Неточные совпадения
«Вот», — вдруг решил Самгин, следуя за ней. Она дошла до маленького ресторана, пред ним горел газовый фонарь, по обе стороны двери — столики, за одним играли в карты маленький, чем-то смешной солдатик и лысый человек с носом
хищной птицы, на третьем стуле сидела толстая женщина, сверкали очки на ее широком лице, сверкали вязальные спицы в
руках и серебряные волосы на голове.
Но его не услышали. Перебивая друг друга, они толкали его. Макаров, сняв фуражку, дважды больно ударил козырьком ее по колену Клима. Двуцветные, вихрастые волосы его вздыбились и придали горбоносому лицу не знакомое Климу, почти
хищное выражение. Лида, дергая рукав шинели Клима, оскаливала зубы нехорошей усмешкой. У нее на щеках вспыхнули красные пятна, уши стали ярко-красными,
руки дрожали. Клим еще никогда не видел ее такой злой.
Поднявшись довольно высоко, она упала, и от нее отскочила и побежала ласка, или ласочка: маленький
хищный зверек, всем известный, не длиннее четверти аршина и немного толще большого пальца мужской
руки.
Она хотела, чтобы повсюду и всегда толпа глядела бы только на нее, повторяла ее имя, любила ее египетские зеленые глаза,
хищный и чувственный рот, ее изумруды на худых и нервных
руках.
Более честные, более сильные, более
хищные говорили нам: «Возьмемся об
руку, пойдем и погибнем, но будущим поколениям приготовим светлую и легкую жизнь».
— Ну, слава богу! кажется, все обстоит по-старому! — продолжал он, весело потирая
руки, — Немврод в движении, — стало быть,
хищные звери не оставили проказ своих… Ну, а признайтесь, вы, верно, на ловлю собрались?
Но в сторону — незрима вдруг —
Она неслышною стопою
От
хищных убегала
рук.
Имя отца дохнуло на юношу холодом; он вспомнил насмешливые,
хищные глаза, брезгливо оттопыренную губу и красные пальцы пухлых
рук. Съёжился и сунул голову под подушку.
Пескарь берет живо и верно; его подержка и утаскиванье видны по наплавку и слышны по
руке; надобно подсекать его проворно; разумеется, должно удить на одну удочку и всегда держать удилище в
руке. Он служит превосходною насадкою для
хищной рыбы и самою здоровою пищею для человека. Уха из пескарей, как нежирная и легкая, обыкновенно предписывается докторами больным; пескари, жаренные в сметане, отлично вкусны.
Оркестр в павильоне играл то попурри из"Травиаты", то вальс Штрауса, то"Скажите ей", российский романс, положенный на инструменты услужливым капельмейстером; в игорных залах, вокруг зеленых столов, теснились те же всем знакомые фигуры, с тем же тупым и жадным, не то изумленным, не то озлобленным, в сущности
хищным выражением, которое придает каждым, даже самым аристократическим чертам картежная лихорадка; тот же тучноватый и чрезвычайно щегольски одетый помещик из Тамбова, с тою же непостижимою, судорожною поспешностью, выпуча глаза, ложась грудью на стол и не обращая внимания на холодные усмешки самих"крупиэ", в самое мгновенье возгласа"Riеn nе vа рlus!"рассыпал вспотевшею
рукою по всем четвероугольникам рулетки золотые кружки луидоров и тем самым лишал себя всякой возможности что-нибудь выиграть даже в случае удачи, что нисколько не мешало ему, в тот же вечер, с сочувственным негодованием поддакивать князю Коко, одному из известных предводителей дворянской оппозиции, тому князю Коко, который в Париже, в салоне принцессы Матильды, в присутствии императора, так хорошо сказал:"Маdате, lе principe de la propriete est profondement ebranle en Russie".
Раз Илья Макарович купил случайно пару орлов и одного коршуна и решился заняться приручением
хищных птиц. Птицы были посажены в железную клетку и приручение их началось с того, что коршун разодрал Илье Макаровичу
руку. Вследствие этого несчастного обстоятельства, Илья Макарович возымел к коршуну такую же личность, какую он имел к своему ружью, и все приручение ограничивалось тем, что он не оказывал никакого внимания своим орлам, но зато коршуна раза три в день принимался толкать линейкой.
Гаврила рванулся раз, два, — другая
рука Челкаша змеей обвилась вокруг него… Треск разрываемой рубахи — и Гаврила лежал на песке, безумно вытаращив глаза, цапаясь пальцами
рук за воздух и взмахивая ногами. Челкаш, прямой, сухой,
хищный, зло оскалив зубы, смеялся дробным, едким смехом, и его усы нервно прыгали на угловатом, остром лице. Никогда за всю жизнь его не били так больно, и никогда он не был так озлоблен.
А тот, сухой, длинный, нагнувшийся вперед и похожий на птицу, готовую лететь куда-то, смотрел во тьму вперед лодки ястребиными очами и, поводя
хищным, горбатым носом, одной
рукой цепко держал ручку руля, а другой теребил ус, вздрагивавший от улыбок, которые кривили его тонкие губы. Челкаш был доволен своей удачей, собой и этим парнем, так сильно запуганным им и превратившимся в его раба. Он смотрел, как старался Гаврила, и ему стало жалко, захотелось ободрить его.
