— Ага! — продолжал он. — Ваш крестный отец ничего вам не говорил об этом… Он оставлял вас в приятном заблуждении, что вы — дочь богача-золотопромышленника…
Хорошенькая шутка!.. И вы этому поверили. Уже более тридцати лет, как мой дядя вдовеет, у него была дочь Мария, и она умерла. Что же касается до вас, то вы ему даже не родственница, и если живете здесь, то лишь благодаря Гладких, которому взбрело на ум привести вас сюда… Теперь вы видите, моя милая, что я делаю вам большую честь моим предложением…
Неточные совпадения
Вихров не без удовольствия взглядывал на свою
хорошенькую служанку, но никакой
шутки, никакой вольности, конечно, себе не позволял с нею.
— Константин Семеныч!.. Да что же вы, наконец, мистифицируете меня, или что?.. Если все это
шутки, так кончите, пожалуйста!
Хорошенького понемножку.
В том самом углу гостиной, где некогда притаившись любила играть в куклы маленькая Лидочка, теперь тоже сиживал, окруженный игрушками,
хорошенький белокурый мальчик с блестящими черными глазами, восьмилетний сын супругов фон Зееман — «Тоня», Антон Антонович II, как в
шутку называли его отец и мать.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая,
хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодою женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом
шуток между гусарскими офицерами.