Неточные совпадения
Но, видя всякий раз, как с
МоряСокровища несут горами корабли,
Как выгружаются богатые товары
И ломятся от них анбары,
И как
хозяева их в пышности цвели,
Пастух на то прельстился...
Китаец торопил нас. Ему хотелось поскорее добраться до другой фанзы, которая, по его словам, была еще в 12 км. И действительно, к полудню мы нашли эту фанзочку. Она была пустая. Я спросил нашего вожатого, кто ее
хозяин. Он сказал, что в верховьях Имана соболеванием занимаются китайцы, живущие на берегу
моря, дальше, вниз по реке, будут фанзы соболевщиков Иодзыхе, а еще дальше на значительном протяжении следует пустынная область, которая снова оживает немного около реки Кулумбе.
Виахты, на реке Виахту, соединяющей озеро с
морем и в этом отношении напоминающей Неву. Говорят, что в озере ловятся сиги и осетры. Жителей 17: 9 м. и 8 ж.
Хозяев 7.
Есть еще одно селение на берегу Анивы, далеко в стороне, верст за 25 или, если плыть к нему
морем, в 14 милях от поста. Оно называется Лютога, находится в пяти верстах от устья реки того же имени и основано в 1886 г. Сообщение с постом крайне неудобное: пешком по берегу или же на катере, а для поселенцев — на сеноплавке. Жителей 53: 37 м. и 16 ж.
Хозяев 33.
Хоэ, на мысе того же названия, который сильно выдается в
море и виден из Александровска. Жителей 34: 19 м. и 15 ж.
Хозяев 13. Тут еще не совсем разочаровались и продолжают сеять пшеницу и ячмень. Трое занимаются охотой.
На четвертой версте от поста находится Соловьевка, основанная в 1882 году. Из всех сахалинских селений она занимает наиболее выгодное положение: она при
море, и, кроме того, недалеко от нее находится устье рыбной речки Сусуи. Население держит коров и торгует молоком. Занимается также хлебопашеством. Жителей 74: 37 м. и 37 ж.
Хозяев 26. Все они имеют пахотную и покосную землю, в среднем по одной десятине на душу. Земля хороша только около
моря, по скатам берега, дальше же она плоха, из-под ели и пихты.
Засветили в доме огня, и вижу я с улицы-то, как они по горницам забегали: известно, прибрать что ни на есть надо.
Хозяин же был на этот счет уже нашустрен и знал, за какой причиной в ночную пору чиновник наехал.
Морили они нас на морозе с четверть часа; наконец вышел к нам сам
хозяин.
И полеводство свое он расположил с расчетом. Когда у крестьян земля под паром, у него, через дорогу, овес посеян. Видит скотина — на пару ей взять нечего, а тут же, чуть не под самым рылом, целое
море зелени. Нет-нет, да и забредет в господские овсы, а ее оттуда кнутьями, да с
хозяина — штраф. Потравила скотина на гривенник, а штрафу — рубль."Хоть все поле стравите — мне же лучше! — ухмыляется Конон Лукич, — ни градобитиев бояться не нужно, ни бабам за жнитво платить!"
Между тем кадриль кончилась. Сенатор пошел по зале. Общество перед ним, как
море перед большим кораблем, стало раздаваться направо и налево. Трудно описать все мелкие оттенки страха, уважения, внимания, которые начали отражаться на лицах чиновников, купцов и даже дворян. На средине залы к сенатору подошел
хозяин с Марфиным и проговорил...
— Жаль,
хозяин, — продолжал земский, — что у тебя в повозках, хоть, кажется, в них и много клади, — прибавил он, взглянув в окно, — не осталось никаких товаров: ты мог бы их все сбыть. Боярин Шалонский и богат и тороват. Уж подлинно живет по-барски: хоромы — как царские палаты, холопей полон двор, мяса хоть не ешь, меду хоть не пей; нечего сказать — разливанное
море! Чай, и вы о нем слыхали? — прибавил он, оборотясь к
хозяину постоялого двора.
Но он набрал свою артель из самой зеленой и самой отчаянной молодежи, сурово прикрикнул, как настоящий
хозяин, на занывшую было старуху мать, изругал ворчливых стариков соседей гнусными матерными словами и вышел в
море пьяный, с пьяной командой, стоя на корме со сбитой лихо на затылок барашковой шапкой, из-под которой буйно выбивались на загорелый лоб курчавые, черные, как у пуделя, волосы.
— Ремесленный класс у нас в дурном положении, — жаль. Но это зависит, впрочем, от личности
хозяев, и больше ни от чего; надо только запретить
хозяевам бить и
морить голодом мальчишек, — и ремесленники наши будут блаженствовать.
А крещеное имя было ему Корней Евстигнеев. Был он тот самый человек, что когда-то в молодых еще годах из Астрахани пешком пришел, принес Марку Данилычу известие о погибели его брата на льдинах Каспийского
моря. С той поры и стал он в приближенье у
хозяина.
Хозяин фанзы сообщил, что от старых людей он слышал, будто бы русские в первый раз пришли со стороны
моря, и никто не знал, какие это люди и зачем они пришли на Амур, а на другой год лоца приплыли сверху и остановились около озера Кизи.
— Трусость наша растеряна по полю, да не вы ли подобрали ее? — вдруг заговорил до сих пор молчавший дьяк Захарий. — От Волги до
моря далеко усыпаны следы новгородские. Наших-то молодцев назвать домоседами? Как грибы растут они перед стенами вражескими, мечи их хозяйничают на чужбине, как в своих кисах, а самих
хозяев посылают хлебать сырую уху на самое дно. Кто их не знает, того тело свербит, как ваши же языки, на острие.