И он своею огромною
рукою схватил мою
руку сверху, как
хищная птица хватает добычу, и несколько раз потряс ее в воздухе, нежно смотря на меня выпученными и округлившимися маленькими глазами.
Жена писаря, женщина исхудалая, косая, привела с собой всех своих детей, и, точно
хищная птица, косилась на тарелки, и хватала всё, что попадалось под
руку, и прятала себе и детям в карманы.
Пульхерия Ивановна протянула
руку, чтобы погладить ее, но неблагодарная, видно, уже слишком свыклась с
хищными котами или набралась романических правил, что бедность при любви лучше палат, а коты были голы как соколы; как бы то ни было, она выпрыгнула в окошко, и никто из дворовых не мог поймать ее.
Атлеты пошли друг другу навстречу. Ребер приближался быстрыми, мягкими и упругими шагами, наклонив вперед свой страшный затылок и слегка сгибая ноги, похожий на
хищное животное, собирающееся сделать скачок. Сойдясь на середине арены, они обменялись быстрым, сильным рукопожатием, разошлись и тотчас же одновременным прыжком повернулись друг к другу лицами. И в отрывистом прикосновении горячей, сильной, мозолистой
руки Ребера Арбузов почувствовал такую же уверенность в победе, как и в его колючих глазах.
На верхних и нижних койках, болтая ногами, покуривая и смеясь, сидела команда «Фитиля» — тридцать шесть
хищных морских птиц. Согласно торжественности момента, многие сменили брезентовые бушлаки на шелковые щегольские блузы. Кой-кто побрился, некоторые, в знак траура, обмотали левую
руку у кисти черной материей. В углу, у бочки с водой, на чистом столе громоздилось пока еще нетронутое угощение: масса булок, окорока, белые сухари и небольшой мешочек с изюмом.
— Насколько возможно! — повторил Теркин и махнул
рукой. — На распутье я стоял, Михаил Терентьич, два человека во мне войну вели, и тот, которого к вам влечет, пришел за духовной помощью второму,
хищному.
И пусть еще явятся люди, и пусть все спорят, — Розанов, Катра, Окорокова. Мне представлялось: Розанов убедил Машу, — и ее глаза засветились
хищным пламенем, она познала смысл жизни в борьбе, она радуется, нанося и получая удары. И мне представлялось: Маша убедила Розанова, он в молитвенном экстазе упал на колени, простер
руки к небу и своим свободным духом узрел невидимый, таинственно-яркий свет сверхчувственного…
Среди ароматов и цветов — она, прекрасная,
хищная. И она моя. Буйно-грешный сон любви и красоты, вечной борьбы и торжествующего покорения. Все время мы друг против друга, как насторожившиеся враги. Мне кажется, мы больше друг друга презираем и ненавидим, чем любим. Смешно представить себе, чтоб сесть с нею рядом, как с подругою, взять ее
руку и легко говорить о том, что в душе. Я смотрю, — и победно-хищно горят глаза...
— Владыко святый, — начал он взволнованным голосом, — и вы все, разумные, советные мужи новгородские, надежда, опора наша, ужели вы хотите опять пустить этих
хищных литвинов в недра нашей отчизны? Скажите же, кто защитит ее теперь от них, или от самих вас? Разве они не обнажали уже не раз перед вами черноту души своей, и разве
руки наши слабы держать меч за себя, чтобы допускать еще завязнуть в этом деле лапам хитрых пришельцев?
— Злочестивец, в
руке твоей не крест животворящий, а оружие убийственное, которое ты хочешь вонзить нам в сердце. Знаю умысел твой и всех гнусных новгородцев; знаю, что вы готовитесь предаться Сигизмунду-Августу. Отселе ты уже не пастырь, а враг церкви и святой Софии,
хищный волк, губитель, ненавистник венца Мономахова. Иди в храм Святой Софии!
Смотрит изумленно, остро — и в немом ужасе откидывается назад, выкинув для защиты напряженные
руки. В гробу нет Семена. В гробу нет трупа. Там лежит идиот. Схватившись
хищными пальцами за края гроба, слегка приподняв уродливую голову, он искоса смотрит на попа прищуренными глазами — и вокруг вывернутых ноздрей, вокруг огромного сомкнутого рта вьется молчаливый, зарождающийся смех. Молчит и смотрит и медленно высовывается из гроба — несказанно ужасный в непостижимом слиянии вечной жизни и вечной смерти.
Наш Витгенштеин, вождь герой,
Петрополя спаситель,
Хвала!.. Он щит стране родной,
Он
хищных истребитель.
О сколь величественный вид,
Когда перед рядами,
Один, склонясь на твёрдый щит,
Он грозными очами
Блюдёт противников полки,
Им гибель устрояет
И вдруг… движением
рукиИх сонмы рассыпает.