к счастию рода человеческого, ему доступны бывают и великие душевные откровения, когда люди как бы осязают невидимую правду и, ничем не сдерживаемые, стихийно стремятся почтить скорбью несчастье. Это своего рода священные бури, ниспосылаемые для того, чтобы разогнать сгустившийся удушливый туман, — в них есть «дыханье свыше», в них есть откровенье, которому ясно все, что закрыто сплетеньем.
Мак был мыслитель — его занимали общественные вопросы: он скорбел о человеческих бедствиях и задумывался над служебными целями искусства, а Пик смотрел на жизнь в розовые стекла и отрицал в искусстве все посторонние цели, кроме самой красоты; притом Пик любил и покутить, но только, несмотря на его неразборчивость, он почти никогда не имел удачи, а Мак был само целомудрие и обладал всеми шансами на успехи, но он их не добивался.
Ассоциации к слову «человеческий»
Синонимы к слову «человеческий»
Предложения со словосочетанием «человеческая скорбь»
- Предлагаем далее несколько рассказов о сердечной отзывчивости старца на человеческие скорби и житейские трудности, о реальной помощи людям в благом устроении их порой непростых судеб.
- Бесспорными перед всеми были только результаты его сосредоточенного молитвенного подвига – всегдашнее мирное устроение духа, сострадание человеческим скорбям и учительная духовная мудрость.
- Если она отказывалась раскрывать им душу, звучали упрёки; если не хотела поддерживать ничтожные благие начинания, удовлетворять их личные потребности или сопереживать всем человеческим скорбям и невзгодам, её клеймили за чёрствость, себялюбие и заносчивость; если у неё не хватало сил ответить на уйму приходивших ей писем, выяснялось, что она пренебрегает своими обязанностями по отношению к поклонникам; если она предпочитала домашнюю гавань пьедесталу, на который её пытались затащить, звучала громкая критика в адрес «этих заносчивых литераторов».
- (все предложения)
Сочетаемость слова «человеческий»
Сочетаемость слова «скорбь»
Значение слова «человеческий»
ЧЕЛОВЕ́ЧЕСКИЙ, -ая, -ое. 1. Прил. к человек (в 1 знач.). Человеческий труд. Человеческий след. (Малый академический словарь, МАС)
Значение слова «скорбь»
СКОРБЬ, -и, род. мн. -е́й, ж. 1. Глубокая печаль, горесть. (Малый академический словарь, МАС)
Афоризмы русских писателей со словом «человеческий»
- Пора сознать, что человеческий разум не ограничен той силой, которую он черпает в узком настоящем, — что в нем есть и другая сила, которая, сочетая в одну мысль и времена протекшие, и времена обетованные, образует его подлинную сущность и возносит его в истинную сферу его деятельности.
- Но если уж человеческий дух решится понять и оценить то, чем пленяется невольно, дознаться причин собственного наслаждения, то непростительно ему остановиться на полдороге: бесстрашная добросовестность и отчетливость до конца — вот главные достоинства критики в обширном смысле, которая, несмотря на вопли ее противников, никому еще не сделала зла.
- Хорошая книга — это ручеек, по которому в человеческую душу втекает добро.
- (все афоризмы русских писателей)
Отправить комментарий
Значение слова «человеческий»
ЧЕЛОВЕ́ЧЕСКИЙ, -ая, -ое. 1. Прил. к человек (в 1 знач.). Человеческий труд. Человеческий след.
Все значения слова «человеческий»Значение слова «скорбь»
СКОРБЬ, -и, род. мн. -е́й, ж. 1. Глубокая печаль, горесть.
Все значения слова «скорбь»Предложения со словосочетанием «человеческая скорбь»
Предлагаем далее несколько рассказов о сердечной отзывчивости старца на человеческие скорби и житейские трудности, о реальной помощи людям в благом устроении их порой непростых судеб.
Бесспорными перед всеми были только результаты его сосредоточенного молитвенного подвига – всегдашнее мирное устроение духа, сострадание человеческим скорбям и учительная духовная мудрость.
Если она отказывалась раскрывать им душу, звучали упрёки; если не хотела поддерживать ничтожные благие начинания, удовлетворять их личные потребности или сопереживать всем человеческим скорбям и невзгодам, её клеймили за чёрствость, себялюбие и заносчивость; если у неё не хватало сил ответить на уйму приходивших ей писем, выяснялось, что она пренебрегает своими обязанностями по отношению к поклонникам; если она предпочитала домашнюю гавань пьедесталу, на который её пытались затащить, звучала громкая критика в адрес «этих заносчивых литераторов».
- (все предложения)