Неточные совпадения
Макаров
ходил пешком
по деревням, монастырям, рассказывал об этом, как о путешествии
по чужой
стране, но о чем бы он ни рассказывал, Клим слышал, что он думает и говорит о женщинах, о любви.
Они долго не допустят свободно
ходить по своим городам, ездить внутрь
страны, заводить частные сношения, даже и тогда, когда решатся начать торговлю с иностранцами.
Все народы, все
страны проходят известную стадию развития и роста, они вооружаются орудиями техники научной и социальной, в которой самой
по себе нет ничего индивидуального и национального, ибо в конце концов индивидуален и национален лишь дух жизни.
В одно из моих ранних посещений клуба я
проходил в читальный зал и в «говорильне» на ходу, мельком увидел старика военного и двух штатских, сидевших на диване в углу, а перед ними стоял огромный, в черном сюртуке, с львиной седеющей гривой, полный энергии человек, то и дело поправлявший свое соскакивающее пенсне, который ругательски ругал «придворную накипь»,
по протекции рассылаемую
по стране управлять губерниями.
Так мы
прошли версты четыре и дошли до деревянного моста, перекинутого через речку в глубоком овраге. Здесь Крыштанович спустился вниз, и через минуту мы были на берегу тихой и ласковой речушки Каменки. Над нами, высоко, высоко, пролегал мост,
по которому гулко ударяли копыта лошадей, прокатывались колеса возов, проехал обратный ямщик с тренькающим колокольчиком, передвигались у барьера силуэты пешеходов, рабочих,
стран пиков и богомолок, направлявшихся в Почаев.
Живновский в увлечении, вероятно, позабыл, что перед ним сидит один из смиренных обитателей Крутогорска. Он быстрыми шагами
ходил взад и вперед
по комнате, потирая руки, и физиономия его выражала нечто плотоядное, как будто в самом деле он готов был живьем пожрать крутогорскую
страну.
— Теперь? ну, теперь-то мы свои делишки поправим! В Крутогорск, батюшка, едем, в Крутогорск! в
страну, с позволения сказать, антропофагов,
страну дикую, лесную! Нога, сударь, человеческая там никогда не бывала, дикие звери
по улицам
ходят! Вот-с мы с вами в какую сторонушку запропастились!
В одном сатирическом английском романе прошлого столетия некто Гулливер, возвратясь из
страны лилипутов, где люди были всего в какие-нибудь два вершка росту, до того приучился считать себя между ними великаном, что, и
ходя по улицам Лондона, невольно кричал прохожим и экипажам, чтоб они пред ним сворачивали и остерегались, чтоб он как-нибудь их не раздавил, воображая, что он всё еще великан, а они маленькие.
Но уже близились пестрые, переменчивые, бурные времена. Однажды вечером весь город загудел, заволновался, точно встревоженный набатом, и в необычный час на улицах стало черно от народа. Маленькие белые листки
ходили по рукам вместе с чудесным словом: «свобода», которое в этот вечер без числа повторяла вся необъятная, доверчивая
страна.
— Все, видно, под одним солнышком
ходим —
по всем, видно,
странам кривда правду передолила, — заметил кум Иван Григорьич.
А острова Зеленого мыса тем и удобны, что лежат в полосе пассата и как раз на перепутье большой океанской дороги,
по которой
ходили до открытия Суэзского канала (а парусные суда и до сих пор
ходят) из Европы в Южную Америку, на мыс Доброй Надежды, в Австралию, в
страны Дальнего Востока и обратно.
Полвека и даже больше
проходит в моей памяти, когда я сближаю те личности и фигуры, которые все уже кончили жизнь: иные — на каторге, другие — на чужбине. Судьба их была разная: одни умирали в Сибири колодниками (как, например, М.Л.Михайлов); а другие не были даже беглецами, изгнанниками (как Г.Н.Вырубов), но все-таки доживали вне отечества, превратившись в «граждан» чужой
страны, хотя и
по собственному выбору и желанию, без всякой кары со стороны русского правительства.
Когда вода в Ниле стояла низко в ту пору года, когда ей уже было время разлиться, тогда
по всей
стране египетской от Филэ до Александрии ощущалось повсеместное терзательное беспокойство: все страшились бесхлебья и
ходили унылые и раздраженные, многие надевали печальные одежды с неподрубленными краями, передвигали пояса с чресл высоко на грудь — к месту вздохов, нетерпеливые женщины рвали на себе волосы, а задумчивые мужчины безмолвно смотрели унылыми глазами с повисшими на ресницах слезами.