Неточные совпадения
Степан Аркадьич получал и читал либеральную газету, не крайнюю, но того направления, которого держалось большинство. И, несмотря на то, что ни наука, ни
искусство, ни политика собственно не интересовали его, он твердо держался тех взглядов на все эти предметы, каких держалось большинство и его газета, и изменял их, только когда большинство изменяло их, или,
лучше сказать, не изменял их, а они сами в нем незаметно изменялись.
Она знала тоже, что действительно его интересовали книги политические, философские, богословские, что
искусство было по его натуре совершенно чуждо ему, но что, несмотря на это, или
лучше вследствие этого, Алексей Александрович не пропускал ничего из того, что делало шум в этой области, и считал своим долгом всё читать.
Он очень живо, всей кожей вспомнил Никонову, сравнил ее с Дуняшей и нашел, что та была удобнее, а эта —
лучше всех знает
искусство наслаждения телом.
Искусства дались ему
лучше наук. Правда, он и тут затеял пустяки: учитель недели на две посадил весь класс рисовать зрачки, а он не утерпел, приделал к зрачку нос и даже начал было тушевать усы, но учитель застал его и сначала дернул за вихор, потом, вглядевшись, сказал...
Искусство делать колеса, видно, еще не распространилось здесь повсюду, или для кочек и болот сани оказываются
лучше — не знаю: Егор Петрович не мог сказать мне этого.
У цирюльников было правило продержать десять минут банку, чтобы
лучше натянуло, но выходило на деле по-разному. В это время цирюльник уходил курить, а жертва его
искусства спокойно лежала, дожидаясь дальнейших мучений. Наконец терпения не хватало, и жертва просила окружающих позвать цирюльника.
Во-вторых, в охотах, о которых я сейчас говорил, охотник не главное действующее лицо, успех зависит от резвости и жадности собак или хищных птиц; в ружейной охоте успех зависит от
искусства и неутомимости стрелка, а всякий знает, как приятно быть обязанным самому себе, как это увеличивает удовольствие охоты; без уменья стрелять — и с
хорошим ружьем ничего не убьешь; даже сказать, что чем
лучше, кучнее бьет ружье, тем хуже, тем больше будет промахов.
Парню уж давно за двадцать, смыслом его природа не обидела: по фабрике отцовской он
лучше всех дело понимает, вперед знает, что требуется, кроме того и к наукам имеет наклонность, и
искусства любит, «к скрипке оченно пристрастие имеет», словом сказать — парень совершеннолетний, добрый и неглупый; возрос он до того, что уж и жениться собирается…
Таким положением
лучше всех успел воспользоваться наш почитатель отвлеченного
искусства Белоярцев.
У меня был в Крутогорске
хороший знакомый, — назовем его хоть Яковом Петровичем, — который обладал особенным
искусством вызывать доверие арестантов.
— Да, — возразил ему Белавин, — но дело в том, что там, как и во всяком старом
искусстве, есть
хорошие предания; там даже писатели, зная, например, что такие-то положения между лицами хорошо разыгрывались, непременно постараются их втиснуть в свои драмы.
Он хвалил направление нынешних писателей, направление умное, практическое, в котором, благодаря бога, не стало капли приторной чувствительности двадцатых годов; радовался вечному истреблению од, ходульных драм, которые своей высокопарной ложью в каждом здравомыслящем человеке могли только развивать желчь; радовался, наконец, совершенному изгнанию стихов к ней, к луне, к звездам; похвалил внешнюю блестящую сторону французской литературы и отозвался с уважением об английской — словом, явился в полном смысле литературным дилетантом и, как можно подозревать, весь рассказ о Сольфини изобрел, желая тем показать молодому литератору свою симпатию к художникам и любовь к
искусствам, а вместе с тем намекнуть и на свое знакомство с Пушкиным, великим поэтом и человеком
хорошего круга, — Пушкиным, которому, как известно, в дружбу напрашивались после его смерти не только люди совершенно ему незнакомые, но даже печатные враги его, в силу той невинной слабости, что всякому маленькому смертному приятно стать поближе к великому человеку и хоть одним лучом его славы осветить себя.
— Уверен ли ты, что у тебя есть талант? Без этого ведь ты будешь чернорабочий в
искусстве — что ж
хорошего? Талант — другое дело: можно работать; много
хорошего сделаешь, и притом это капитал — стоит твоих ста душ.
