Это было первое общее суждение о поэзии, которое я слышал, а Гроза (маленький, круглый человек, с крупными чертами ординарного лица) был первым виденным мною «живым поэтом»… Теперь о нем совершенно забыли, но его произведения были для того времени настоящей литературой, и я с захватывающим интересом следил за чтением. Читал он с большим одушевлением, и порой мне казалось, что этот кругленький
человек преображается, становится другим — большим, красивым и интересным…
Когда Дионис нисходит в душу человека, чувство огромной полноты и силы жизни охватывает ее. Какие-то могучие вихри взвиваются из подсознательных глубин, сшибаются друг с другом, ураганом крутятся в душе. Занимается дух от нахлынувшего ужаса и нечеловеческого восторга, разум пьянеет, и в огненном «оргийном безумии»
человек преображается в какое-то иное, неузнаваемое существо, полное чудовищного избытка сил.
Неточные совпадения
Случается и то, что он исполнится презрения к людскому пороку, ко лжи, к клевете, к разлитому в мире злу и разгорится желанием указать
человеку на его язвы, и вдруг загораются в нем мысли, ходят и гуляют в голове, как волны в море, потом вырастают в намерения, зажгут всю кровь в нем, задвигаются мускулы его, напрягутся жилы, намерения
преображаются в стремления: он, движимый нравственною силою, в одну минуту быстро изменит две-три позы, с блистающими глазами привстанет до половины на постели, протянет руку и вдохновенно озирается кругом…
Этот
человек весь и вдруг
преобразился опять.
Теперь, с другой стороны, возьмите взгляд самой церкви на преступление: разве не должен он измениться против теперешнего, почти языческого, и из механического отсечения зараженного члена, как делается ныне для охранения общества,
преобразиться, и уже вполне и не ложно, в идею о возрождении вновь
человека, о воскресении его и спасении его…
Он открыл мне днесь всю истинную цену сокровища, которым, по безмерным щедротам Его, я владею, и велел мне еще
преобразиться в наидовольнейшего судьбою своею
человека.
Он чувствовал, что эта девушка любит жизнь и
людей глубокой, полной тревоги и сострадания любовью матери; он терпеливо ждал, когда его вера зажжет ей сердце и тихая любовь
преобразится в страсть, ему казалось, что девушка слушает его речи всё внимательнее, что в сердце она уже согласна с ним.
Давешний ипохондрик и мнительный нытик
преобразился совершенно; это был уже вовсе не тот
человек.
— А я — не знаю что… Горит у меня душа… Хочется ей простора… чтобы мог я развернуться во всю мою силу… Эхма! силу я в себе чувствую — необоримую! То есть если б эта, например, холера да
преобразилась в
человека, — в богатыря… хоть в самого Илью Муромца, — сцепился бы я с ней!
Как всякий
человек в отдельности, так равно и всё человечество в совокупности должно
преображаться, переходить от состояния низшего к высшему, не задерживаясь в своем росте, предел которого в самом боге.
Братнина нищета и голод детей сломили в Чубалове самообольщенье духовной гордостью. Проклял он это исчадие ада, из ненавистника
людей, из отреченника от мира
преобразился в существо разумное — стал
человеком… Много вышло из того доброго для других, а всего больше для самого Герасима Силыча.
Дальше в жизнь, дальше, еще дальше! И перед изумленным взором раскрываются все новые дали, и все ярче они освещены, и уж начинает ощущать
человек, что яркий свет этих далей — не от земного солнца, а от какого-то другого, ему неведомого. И под светом этого таинственного солнца равно
преображаются и печали людские, и радости.
Так жили эти
люди в мрачном отъединении от жизни, от ее света и радости. Но наступил час — и из другого мира, из царства духов, приходил к ним их бог Сабазий. И тогда все
преображалось.
Так, у Плотина происходит механическое отделение чистого, интеллектуального элемента в
человеке, возносящегося к Единому, от материи, которая не
преображается.
Рождающий сексуальный акт, превращающий
человека в раба стихийно-женственного порядка природы,
преображается в свободный творческий акт [Рождающий сексуальный акт оправдывают тем, что он есть единственный путь рождения человеческой жизни и продолжения жизни человечества.
Даже в высшем обществе, где ютились недоброжелатели и завистники Суворова, все как будто
преобразилось в смысле общего настроения. Все повалили к нему с поклоном и поздравлениями. Вынужденно надетая маска равняла друзей с недругами до неузнаваемости. Любезностям, комплиментам не было конца. Но Александр Васильевич помнил прошлое, различал
людей, и многим из его новообъявившихся поклонников пришлось с притворною улыбкой жаться и ежиться под его иронией и сарказмом.