Неточные совпадения
— Минуты увлеченья… — выговорил он и хотел продолжать, но при этом слове, будто от
физической боли, опять поджались ее губы и опять запрыгал мускул щеки на правой стороне
лица.
Лицо его было почти обезображено от усталости, непогоды,
физического утомления и чуть не суточной борьбы с самим собою.
Он чувствовал себя очень плохо, нервный шок вызвал
физическую слабость, урчало в кишечнике, какой-то странный шум кипел в ушах, перед глазами мелькало удивленно вздрогнувшее
лицо Тагильского, раздражало воспоминание о Харламове.
Самгин собрал все листки, смял их, зажал в кулаке и, закрыв уставшие глаза, снял очки. Эти бредовые письма возмутили его,
лицо горело, как на морозе. Но, прислушиваясь к себе, он скоро почувствовал, что возмущение его не глубоко, оно какое-то
физическое, кожное. Наверное, он испытал бы такое же, если б озорник мальчишка ударил его по
лицу. Память услужливо показывала Лидию в минуты, не лестные для нее, в позах унизительных, голую, уставшую.
Но в память его крепко вросла ее напряженная фигура, стройное тело, как бы готовое к
физической борьбе с ним, покрасневшее
лицо и враждебно горящие глаза; слушая его, она иронически щурилась, а говоря — открывала глаза широко, и ее взгляд дополнял силу обжигающих слов.
Она вздохнула будто свободнее — будто опять глотнула свежего воздуха, чувствуя, что подле нее воздвигается какая-то сила, встает, в
лице этого человека, крепкая, твердая гора, которая способна укрыть ее в своей тени и каменными своими боками оградить — не от бед страха, не от
физических опасностей, а от первых, горячих натисков отчаяния, от дымящейся еще язвы страсти, от горького разочарования.
Был он мускулист, и в нем можно было угадывать значительную
физическую силу, тем не менее в
лице его выражалось как бы нечто болезненное.
Ее осанка горда, в ее
лице гордость, но гордость только своею
физическою красотою.
— Да, не
физическую. Мне кажется, ни у кого рука не подымется на такого, как я; даже и женщина теперь не ударит; даже Ганечка не ударит! Хоть одно время вчера я так и думал, что он на меня наскочит… Бьюсь об заклад, что знаю, о чем вы теперь думаете? Вы думаете: «Положим, его не надо бить, зато задушить его можно подушкой, или мокрою тряпкою во сне, — даже должно…» У вас на
лице написано, что вы это думаете, в эту самую секунду.
Наконец пятое
лицо — местный околоточный надзиратель Кербеш. Это атлетический человек; он лысоват, у него рыжая борода веером, ярко-синие сонные глаза и тонкий, слегка хриплый, приятный голос. Всем известно, что он раньше служил по сыскной части и был грозою жуликов благодаря своей страшной
физической силе и жестокости при допросах.
Карл Иваныч ставил нас на колени
лицом в угол, и наказание состояло в
физической боли, происходившей от такого положения; St.-Jérôme, выпрямляя грудь и делая величественный жест рукою, трагическим голосом кричал: «A genoux, mauvais sujet!», приказывал становиться на колени
лицом к себе и просить прощения. Наказание состояло в унижении.
Лаптев издает неопределенный носовой звук и улыбается. Прейн смотрит на него, прищурив глаза, и тоже улыбается. Его худощавое
лицо принадлежало к типу тех редких
лиц, которые отлично запоминаются, но которые трудно определить, потому что они постоянно меняются. Бесцветные глаза под стать
лицу. Маленькая эспаньолка, точно приклеенная под тонкой нижней губой, имеет претензию на моложавость.
Лицо кажется зеленоватым, изможденным, но крепкий красный затылок свидетельствует о большом запасе
физической силы.
Стоявший перед нами арестант был не велик ростом и довольно сухощав; но широкая грудь и чрезвычайное развитие мускулов свидетельствовали о его
физической силе
Лицо у него было молодое, умное и даже кроткое; высокий лоб и впалые, но еще блестящие глаза намекали на присутствие мысли, на возможность прекрасных и благородных движений души; только концы губ были несколько опущены, и это как будто разрушало гармонию целого
лица, придавая ему оттенок чувственности и сладострастия.