В этом отношении я действовал так же, как миллионы мужеского и особенно женского пола учащихся без
хорошего учителя, без истинного призвания и без малейшего понятия о том, что может дать
искусство и как нужно приняться за него, чтобы оно дало что-нибудь.
И ни в чем еще не был виноват Алексей Степаныч: внушениям семьи он совершенно не верил, да и самый сильный авторитет в его глазах был, конечно, отец, который своею благосклонностью к невестке возвысил ее в глазах мужа; об ее болезненном состоянии сожалел он искренне, хотя, конечно, не сильно, а на потерю красоты смотрел как на временную потерю и заранее веселился мыслию, как опять расцветет и
похорошеет его молодая жена; он не мог быть весел, видя, что она страдает; но не мог сочувствовать всем ее предчувствиям и страхам, думая, что это одно пустое воображение; к тонкому вниманию он был, как и большая часть мужчин, не способен; утешать и развлекать Софью Николавну в дурном состоянии духа было дело поистине мудреное: как раз не угодишь и попадешь впросак, не поправишь, а испортишь дело; к этому требовалось много
искусства и ловкости, которых он не имел.
Я не ожидал
хорошей игры от его больших рук и был удивлен, когда первый же такт показал значительное
искусство.
Вместо настоящего дела Зотушка научился разным художествам: отлично стряпал пряники, еще
лучше умел гонять голубей, знал секреты разных мазей, имел вообще легкую руку на скота, почему и заведовал всей домашней скотиной, когда был «в себе», обладал
искусством ругаться с стряпкой Маланьей по целым дням и т. д., и т. д.
Незнамов. Не бойтесь! Я ваш собрат по
искусству, или,
лучше сказать, по ремеслу. Как вы думаете: по
искусству или по ремеслу?
— А я, ее дитя, вскормленное ее грудью, выученное ею чтить добро, любить, молиться за врагов, — что я такое?.. Поэзию,
искусства, жизнь как будто понимаю, а понимаю ли себя? Зачем нет мира в костях моих? Что я, наконец, такое? Вырвич и Шпандорчук по всему
лучше меня.
В одних домах уже спали, в других играли в карты; мы ненавидели эти дома, боялись их и говорили об изуверстве, сердечной грубости, ничтожестве этих почтенных семейств, этих любителей драматического
искусства, которых мы так испугали, и я спрашивал, чем же эти глупые, жестокие, ленивые, нечестные люди
лучше пьяных и суеверных куриловских мужиков, или чем
лучше они животных, которые тоже приходят в смятение, когда какая-нибудь случайность нарушает однообразие их жизни, ограниченной инстинктами.
— Очень многим и очень малым, — отвечал развязнейшим тоном граф. — Вы
хороший знакомый madame Чуйкиной, а супруга генерала написала превосходную пьесу, которую и просит madame Чуйкину, со свойственным ей
искусством, прочесть у ней на вечере, имеющемся быть в воскресенье; генерал вместе с тем приглашает и вас посетить их дом.
— Тон и манера у тебя таковы, как будто ты жертва. Это мне не нравится, друг мой. Сама ты виновата. Вспомни, ты начала с того, что рассердилась на людей и на порядки, но ничего не сделала, чтобы те и другие стали
лучше. Ты не боролась со злом, а утомилась, и ты жертва не борьбы, а своего бессилия. Ну, конечно, тогда ты была молода, неопытна, теперь же все может пойти иначе. Право, поступай! Будешь ты трудиться, служить святому
искусству…
Генерал Гордон, изучивший военное
искусство, по словам г. Устрялова, едва ли
лучше Лефорта, постоянно, однако, жалуется на бестолковость и небрежность других начальников.
Не говорим пока о том, что следствием подобного обыкновения бывает идеализация в
хорошую и дурную сторону, или просто говоря, преувеличение; потому что мы не говорили еще о значении
искусства, и рано еще решать, недостаток или достоинство эта идеализация; скажем только, что вследствие постоянного приспособления характера людей к значению событий является в поэзии монотонность, однообразны делаются лица и даже самые события; потому что от разности в характерах действующих лиц и самые происшествия, существенно сходные, приобретали бы различный оттенок, как это бывает в жизни, вечно разнообразной, вечно новой, между тем как в поэтических произведениях очень часто приходится читать повторения.
