Неточные совпадения
Митрофан. Далеко ль? Какова история. В иной залетишь за тридевять
земель, за тридесято
царство.
— Наш народ — самый свободный на
земле. Он ничем не связан изнутри. Действительности — не любит. Он — штучки любит, фокусы. Колдунов и чудодеев. Блаженненьких. Он сам такой — блаженненький. Он завтра же может магометанство принять — на пробу. Да, на пробу-с! Может сжечь все свои избы и скопом уйти в пустыни, в пески, искать Опоньское
царство.
Прочтя нагорную проповедь, всегда трогавшую его, он нынче в первый раз увидал в этой проповеди не отвлеченные, прекрасные мысли и большею частью предъявляющие преувеличенные и неисполнимые требования, а простые, ясные и практически исполнимые заповеди, которые, в случае исполнения их (что было вполне возможно), устанавливали совершенно новое устройство человеческого общества, при котором не только само собой уничтожалось всё то насилие, которое так возмущало Нехлюдова, но достигалось высшее доступное человечеству благо —
Царство Божие на
земле.
Но если польское мессианское сознание и может быть поставлено выше русского мессианского сознания, я верю, что в самом народе русском есть более напряженная и чистая жажда правды Христовой и
царства Христова на
земле, чем в народе польском.
Между тем в христианстве есть мессианское ожидание второго явления Христа в силе и славе, есть мессианское искание
царства Божьего, как на небе, так и на
земле, возможное ожидание новой эпохи Духа Святого.
Жажда
царства Христова на
земле, откровения Св.
Социальная революция заключает в себе мессианский и хилиастический элемент, она безусловно устремлена к
царству Божьему на
земле, хотя и без веры в Бога.
И в прошлом хилиастический христианский коммунизм, задаваясь целью осуществления
царства Божьего на
земле, был склонен к кровавым насилиям.
Но творчество ценностей нужно не для спасения, а для полноты
Царства Божьего на небе и на
земле.
Россия — страна купцов, погруженных в тяжелую плоть, стяжателей, консервативных до неподвижности, страна чиновников, никогда не переступающих пределов замкнутого и мертвого бюрократического
царства, страна крестьян, ничего не желающих, кроме
земли, и принимающих христианство совершенно внешне и корыстно, страна духовенства, погруженного в материальный быт, страна обрядоверия, страна интеллигентщины, инертной и консервативной в своей мысли, зараженной самыми поверхностными материалистическими идеями.
Внутри самого еврейства роль его стала отрицательной, ибо может быть лишь ожиданием нового Мессии, противоположного Христу, который и утвердит
царство и блаженство Израиля на
земле.
Церковь же есть воистину
царство и определена царствовать и в конце своем должна явиться как
царство на всей
земле несомненно — на что имеем обетование…
Не смущало его нисколько, что этот старец все-таки стоит пред ним единицей: «Все равно, он свят, в его сердце тайна обновления для всех, та мощь, которая установит наконец правду на
земле, и будут все святы, и будут любить друг друга, и не будет ни богатых, ни бедных, ни возвышающихся, ни униженных, а будут все как дети Божии и наступит настоящее
царство Христово».
Царство небесное, разумеется, не от мира сего, а в небе, но в него входят не иначе как чрез церковь, которая основана и установлена на
земле.
Как только начала заниматься заря, пернатое
царство поднялось на воздух и с шумом и гамом снова понеслось к югу. Первыми снялись гуси, за ними пошли лебеди, потом утки, и уже последними тронулись остальные перелетные птицы. Сначала они низко летели над
землей, но по мере того как становилось светлее, поднимались все выше и выше.
И вот должна явиться перед ним женщина, которую все считают виновной в страшных преступлениях: она должна умереть, губительница Афин, каждый из судей уже решил это в душе; является перед ними Аспазия, эта обвиненная, и они все падают перед нею на
землю и говорят: «Ты не можешь быть судима, ты слишком прекрасна!» Это ли не
царство красоты?
Творческие подъемы гения, так часто связанного с несчастной жизнью на
земле и не признанного, уходят в
Царство Божье.
Устраивают
землю и земную жизнь злые силы, отступившие от правды Христовой, добрые же силы ждут Града Грядущего,
Царства Божьего.
Лишь под конец жизни он разочаровался в теократии и возможности
Царства Божьего на
земле.
Он верил, что
Царство Божье осуществляется и на
земле, и искал этого осуществления.
Он ищет
Царства Божьего на
земле.
Как и многие русские люди, он искал
Царства Божьего на
земле.
Он искал
Царства Божьего на
земле, ожидая новой эпохи Св.
Истинным
царством должно было бы быть русское
царство, но этого истинного
царства больше нет на поверхности
земли.
Но за толстовским морализмом скрыто было искание
Царства Божьего, которое должно осуществляться здесь, на
земле, и сейчас.
Самое искание
Царства Божьего на
земле было русским исканием.
Церковь не есть
Царство Божье, церковь явилась в истории и действовала в истории, она не означает преображения мира, явления нового неба и новой
земли.
Но он не ищет
Царства Божьего, особенно не ищет
Царства Божьего на
земле.
