Неточные совпадения
Городничий. Тем лучше: молодого скорее пронюхаешь. Беда, если старый
черт, а молодой весь наверху. Вы, господа, приготовляйтесь по своей части, а я отправлюсь
сам или вот
хоть с Петром Ивановичем, приватно, для прогулки, наведаться, не терпят ли проезжающие неприятностей. Эй, Свистунов!
— Cher, cher enfant! — восклицал он, целуя меня и обнимая (признаюсь, я
сам было заплакал
черт знает
с чего,
хоть мигом воздержался, и даже теперь, как пишу, у меня краска в лице), — милый друг, ты мне теперь как родной; ты мне в этот месяц стал как кусок моего собственного сердца!
— Да за что же,
черт возьми! Что вы там такое сделали? Чем понравились? Послушайте, — суетился он изо всех сил (все в нем в эту минуту было как-то разбросано и кипело в беспорядке, так что он и
с мыслями собраться не мог), — послушайте, не можете ли вы
хоть как-нибудь припомнить и сообразить в порядке, о чем вы именно там говорили, все слова,
с самого начала? Не заметили ли вы чего, не упомните ли?
Несчастливцев. Ты не подумай, братец, что я гнушаюсь своим званием. А неловко, братец; дом такой: тишина, смирение. А ведь мы
с тобой почти
черти, немного лучше.
Сам знаешь: скоморох попу не товарищ. Только ты насчет ссоры или драки, ну, и насчет чужого поостерегись, Аркаша!
Хоть тебе и трудно будет, а постарайся, братец, вести себя как следует порядочному лакею. Вот, во-первых, сними, братец, картуз да отойди к стороне, кто-то идет.
— До свиданья! — сказал и Миклаков, и
хоть по выражению лица его можно было заключить о его желании побеседовать еще
с князем, однако он ни одним звуком не выразил того, имея своим правилом никогда никакого гостя своего не упрашивать сидеть у себя долее, чем
сам тот желал: весело тебе, так сиди, а скучно — убирайся к
черту!.. По самолюбию своему Миклаков был демон!
Сперва все шло довольно тихо, не без оттенка унылости; уста жевали, рюмки опорожнялись, но слышались и вздохи, быть может, пищеварительные, а быть может, и сочувственные; упоминалась смерть, обращалось внимание на краткость человеческой жизни, на бренность земных надежд; офицер путей сообщения рассказал какой-то, правда военный, но наставительный анекдот; батюшка в камилавке одобрил его и
сам сообщил любопытную
черту из жития преподобного Ивана Воина; другой батюшка,
с прекрасно причесанными волосами,
хоть обращал больше внимания на кушанья, однако также произнес нечто наставительное насчет девической непорочности; но понемногу все изменилось.
Я пил
с горя лафит и херес стаканами.
С непривычки быстро хмелел, а
с хмелем росла и досада. Мне вдруг захотелось оскорбить их всех
самым дерзким образом и потом уж уйти. Улучить минуту и показать себя — пусть же скажут:
хоть и смешон, да умен… и… и… одним словом,
черт с ними!
— Я не понимаю, как вы находите место шуткам, — сказал он
с сердцем, — разве вы не видите, что у меня именно нет того, чем бы я мог понюхать? Чтоб
черт побрал ваш табак! Я теперь не могу смотреть на него, и не только на скверный ваш березинский, но
хоть бы вы поднесли мне
самого рапе.
— Ну да, ну да, забраковали, если уж тебе так хочется знать. Неужели
сама не видишь? Все к
черту пошло!.. Всю эту дрянь, — и он злобно ткнул ногой портфель
с чертежами, — всю эту дрянь
хоть в печку выбрасывай теперь! Вот тебе и академия! Через месяц опять в полк, да еще
с позором,
с треском. И это из-за какого-то поганого пятна… О,
черт!
—
Хоть на
чёрте…За миллион всё! Миллион — это рычаг, которым я переверну ад
с его
чертями и огнем. Я говорю не про будущий ад, а про тот, в котором я теперь нахожусь. Если я не сделаю подлости, то этим
самым дам возможность другим натворить тысячу подлостей. Девочка в тюльпане, — обратился Артур к Ильке, — отчего у тебя нет миллиона? Будь у тебя миллион, у меня была бы хорошенькая жена, а ты была бы графиней, исполнила бы один из советов судьи…