Общий недостаток произведений скульптуры и живописи, по которому они стоят ниже произведений природы и жизни, — их мертвенность, их неподвижность; в этом все признаются, и потому было бы излишне распространяться относительно этого пункта. Посмотрим же
лучше на мнимые преимущества этих
искусств перед природою.
Но мы говорили выше, что, кроме воспроизведения,
искусство имеет еще другое значение — объяснение жизни; до некоторой степени это доступно всем
искусствам: часто достаточно обратить внимание «а предмет (что всегда и делает
искусство), чтобы объяснить его значение или заставить
лучше понять жизнь.
Спешим прибавить, что композитор может в самом деле проникнуться чувством, которое должно выражаться в его произведении; тогда он может написать нечто гораздо высшее не только по внешней красивости, но и по внутреннему достоинству, нежели народная песня; но в таком случае его произведение будет произведением
искусства или «уменья» только с технической стороны, только в том смысле, в котором и все человеческие произведения, созданные при помощи глубокого изучения, соображений, заботы о том, чтобы «выело как возможно
лучше», могут назваться произведениями
искусства.; в сущности же произведение композитора, написанное под преобладающим влиянием непроизвольного чувства, будет создание природы (жизни) вообще, а не
искусства.
Гравюра не думает быть
лучше картины, она гораздо хуже ее в художественном отношении; так и произведение
искусства никогда не достигает красоты или величия действительности; но картина одна, ею могут любоваться только люди, пришедшие в галлерею, которую она украшает; гравюра расходится в сотнях экземпляров по всему свету, каждый может любоваться ею, когда ему угодно, не выходя из своей комнаты, не вставая с своего дивана, не скидая своего халата; так и предмет прекрасный в действительности доступен не всякому и не всегда; воспроизведенный (слабо, грубо, бледно — это правда, но все-таки воспроизведенный)
искусством, он доступен всякому и всегда.
«Но в таком случае вы сами соглашаетесь, что произведения
искусства лучше, полнее, нежели объективная действительность, удовлетворяют природе человека; следовательно, для человека они
лучше произведений действительности».
Если так, то на чем же основывается или,
лучше сказать, Из каких субъективных причин проистекает преувеличенно высокое мнение о достоинстве произведений
искусства?
Точно так искусный и впечатлительный певец может войти в свою роль, проникнуться тем чувством, которое должна выражать его песня, и в таком случае он пропоет ее на театре, перед публикою,
лучше другого человека, поющего не на театре, — от избытка чувства, а не на показ публике; но в таком случае певец перестает быть актером, и его пение становится песнью самой природы, а не произведением
искусства.
Люди ходят и удивляются: как это они, краски, так хитро расположены! И больше ничего. Написаны целые книги, целые горы книг об этом предмете; многие из них я читал. Но из Тэнов, Карьеров, Куглеров и всех, писавших об
искусстве, до Прудона включительно, не явствует ничего. Они все толкуют о том, какое значение имеет
искусство, а в моей голове при чтении их непременно шевелится мысль: если оно имеет его. Я не видел
хорошего влияния
хорошей картины на человека; зачем же мне верить, что оно есть?
Конечно, я не стал читать ему лекции о значении
искусства, а только сказал, что за эти картины платят
хорошие деньги, рублей по тысяче, по две и больше. Яличник был совершенно удовлетворен и больше не заговаривал. Этюд вышел прекрасный (очень красивы эти горячие тоны освещенного заходящим солнцем кумача), и я возвратился домой совершенно счастливым.
Mon oncle поручился за другую сторону воспитания, то есть за
хорошие манеры и
искусство побеждать, сохраняя вид побежденного.
Я так горячо этого желал, что не сомневался в успехе; я сообщил мои намерения Писареву, который, сомнительно покачав головой, сказал: «Дай бог тебе удачи больше, чем нам; ты скорее нас можешь это сделать; ты ему не начальник, и твоя бескорыстная любовь к театральному
искусству придаст убедительность твоим советам, которые подействуют на него гораздо
лучше директорских наставлений.
Мне всего больше в Гавриле Степаныче нравилась необыкновенная энергия его мысли и какая-то восторженная любовь к знанию; здесь он являлся жрецом чистого
искусства, и, по моему мнению, эта сила любви поддерживала его растительный организм
лучше всяких лекарств.
