Неточные совпадения
— Я люблю, — продолжал Раскольников, но с таким видом, как будто вовсе не об уличном пении говорил, — я люблю, как поют под шарманку в
холодный, темный и сырой осенний вечер, непременно в сырой, когда у всех прохожих бледно-зеленые и больные лица; или, еще лучше, когда снег
мокрый падает, совсем прямо, без
ветру, знаете? а сквозь него фонари с газом блистают…
Утром было холодно и в постели, и в комнате, и на дворе. Когда я вышел наружу, шел
холодный дождь и сильный
ветер гнул деревья, море ревело, а дождевые капли при особенно жестоких порывах
ветра били в лицо и стучали по крышам, как мелкая дробь. «Владивосток» и «Байкал», в самом деле, не совладали со штормом, вернулись и теперь стояли на рейде, и их покрывала мгла. Я прогулялся по улицам, по берегу около пристани; трава была
мокрая, с деревьев текло.
Татьяна Власьевна присела в изнеможении на стопу принесенных кирпичей, голова у ней кружилась, ноги подкашивались, но она не чувствовала ни
холодного ветра, глухо гудевшего в пустых стенах, ни своих
мокрых ног, ни надсаженных плеч.
Быстрая езда,
холодный ветер, свистевший в уши, свежий запах осеннего, слегка
мокрого поля очень скоро успокоили и оживили вялые нервы Боброва. Кроме того, каждый раз, отправляясь к Зиненкам, он испытывал приятный и тревожный подъем духа.
Снег валил густыми, липкими хлопьями; гонимые порывистым, влажным
ветром, они падали на землю, превращаясь местами в лужи, местами подымаясь
мокрыми сугробами; клочки серых, тяжелых туч быстро бежали по небу, обливая окрестность сумрачным светом; печально смотрели обнаженные кусты; где-где дрожал одинокий листок, свернувшийся в трубочку; еще печальнее вилась снежная дорога, пересеченная кое-где широкими пятнами почерневшей вязкой почвы; там синела
холодною полосою Ока, дальше все застилалось снежными хлопьями, которые волновались как складки савана, готового упасть и окутать землю…
…
Холодная,
мокрая пришла осень, сады покрылись ржавчиной, чёрные железные леса тоже проржавели рыжими пятнами; посвистывал сырой
ветер, сгоняя в реку бледные, растоптанные стружки.
Безотраднейшая картина: горсть людей, оторванных от света и лишенных всякой тени надежд на лучшее будущее, тонет в
холодной черной грязи грунтовой дороги. Кругом все до ужаса безобразно: бесконечная грязь, серое небо, обезлиственные,
мокрые ракиты и в растопыренных их сучьях нахохлившаяся ворона.
Ветер то стонет, то злится, то воет и ревет.
Высокие потолки с железными балками, множество громадных, быстро вертящихся колес, приводных ремней и рычагов, пронзительное шипение, визг стали, дребезжанье вагонеток, жесткое дыхание пара, бледные или багровые или черные от угольной пыли лица,
мокрые от пота рубахи, блеск стали, меди и огня, запах масла и угля, и
ветер, то очень горячий, то
холодный, произвели на нее впечатление ада.
С утра дул неприятный
холодный ветер с реки, и хлопья
мокрого снега тяжело падали с неба и таяли сразу, едва достигнув земли.
Холодный, сырой, неприветливый ноябрь, как злой волшебник, завладел природой… Деревья в приютском саду оголились снова. И снова с протяжным жалобным карканьем носились голодные вороны, разыскивая себе коры… Маленькие нахохлившиеся воробышки, зябко прижавшись один к другому, качались на сухой ветке шиповника, давно лишенного своих летних одежд.
« — Любите вы уличное пение? — спрашивает Раскольников. — Я люблю, как поют под шарманку, в
холодный, темный и сырой осенний вечер, непременно в сырой, когда у всех прохожих бледно-зеленые и больные лица; или еще лучше, когда снег
мокрый падает, совсем прямо, без
ветру, знаете? А сквозь него фонари с газом блистают…»
Был десятый час утра. Дул
холодный, сырой
ветер, тающий снег с шорохом падал на землю. Приемный покой N-ской больницы был битком набит больными.
Мокрые и иззябшие, они сидели на скамейках, стояли у стен; в большом камине пылал огонь, но было холодно от постоянно отворявшихся дверей. Служители в белых халатах подходили к вновь прибывшим больным и совали им под мышки градусники.
В больном свете нарождающегося непогодного дня пароход бежал по Невке,
холодные черные волны бились о борта,
ветер залеплял лица и одежду
мокрым снегом. Все понуро стояли, усталые и продрогшие. И только Николай Федорович все время острил, посмеивался и пел...
К ночи вдруг подул
холодный ветер и повалил
мокрый снег, — настоящая поднялась вьюга.
Дает он двугривенный, а интриганы-извозчики просят четвертак… Садится он в пролетку, едет, а
холодный ветер бьет ему в лицо,
мокрый снег застилает глаза, лошаденка плетется еле-еле. Всё сговорилось и всё интригует… Интриги, интриги и интриги!