Неточные совпадения
Уездный чиновник
пройди мимо — я уже и задумывался: куда он идет, на вечер ли к какому-нибудь своему брату или прямо к себе домой, чтобы, посидевши с полчаса на крыльце, пока не совсем еще сгустились сумерки, сесть за ранний ужин с матушкой, с женой, с сестрой жены и всей семьей, и о чем будет веден разговор у них
в то время, когда дворовая девка
в монистах или мальчик
в толстой
куртке принесет уже после супа сальную свечу
в долговечном домашнем подсвечнике.
Ходил Дунаев
в сапогах с голенищами до колен,
в шведской, кожаной
куртке и кожаной фуражке, вся эта кожа, густо смазанная машинным маслом, тускло поблескивала.
Самгин взял бутылку белого вина,
прошел к столику у окна; там, между стеною и шкафом, сидел, точно
в ящике, Тагильский, хлопая себя по колену измятой картонной маской. Он был
в синей
куртке и
в шлеме пожарного солдата и тяжелых сапогах, все это странно сочеталось с его фарфоровым лицом. Усмехаясь, он посмотрел на Самгина упрямым взглядом нетрезвого человека.
Может быть, Илюша уж давно замечает и понимает, что говорят и делают при нем: как батюшка его,
в плисовых панталонах,
в коричневой суконной ваточной
куртке, день-деньской только и знает, что
ходит из угла
в угол, заложив руки назад, нюхает табак и сморкается, а матушка переходит от кофе к чаю, от чая к обеду; что родитель и не вздумает никогда поверить, сколько копен скошено или сжато, и взыскать за упущение, а подай-ко ему не скоро носовой платок, он накричит о беспорядках и поставит вверх дном весь дом.
После обеда пробовали
ходить, но жарко: надо было достать белые
куртки. Они и есть
в чемодане, да прошу до них добраться без помощи человека! «Нет, уж лучше пусть жарко будет!…» — заключили некоторые из нас.
Нехлюдов
прошел вперед.
В середине стояла аристократия: помещик с женою и сыном
в матросской
куртке, становой, телеграфист, купец
в сапогах с бураками, старшина с медалью и справа от амвона, позади помещицы, Матрена Павловна
в переливчатом лиловом платье и белой с каймою шали и Катюша
в белом платье с складочками на лифе, с голубым поясом и красным бантиком на черной голове.
Наконец заключенные и посетители стали расходиться: одни во внутреннюю, другие
в наружную дверь.
Прошли мужчины —
в гуттаперчевых
куртках, и чахоточный и черный лохматый; ушла и Марья Павловна с мальчиком, родившимся
в остроге.
— Прошу покорно, садитесь, а меня извините. Я буду
ходить, если позволите, — сказал он, заложив руки
в карманы своей
куртки и ступая легкими мягкими шагами по диагонали большого строгого стиля кабинета. — Очень рад с вами познакомиться и, само собой, сделать угодное графу Ивану Михайловичу, — говорил он, выпуская душистый голубоватый дым и осторожно относя сигару ото рта, чтобы не сронить пепел.
В будни
ходил он
в плисовой
куртке, по праздникам надевал сертук из сукна домашней работы; сам записывал расход и ничего не читал, кроме «Сенатских ведомостей».
Львенка увели с крыльца, и толпа, напутствуемая энергическими замечаниями служителей, разошлась. Перед галереей
проходил служитель
в синей
куртке и робеспьеровском колпаке из красного сукна.
Отец почтительно ей поклонился и проводил ее до двери передней. Я стоял тут же
в своей куцей
куртке и глядел на пол, словно к смерти приговоренный. Обращение Зинаиды со мной меня окончательно убило. Каково же было мое удивление, когда,
проходя мимо меня, она скороговоркой и с прежним ласковым выражением
в глазах шепнула мне...
Прошел еще час, пока Евгений Константиныч при помощи Чарльза пришел
в надлежащий порядок и показался из своей избушки
в охотничьей
куртке,
в серой шляпе с ястребиным пером и
в лакированных ботфортах. Генерал поздоровался с ним очень сухо и только показал глазами на стоявшее высоко солнце; Майзель тоже морщился и передергивал плечами, как человек, привыкший больше говорить и даже думать одними жестами.
До праздника он
ходил в своей старой
куртке и
в старых панталонах, хоть и благопристойно заштопанных, но зато уж совсем заносившихся.
