Неточные совпадения
—
Французы всегда говорят о войне, — уверенно
ответила она и, усмехаясь, вплетая пальцы свои в сухие пальцы Самгина, объяснила: — Очень много адвокатов, а ваше ремесло нападать, защищать. А у
француза, кроме обычной клиентуры, еще бель Франс, патри… [Прекрасная Франция, отечество… (франц.)]
«Я слышал, что здесь есть бои быков, — спросил я
француза, — нельзя ли посмотреть?» — «Не стоит, —
отвечал он, — это пародия на испанские бои.
На вопрос
француза, как намерено действовать новое правительство, если оно утвердится, Тайпин-Ван
отвечал, что подданные его, как христиане, приходятся европейцам братьями и будут действовать в этом смысле, но что обязательствами себя никакими не связывают.
«Русский, —
отвечал он, — в 1814 году взят
французами в плен, потом при Ватерлоо дрался с англичанами, взят ими, завезен сюда, женился на черной, имею шестерых детей».
— Подождет, Пахомовна; на конюшне всего три тройки, четвертая отдыхает. Того и гляди подоспеют хорошие проезжие; не хочу своею шеей
отвечать за
француза. Чу, так и есть! вон скачут. Э-ге-ге, да как шибко; уж не генерал ли?
—
Француз застращал его, ваше превосходительство, —
отвечал исправник, — и взял с него клятву молчать…
— Честное мое слово, —
отвечал француз. — Но мои бумаги, что мне делать без них?
— В ближний город, —
отвечал француз, — оттуда отправляюсь к одному помещику, который нанял меня за глаза в учители. Я думал сегодня быть уже на месте, но господин смотритель, кажется, судил иначе. В этой земле трудно достать лошадей, господин офицер.
— Бог его ведает, —
отвечала смотрительша, — какой-то
француз. Вот уже пять часов как дожидается лошадей да свищет. Надоел, проклятый.
— Миша приказал долго жить, —
отвечал Кирила Петрович. — Умер славною смертью, от руки неприятеля. Вон его победитель, — Кирила Петрович указывал на Дефоржа, — выменяй образ моего
француза. Он отомстил за твою… с позволения сказать… Помнишь?
— К господину Троекурову, —
отвечал француз.
— Проклятый басурман, — проворчал Спицын, закутываясь в одеяло. — Нужно ему было свечку тушить. Ему же хуже. Я спать не могу без огня. — Мусье, мусье, — продолжал он, — же ве авек ву парле. [Я хочу с вами говорить (фр.).] — Но
француз не
отвечал и вскоре захрапел.
Француз ей поклонился и
отвечал, что он надеется заслужить уважение, даже если откажут ему в благосклонности.
— С Богом. А на бумагу так и
отвечай: никакого, мол, духу у нас в уезде нет и не бывало. Живем тихо,
французу не подражаем… А насчет долга не опасайся: деньги твои у меня словно в ломбарте лежат. Ступай.
— Tiens? —
отвечал француз, — elle rêve qu'elle est libre. [А?.. ей грезится, что она свободна. (франц.).]
— Но ведь это логически выходит из всех твоих заявлений! Подумай только: тебя спрашивают, имеет ли право
француз любить свое отечество? а ты
отвечаешь:"Нет, не имеет, потому что он приобрел привычку анализировать свои чувства, развешивать их на унцы и граны; а вот чебоксарец — тот имеет, потому что он ничего не анализирует, а просто идет в огонь и в воду!"Стало быть, по-твоему, для патриотизма нет лучшего помещения, как невежественный и полудикий чебоксарец, который и границ-то своего отечества не знает!
На лекциях они всегда сидели рядом и помогали один другому. Александров чертил для Венсана профили пушек и укреплений. Венсан же, хорошо знавший иностранные языки, вставал и
отвечал за Александрова, когда немец или
француз вызывали его фамилию.