— Я, господин доктор, решился послать в губернский город. Не сомневаюсь в вашем
искусстве, но вы знаете сами: ум хорошо, а два
лучше.
Этих хладнокровных девиц чрезвычайно трудно расшевелить и заставить смеяться; для этого нужно большое
искусство или,
лучше сказать, совсем не иметь никакого
искусства.
Тогда в ход пускалась тонкая лесть: говорили, что теперь уже перевелись в Москве
хорошие повара, что только у стариков и сохранилось еще неприкосновенным уважение к святости кулинарного
искусства, и так далее.
— После того, — говорит, — если я сам так поступать начну, то что же я от людей могу требовать? Аркашке сказано, что я так положил, и все это знают, и за то ему содержанье всех
лучше, а если он когда дерзнет и до кого-нибудь, кроме меня, с своим
искусством тронется, — я его запорю и в солдаты отдам.
— Mersi; он тоже очень будет рад вас видеть: он даже вчера о вас вспоминал. Ему хотелось взглянуть на Петербург, а главное, что ему хотелось достать себе
хороший образ Христа, и он все говорил, что вот вы бы, как любитель
искусства, могли б ему помочь в этом. Но что же вы сами: что вы и как вы?
Затем во все то время, как сестра его портила, поправляла, и опять портила, и снова поправляла свое общественное положение, он поднимался по службе, схоронил мать и отца, благословивших его у своего гроба; женился на состоятельной девушке из
хорошей семьи и, метя в сладких мечтах со временем в министры, шел верною дорогой новейших карьеристов, то есть заседал в двадцати комитетах, отличался
искусством слагать фразы и блистал проповедью прогресса и гуманности, доводящею до сонной одури.
Шах осыпал меня благодеяниями, пригласил из Европы учителей разных наук и
искусств и дал мне, сколько было возможно,
хорошее воспитание.
В нем я видел, или,
лучше сказать, чувствовал, посланца по мою душу из того чудного, заветного мира
искусства, который вдруг стал мне своим — и манил и звал меня к себе, привечая и ластя… и я стремился к нему, дрожа, и млея, и замирая от сладостной мысли быть в нем известным, знаменитым… славным…
— Красавец мужчина!.. Знаю, что следовало бы нам закончить это рандеву честь честью, да стоит ли, голубчик? Право,
лучше будет так, всухую, в память об ingenue саратовской труппы, о чистенькой барышне, жертве увлечения театральным
искусством.
Никогда, даже и в студенческое время, я не жил так молодо, содержательно, с такой
хорошей смесью уединения, дум, чтений и впечатлений от «столицы мира», которыми я не злоупотреблял, почему все, что я видел «по ту сторону реки», делалось гораздо ярче и ценнее: начиная с хранилищ
искусства и памятников архитектуры, кончая всякими зрелищами, серьезными или дурачливыми.
— Не обижайте. Ежовый у меня облик. Таким уж воспитался. А внутри у меня другое. Не все же господам понимать, что такое талант, любить художество. Вот, смотрите, купеческая коллекция-то… А как составлена! С любовью-с… И писатели русские все собраны. Не одни тут деньги — и любви немало. Так точно и насчет театрального
искусства. Неужли
хорошей девушке или женщине не идти на сцену оттого, что в актерском звании много соблазну? Идите с Богом! — Он взял ее за руку. — Я вас отговаривать не стану.
Этот писатель с полным правом мог с своей авторской исповедью «
Лучше поздно, чем никогда» позволить себе возглас о бесплодии словопрений, вращающихся около формулы
искусство для
искусства.
— Да, постройка нравится. Снаружи хорош театр, но стану спорить, но насчет самих артистов — извини. Может быть, они и
хорошие люди, гении, Дидероты, но с моей точки зрения они для
искусства убийцы и больше ничего. Ежели б в моей власти, я бы их из Петербурга выслал. Кто над ними у вас главный?
Понять природу
искусства, с его классической завершенностью и романтической устремленностью,
лучше всего можно в Италии, в священной стране творчества и красоты, интуитивным вникновением в Возрождение раннее и позднее [Очень интересна для нашей темы статья Зиммеля о Микеланджело.