Летом все
ходили, по положению,
в полотняных белых
куртках и панталонах.
Держать себя на офицерской ноге
в наше время значило: не водиться запанибрата с маленькими,
ходить в расстегнутой
куртке, носить неформенный галстук, приподниматься лениво, когда спросят, отвечать как бы нехотя и басом,
ходить вразвалку.
После обеда, которого я не заметил, надели на меня форменную мундирную
куртку, повязали суконный галстук, остригли волосы под гребенку, поставили во фрунт по ранжиру, по два человека
в ряд, подле ученика Владимира Граффа, и сейчас выучили
ходить в ногу.
Саша неприятно улыбнулся и, ничего не ответив, заложил руки
в карманы и стал
ходить по комнате, то пропадая
в тени, то весь выходя на свет; и серая
куртка была у него наверху расстегнута, открывая кусочек белой рубашки — вольность, которой раньше он не позволял себе даже один. Елена Петровна и сама понимала, что говорит глупости, но уж очень ей обидно было за второй самовар; подобралась и, проведя рукой по гладким волосам, спокойно села на Сашин стул.
В то время как наиболее даже отставшая часть пролетариата — пекаря —
ходили в пиджаках, когда
в Москве редкостью был френч — старомодный костюм, оставленный окончательно
в конце 1924 года, на вошедшем была кожаная двубортная
куртка, зеленые штаны, на ногах обмотки и штиблеты, а на боку огромный старой конструкции пистолет «маузер»
в желтой битой кобуре.
Казалось мне, когда я очнулся, что момент потери сознания был краток, и шкипер немедленно стащит с меня
куртку, чтоб холод заставил быстрее вскочить. Однако не исчезло ничто за время сна. Дневной свет заглядывал
в щели гардин. Я лежал на софе. Попа не было. Дюрок
ходил по ковру, нагнув голову, и курил.
Сухорукий Андрей, одетый
в серую
куртку, замазанную на груди маслом и мукою до твердости древесной коры,
ходил по комнате как-то боком, виновато улыбаясь, точно ребенок, которому только что простили какую-то шалость.
Какие-то разнузданные люди
в маньчжурских папахах, с георгиевскими лентами
в петлицах
курток,
ходили по ресторанам и с настойчивой развязностью требовали исполнения народного гимна и следили за тем, чтобы все вставали.
Сидели за столиками люди
в пиджаках и
в косоворотках, красноармейцы, советские барышни.
Прошел между столиками молодой человек
в кожаной
куртке, с револьвером
в желтой кобуре. Его Катя уже несколько раз встречала и, не зная, возненавидела всею душой. Был он бритый, с огромною нижнею челюстью и придавленным лбом, из-под лба выползали раскосые глаза, смотревшие зловеще и высокомерно. Катя поскорей отвела от него глаза, — он вызывал
в ней безотчетный, гадливо-темный ужас, как змея.
Представьте себе маленькую, стриженую головку с густыми низко нависшими бровями, с птичьим носом, с длинными седыми усами и с широким ртом, из которого торчит длинный черешневый чубук; головка эта неумело приклеена к тощему горбатому туловищу, одетому
в фантастический костюм:
в куцую красную
куртку и
в широкие ярко-голубые шаровары;
ходила эта фигура, расставя ноги и шаркая туфлями, говорила, не вынимая изо рта чубука, а держала себя с чисто армянским достоинством: не улыбалась, пучила глаза и старалась обращать на своих гостей как можно меньше внимания.
Марья Матвеевна видела ясно, чего, впрочем, и мудрено было не видеть, что к концу второго года фабрика Пекторалиса уже совсем стояла без работы и Гуго сам
ходил в жестокие морозы без шубы,
в старой, изношенной
куртке, а для форса только pince-nez на шнурочке наружу выпустил.
На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал
в колпаке старичок-мельник с удочками,
в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал
в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей,
в мохнатых шапках и синих
куртках моравы и уезжали по той же плотине, запыленные мукой, с белыми возами — на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы,
пройдя несколько шагов, быть точно так же убитыми.
Пройдя мимо вытянувшихся камер-лакеев
в свою комнату, сбросив тяжелый мундир и надев
куртку, молодой царь почувствовал не только радость освобождения, но какое-то особенное умиление от сознания свободы и жизни, счастливой, здоровой, молодой жизни и молодой любви.