Он хотел осуществления христианства в путях истории, в человеческом обществе, а не в индивидуальной только душе, он искал
Царства Божьего, которое будет явлено еще на этой
земле.
Истинное
царство нужно искать в пространстве под
землей, во времени — искать в грядущем, окрашенном апокалиптически.
К. Леонтьев не только не верит в возможность
царства правды и справедливости на
земле, но он и не хочет осуществления правды и справедливости, предполагая, что в таком
царстве не будет красоты, которая всюду для него связана с величайшими неравенствами, несправедливостями, насилиями и жестокостями.
Православное
царство уходит под
землю.
Ждут прогрессисты наступления
царства Божьего на
земле, а в Бога перестали верить.
Самое существенное в Апокалипсисе — это пророчество о наступлении тысячелетнего
царства Христа на
земле — хилиазм.
Социализм верит, что старый мир разрушится, что над старым злом будет произнесен окончательный суд, что настанет совершенное состояние на
земле,
царство человеческой правды, что люди будут как боги.
В новом небе и новой
земле — вся полнота бытия, вся мощь божественного творения; в старом небе и старой
земле — действительно лишь все то творческое, что войдет в
царство Божье, остальное — призрак, ложь, обман.
Средние века были устремлены к небу, в религиозном своем сознании проклинали
землю, и
земля оставалась языческой, само
царство небесное на
земле становилось язычески земным.
Хилиастическая надежда и есть основа всякого упования на наступление
царства Божьего на
земле,
царства правды на этой
земле.
Церковь станет
царством,
царством Божьим и на
земле, как и на небе, когда мировая душа окончательно соединится с Логосом, соединится Невеста с Женихом, т. е. преобразится весь принудительный порядок природы в порядок свободно-благодатный.
Повествование о некотором помещике докажет, что человек корысти ради своей забывает человечество в подобных ему и что за примером жестокосердия не имеем нужды ходить в дальние страны, ни чудес искать за тридевять
земель; в нашем
царстве они в очью совершаются.
Вот и собирается тот купец по своим торговым делам за море, за тридевять
земель, в тридевятое
царство, в тридесятое государство, и говорит он своим любезным дочерям: «Дочери мои милые, дочери мои хорошие, дочери мои пригожие, еду я по своим купецкиим делам за тридевять
земель, в тридевятое
царство, тридесятое государство, и мало ли, много ли времени проезжу — не ведаю, и наказываю я вам жить без меня честно и смирно; и коли вы будете жить без меня честно и смирно, то привезу вам такие гостинцы, каких вы сами похочете, и даю я вам сроку думать на три дня, и тогда вы мне скажете, каких гостинцев вам хочется».
Незаметно для нее она стала меньше молиться, но все больше думала о Христе и о людях, которые, не упоминая имени его, как будто даже не зная о нем, жили — казалось ей — по его заветам и, подобно ему считая
землю царством бедных, желали разделить поровну между людьми все богатства
земли.
Но вы еще дальше шли: вы веровали, что римский католицизм уже не есть христианство; вы утверждали, что Рим провозгласил Христа, поддавшегося на третье дьяволово искушение, и что, возвестив всему свету, что Христос без
царства земного на
земле устоять не может, католичество тем самым провозгласило антихриста и тем погубило весь западный мир.
То не два зверья сходилися, промежду собой подиралися; и то было у нас на сырой
земли, на сырой
земли, на святой Руси; сходилися правда со кривдою; это белая зверь — то-то правда есть, а серая зверь — то-то кривда есть; правда кривду передалила, правда пошла к богу на небо, а кривда осталась на сырой
земле; а кто станет жить у нас правдою, тот наследует
царство небесное; а кто станет жить у нас кривдою, отрешен на муки на вечные…“
1800 лет назад на вопрос этот Христос ответил, что конец нынешнего века, т. е. языческого устройства мира, наступит тогда, когда (Мф. XXIV, 3—28) увеличатся до последней степени бедствия людей и вместе с тем благая весть
царства божия, т. е. возможность нового, ненасильнического устройства жизни, будет проповедана по всей
земле.
А когда Христос сказал: «
царство моё не от сего мира», — он разумел римский и жидовский мир, а не
землю, — нет!
Но как будто затем, чтоб кому-то сказать о несчастьях
земли и о муках усталых людей, — у подножия льдов, в
царстве вечно немой тишины, одиноко растет грустный горный цветок — эдельвейс…
Чертеж
земли московской; наше
царствоИз края в край. Вот видишь: тут Москва,
Тут Новгород, тут Астрахань. Вот море,
Вот пермские дремучие леса,
А вот Сибирь.
Их жизнь течет так ровно и мирно, никакие интересы мира их не тревожат, потому что не доходят до них;
царства могут рушиться, новые страны открываться, лицо
земли может изменяться, как ему угодно, мир может начать новую жизнь на новых началах, — обитатели городка Калинова будут себе существовать по-прежнему в полнейшем неведении об остальном мире.
— Я не знаю-с! Они хлопочут устроить себе
царство блаженства на небесах, а мы с вами на
земле, и что возможнее в этом случае, я не берусь еще на себя решить.