Неточные совпадения
С восхода солнца и до полуночи на
улицах суетились люди, но еще более были обеспокоены птицы, — весь день над Москвой реяли стаи галок, голубей, тревожно перелетая из
центра города на окраины и обратно; казалось, что в воздухе беспорядочно снуют тысячи черных челноков, ткется ими невидимая ткань.
Улица эта немного подымалась по мере удаления, и потому всё приближавшееся по ней к
центру города как бы скатывалось вниз…
Остановиться он должен был у исправника, на Гимназической
улице, поэтому исправницкая квартира стала
центром общего внимания.
Все, о чем Анна Марковна не смела и мечтать в ранней молодости, когда она сама еще была рядовой проституткой, — все пришло к ней теперь своим чередом, одно к одному: почтенная старость, дом — полная чаша на одной из уютных, тихих
улиц, почти в
центре города, обожаемая дочь Берточка, которая не сегодня-завтра должна выйти замуж за почтенного человека, инженера, домовладельца и гласного городской думы, обеспеченная солидным приданым и прекрасными драгоценностями…
Николай Всеволодович опять молча и не оборачиваясь пошел своею дорогой; но упрямый негодяй все-таки не отстал от него, правда теперь уже не растабарывая и даже почтительно наблюдая дистанцию на целый шаг позади. Оба прошли таким образом мост и вышли на берег, на этот раз повернув налево, тоже в длинный и глухой переулок, но которым короче было пройти в
центр города, чем давешним путем по Богоявленской
улице.
Ночные прогулки под зимними звездами, среди пустынных
улиц города, очень обогащали меня. Я нарочно выбирал
улицы подальше от
центра: на центральных было много фонарей, меня могли заметить знакомые хозяев, тогда хозяева узнали бы, что я прогуливаю всенощные. Мешали пьяные, городовые и «гулящие» девицы; а на дальних
улицах можно было смотреть в окна нижних этажей, если они не очень замерзли и не занавешены изнутри.
Длинные багровые полосы, пересекавшие главную
улицу —
центр фабрик и деятельности, огни, повторявшиеся в лужах, дикие взвизгивания и песни, глухо раздававшиеся внутри домов, страшная трескотня, производимая тысячью миткалевых станов на всем ходу, — все это придавало Комареву какой-то фантастический вид, вовсе не свойственный обыкновенным деревням.
И взяли квартирку в
центре города, на одной из больших
улиц, нарочно там, где ходит и ездит много народу — в нижнем этаже трехэтажного старого дома, три окна на
улицу, остальные во двор.
Когда похороны вышли из
улицы на площадь, оказалось, что она тесно забита обывателями, запасными, солдатами поручика Маврина, малочисленным начальством и духовенством в
центре толпы. Хладнокровный поручик парадно, монументом стоял впереди своих солдат, его освещало солнце; конусообразные попы и дьякона стояли тоже золотыми истуканами, они таяли, плавились на солнце, сияние риз тоже падало на поручика Маврина; впереди аналоя подпрыгивал, размахивая фуражкой, толстый офицер с жестяной головою.
В грязные
улицы, прикрытые густыми тенями старых, облезлых домов, осторожно, точно боясь испачкаться, заглядывало мартовское солнце; мы, с утра до вечера запертые в сумрачном подвале
центра города, чувствовали приближение весны по сырости, все более обильной с каждым днем.
Если бы проезжал теперь по
улице кто-нибудь не здешний, живущий в
центре города, то он заметил бы только грязных, пьяных и ругателей, но Анна Акимовна, жившая с детства в этих краях, узнавала теперь в толпе то своего покойного отца, то мать, то дядю.
Кривая старинная
улица, вдоль которой избы рассажались, как гнилые зубы, вывела нас в
центр деревни, где коробок и остановился у высокой избы с новыми воротами.
Канкану покровительствовали, а по системе протекционизма надо было заботиться о его развитии, и потому канкан-танцклассы открывались уже не на окраинах, а в самом
центре Санкт-Петербурга. Пальму первенства взял знаменитый Ефремов, неподалеку от Цепного моста, на углу Моховой и Пантелеймоновской
улиц. Перед входом горела ярко иллюминованная транспарантная вывеска, на которой огромными красными буквами значилось...
А с утра по Невскому, по Морским, по другим
улицам и в
центре, и на окраинах разъезжали патрули жандармов. Этим только и отличалось масленичное воскресенье от последних дней той же кутильной недели. Те же балаганы, катанье на них, вейки-чухонцы, снованье праздного подвыпившего люда. Ничего похожего на особые группы молодежи, на какую-нибудь процессию.
Выше я уже говорил, как он до сих пор мало изменился в своем
центре, самом характерном квартале, на Маркте и смежных
улицах.
Непрерывные покушения на Александра II, взрыв мины на Московско-Курской железной дороге при проезде царя, взрыв в
центре Зимнего дворца, где он жил, мина на Малой Садовой
улице, где он мог проехать, и, наконец, бомбометальщики на Екатерининском канале, с ним покончившие.
Плохо вымощенные мостовые и деревянные мостки вместо тротуаров довершают сходство, и только проходящие по некоторым из
улиц «конки» своим грохотом и звоном напоминают, что вы находитесь в городе, служащем
центром русской цивилизации.
Удалившись от
центра столицы, преследуя мысль, чтобы все ее забыли или же считали далеко от Петербурга, она, естественно, не могла не только поддерживать знакомство в том кругу, в котором она вращалась, но даже должна была избегать показываться на людных
улицах, а потому первою ее заботою было завести агентов, которые бы дали ей тотчас же знать с прибытии на берега Невы князя, так как без них весть о его прибытии в Северную Пальмиру могла бы целые годы не дойти до Зелениной
улицы.
По
улицам снуют прохожие торопливо с угрюмым, озабоченным видом, и ни в одном взгляде не встретишь привета, как будто задачей их жизни показать, что все и все, кроме них самих, для них чуждо и неинтересно. В этом
центре ума и просвещения, в этом горниле государственной и общественной деятельности личность пропадает, расплавляется, уничтожается.
По воскресеньям же Крестовский остров делался
центром сборища всего немецкого петербургского населения, часть которого угощалась в обширном деревянном трактире, находившемся на берегу, совершенно напротив Зиновьевской дачи, где был перевоз от конца Зеленой
улицы, так как в те времена о Крестовском мосте и помину не было.
Когда же с матерью он бывал в
центре города, на его больших
улицах, то по возвращении лучше всего помнил широкие, плоские каменные плиты, на которых и шаги, и самые ноги его кажутся ужасно маленькими, как две лодочки; и даже множество вертящихся колес и лошадиных морд не так оставалось в памяти, как этот новый и необыкновенно интересный вид земли.