— Я у них… домовым управляющим, дворецким, —
отвечал Бамбаев и ткнул пальцем в направлении избы. — А во
французы я попал так, для шутки. Что, брат, делать! Есть ведь нечего, последнего гроша лишился, так поневоле в петлю полезешь. Не до амбиции.
— Говоря поистине, я полагаю, никогда, —
отвечал, вскидывая голову,
француз. — Князь много дел таких покончил через меня и теперь уполномочил меня переговорить и кончить с вами. Я, его камердинер, к вашим услугам.
— Гм… да, —
отвечал Дон-Кихот, — она этим графине очень надоела, а потом в Париже дело дошло до того, что Ольга Федотовна одна со всеми
французами перессорилась.
— Кто может предузнать, —
отвечал Рославлев, — до чего дойдет ожесточение русских, когда в глазах народа убийство и мщение превратятся в добродетели, и всякое сожаление к
французам будет казаться предательством и изменою.
Известное слово одного
француза, который на вопрос, какой он нации,
отвечал, что имеет честь быть
французом, — не самохвальство, а самое истинное выражение чувств каждого из его соотечественников; и если это порок, то, признаюсь, от всей души желаю, чтоб многие из нас, рабски перенимая все иностранные моды и обычай, заразились бы наконец и этим иноземным пороком.
— Господа офицеры! — сказал Блесткин, подскакав к батарее, — его превосходительство приказал вам быть в готовности, и если
французы откроют по вас огонь, то сейчас
отвечать.
— «Что нужды! —
отвечал я, — они не
французы!» — «Мы окружены врагами, — прибавил Рапп, — вся Пруссия восстала против Наполеона».
— Я советую вам спросить об этом у сарагосских жителей, —
отвечал француз, бросив гордый взгляд на Рославлева. — Впрочем, — продолжал он, — я не знаю, почему называют войною простую экзекуцию, посланную в Испанию для усмирения бунтовщиков, которых, к стыду всех просвещенных народов, английское правительство поддерживает единственно из своих торговых видов?
—
Французы? —
отвечал спокойно казак, — вон там!
— И, кажется, смертельно! —
отвечал едва слышным голосом капитан. — Прикажите подкрепить наших стрелков:
французы одолевают.
— Отправились, —
отвечал офицер. — К ним в проводники вызвался один рыжий мужик, который берется довести их до нашего войска такими тропинками, что они не только с
французами, но и с русскими не повстречаются.
— Этот вопрос давно уже решен, —
отвечал француз.
— Да, сударыня! —
отвечал с улыбкою Сурской, — он очень хорошо воспитан; а если имеет слабость любить Россию, так это, вероятно, потому, что он не
француз.
— Да с чем попало, —
отвечал Буркин. — У кого есть ружье — тот с ружьем; у кого нет — тот с рогатиной. Что в самом деле!.. Французы-то о двух, что ль, головах? Дай-ка я любого из них хвачу дубиною по лбу — небось не встанет.
— Да покамест ничего! —
отвечал один из них, закручивая свои густые с проседью усы. — Мы стоим друг против друга, на передовых цепях от скуки перестреливаются; иногда наши казаки выезжают погарцевать в чистом поле, рисуются, тратят даром заряды, поддразнивают
французов: вот и все тут.
«
Французы никогда не двигаются назад!» —
отвечал гордо посланник.
— Нет, —
отвечал офицер, взглянув хладнокровно на правое плечо свое, с которого пулею сорвало эполет. — Теперь милости прошу сюда к барьеру! — продолжал он, устремив свой неподвижный взор на
француза.
Надобно было все это видеть и привыкнуть смотреть на это, чтоб постигнуть наконец, с каким отвращением слушает похвалы доброму сердцу и чувствительности императора
французов тот, кто был свидетелем сих ужасных бедствий и знает адское восклицание Наполеона: »Солдаты?.. и, полноте! поговоримте-ка лучше о лошадях!» [Так
отвечал Наполеон одному из генералов, который стал ему докладывать о бедственном положении его солдат.
