Неточные совпадения
Я долго бродил среди
памятников, как вдруг в одном месте, густо заросшем травой и кустарником, мне бросилось в глаза странное синее пятно. Подойдя ближе, я увидел маленького человечка в синем мундире с медными пуговицами. Лежа на могильном камне, он что-то тщательно скоблил на нем ножиком и был так углублен в это занятие, что не заметил моего прихода. Однако, когда я сообразил, что мне
лучше ретироваться, — он быстро поднялся, отряхнул запачканный мундир и увидел меня.
— Нет, зачем же! Для чего тащить его из-под чистого неба в это гадкое болото!
Лучше я к нему поеду; мне самой хочется отдохнуть в своем старом домике. Поживу с отцом, погощу у матери Агнии, поставлю
памятник на материной могиле…
«Надо, говорит, новые трубы ставить, а
лучше всего, говорит, продай ты свою кислую дребедень в музей… вроде как какой-нибудь
памятник…» Ну да уж ладно!
«И пойдут они до такой степени обманутые, что будут верить, что резня, убийство людей есть обязанность, и будут просить бога, чтобы он благословил их кровожадные желания. И пойдут, топча поля, которые сами они засевали, сжигая города, которые они сами строили, пойдут с криками восторга, с радостью, с праздничной музыкой. А сыновья будут воздвигать
памятники тем, которые
лучше всех других убивали их отцов.
Чтобы поправить свою неловкость с первой рюмкой, я выпил залпом вторую и сразу почувствовал себя как-то необыкновенно легко и почувствовал, что люблю всю «академию» и что меня все любят. Главное, все такие
хорошие… А машина продолжала играть, у меня начинала сладко кружиться голова, и я помню только полковника Фрея, который сидел с своей трубочкой на одном месте, точно бронзовый
памятник.
В брошюре «
Памятник друзей Н. П. Николеву» два раза упоминается о ненапечатанной трагедии «Матильда»; вероятно, ее слышал я под названьем «Малек-Адель».] эта трагедия
лучше всех его прежних сочинений и написана с таким огнем, как будто ее писал молодой человек.
Общественное Призрение, которое благотворит несчастным жертвам бедности и недугов, воспитывает сирых, управляет работными домами (где бедный гражданин, лишенный всего, кроме сил, трудами своими живет и другим пользу приносит), местами наказания или,
лучше сказать, исправления гражданских пороков; и наконец, Совестный Суд, который есть человеколюбие правосудия (божественная и беспримерная мысль в законодательстве!), останутся в России вечным
памятником того, что некогда Добродетель в лице Монархини управляла ею.
Это было бы и
лучше и короче, чем читать, например, целый трактат о разных породах голубей и об их воспитании, как делал один профессор по поводу слова, встретившегося в каком-то
памятнике…» И анекдоты о профессорах были отличные!
Ему бы следовало сейчас же спросить: «Откуда же ты их добудешь?» — но он ушел от такого вопроса. Отец Серафимы умер десять дней назад. Она третьего дня убежала от мужа. Про завещание отца, про наследство, про деньги Калерии он хорошо помнил разговор у
памятника; она пока ничего ему еще не говорила, или,
лучше, он сам как бы умышленно не заводил о них речи.
Никогда, даже и в студенческое время, я не жил так молодо, содержательно, с такой
хорошей смесью уединения, дум, чтений и впечатлений от «столицы мира», которыми я не злоупотреблял, почему все, что я видел «по ту сторону реки», делалось гораздо ярче и ценнее: начиная с хранилищ искусства и
памятников архитектуры, кончая всякими зрелищами, серьезными или дурачливыми.
—
Хорошая эта болезнь — инфлуэнца, — весело засмеялся Шанцер. —
Памятник бы нужно поставить тому, кто ее изобрел!
— Клевета, которою вы вместо надгробной надписи хотите скрасить
памятник над своими мертвецами, чтобы они не пугали вашей младенческой совести! Гм! поставьте
лучше из целой России великолепный мавзолей.