— Почему знать? —
отвечал со вздохом Рославлев, — По крайней мере я почти уверен, что долго еще не буду ее мужем. Скажите, могу ли я обещать, что не пойду служить даже и тогда, когда
французы внесут войну в сердце России?
— О! что касается до этого, —
отвечал Рославлев, — то
французы должны пенять на самих себя: они заставили себя ненавидеть, а ненависть не знает сострадания и жалости. Испанцы доказали это.
— Нет, —
отвечал Давыд, — мы теперь
французов бьем [В 1799 году русские войска под командованием великого полководца Суворова одержали блестящие победы над французской армией в Италии и Швейцарии.].
— Наполеон Третий сказал правду, — произнес он, как бы в раздумье, что такое истинный
француз? спросил он себя в одну из трудных минут, и
отвечал: истинный
француз есть тот, который исполняет приказания генерала Пьетри! И с тех пор, как он сказал себе это, все у него пошло хорошо!
— Я в Париже сначала поругался с одним поляком, —
ответил я, — потом с одним французским офицером, который поляка поддерживал. А затем уж часть
французов перешла на мою сторону, когда я им рассказал, как я хотел плюнуть в кофе монсиньора.
— Вам хочется знать, в чем дело, — сухо и раздражительно
отвечала она. — Вы знаете, что генерал весь у него в закладе, все имение — его, и если бабушка не умрет, то
француз немедленно войдет во владение всем, что у него в закладе.
— Да; но зато
француз маркиз — и умнее, —
ответила она наиспокойнейшим образом.
Мне гадко было чувствовать его так близко от себя; и, не глядя на него, не
отвечая ему и стараясь держать руку так, чтобы не слыхать его, я торопливо шла за Л. М. и
французом.
— Я думаю, это некто из ваших, —
отвечал француз.
Он говорил: «К чему печаль твоя?
Ты молода, любима, — где ж страданье?
В твоих глазах — мой мир, вся жизнь моя,
И рай земной в одном твоем лобзанье…
Быть может, злобу хитрую тая,
Какой-нибудь… Но нет! И кто же смеет
Тебя обидеть? Мой отец дряхлеет,
Француз давно не годен никуда…
Ну, полно! слезы прочь, и ляг сюда!»
Мавруша, крепко Сашу обнимая,
Так
отвечала, медленно вздыхая...
Д’Омарен долго смотрел вслед прекрасной графине.
Французу страстно захотелось поговорить с женщиной, которую он ударил и которая на удар
ответила фразой: «Пусть будет так»; но, когда она скрылась с его глаз, он повернул назад и быстро зашагал к железнодорожной станции. Он исполнил данное ему поручение и ехал теперь за наградой…
— Mademoiselle Ренн, — вызвал
француз, — voulez-vous repondre votre lecon (
отвечайте урок).
Итальянская опера, стоявшая тогда во всем блеске, балет, французский и немецкий театр
отвечали всем вкусам любителей драмы, музыки и хореографии. И мы, молодые писатели, посещали
французов и немцев вовсе не из одной моды, а потому, что тогда и труппы, особенно французская, были прекрасные, и парижские новинки делались все интереснее. Тогда в самом расцвете своих талантов стояли Дюма-сын, В. Сарду, Т. Баррьер. А немцы своим классическим репертуаром поддерживали вкус к Шиллеру, Гете и Шекспиру.
— Меня зовут Лоло, — бойко
отвечала девочка, — а его Коко! — указала она на Бобку. — А вот он, — протянула она руку в сторону Митьки, ставшего неузнаваемым от Юркиного костюма, — его зовут маркиз Жорж; он наш двоюродный брат-француз и ни слова не понимает по-русски.
Другое указание встречается в любопытном рассказе французского историка Биньона о кампаниях 1812–1815 годов. Он говорит, что после занятия Москвы
французами, Александр I впал в некоторое уныние. Заметив это, Аракчеев осмелился напомнить ему о здоровье, на что император
ответил ему...