В нем совмещались именно те простые, но трогательные и глубокие черты, которые даже и в его времена гораздо чаще встречались в рядовых, чем в офицерах, те чисто русские, мужицкие черты, которые в соединении дают возвышенный образ, делавший иногда нашего солдата не только непобедимым, но и великомучеником, почти святым, — черты, состоявшие из бесхитростной, наивной веры, ясного, добродушно-веселого взгляда на жизнь, холодной и деловой отваги, покорства перед
лицом смерти, жалости к побежденному, бесконечного терпения и поразительной
физической и нравственной выносливости.
Оба лейтенанта были еще молодые люди. Гарбер среднего роста, а Шютце выше среднего, плотного телосложения, показывающего чрезвычайно большую
физическую силу.
Лица у обоих были свежими, энергичными. Во время своего двухлетнего путешествия они чувствовали себя совершенно здоровыми, и только Шютце жаловался на легкий ревматизм, полученный в Якутске.
Если огромные богатства, накопленные рабочими, считаются принадлежащими не всем, а исключительным
лицам; если власть собирать подати с труда и употреблять эти деньги, на что они это найдут нужным, предоставлена некоторым людям; если стачкам рабочих противодействуется, а стачки капиталистов поощряются; если некоторым людям предоставляется избирать способ религиозного и гражданского обучения и воспитания детей; если некоторым
лицам предоставлено право составлять законы, которым все должны подчиняться, и распоряжаться имуществом и жизнью людей, — то всё это происходит не потому, что народ этого хочет и что так естественно должно быть, а потому, что этого для своих выгод хотят правительства и правящие классы и посредством
физического насилия над телами людей устанавливают это.
Лицо и всё сложение его, несмотря на угловатость молодости, выражали большую
физическую и нравственную силу.
Трогательно видеть их на рассвете, когда они, бросив шляпы к ногам своим, стоят пред статуей мадонны, вдохновенно глядя в доброе
лицо Матери и играя в честь ее невыразимо волнующую мелодию, которая однажды метко названа была «
физическим ощущением бога».
Лицо, очевидно, сильное, хотя более в
физическом, нежели в нравственном и литературном смысле.
— Добился своего, убил… — И в
лице ее, сквозь
физические страдания и даже близость смерти, выразилась та же старая, знакомая мне холодная животная ненависть. Детей… я всё-таки тебе… не отдам… Она (ее сестра) возьмет…
Лучше других оттенков жизни удается живописи изображать судорожные искажения
лица при разрушительно-сильных аффектах, напр., выражение гнева, ужаса, свирепости, буйного разгула,
физической боли или нравственного страдания, переходящего в
физическое страдание; потому что в этих случаях с чертами
лица происходят резкие изменения, которые достаточно могут быть изображены довольно грубыми взмахами кисти, и мелочная неверность или неудовлетворительность подробностей исчезает среди крупных штрихов: самый грубый намек здесь понятен для зрителя.
— Это делает честь вашим нежным чувствам. Но прилагаете вы их не в то место. Разве можно иначе с этими… (Его
лицо выразило презрение, даже больше, какую-то ненависть.) Из этих десятков свалившихся, как бабы, может быть, только несколько человек действительно изнемогли. Я делаю это не из жестокости — во мне ее нет. Нужно поддерживать спайку, дисциплину. Если б с ними можно было говорить, я бы действовал словом. Слово для них — ничто. Они чувствуют только
физическую боль.
Ее одежда, ее сложение, выражение ее
лица, звук ее голоса — всё сказало ему одно: «не то. Всё то, чем ты жил и живешь, — есть ложь, обман, скрывающий от тебя жизнь и смерть». И как только он подумал это, поднялась его ненависть и вместе с ненавистью
физические мучительные страдания и с страданиями сознание неизбежной, близкой погибели. Что-то сделалось новое: стало винтить и стрелять и сдавливать дыхание.
У порога этой двери стоял Абогин, но не тот, который вышел. Выражение сытости и тонкого изящества исчезло на нем,
лицо его, и руки, и поза были исковерканы отвратительным выражением не то ужаса, не то мучительной
физической боли. Его нос, губы, усы, все черты двигались и, казалось, старались оторваться от
лица, глаза же как будто смеялись от боли…
Я поглядел на больное, истрепавшееся
лицо графа, на рюмку, на лакея в желтых башмаках, поглядел я на чернобрового поляка, который с первого же раза показался мне почему-то негодяем и мошенником, на одноглазого вытянувшегося мужика, — и мне стало жутко, душно… Мне вдруг захотелось оставить эту грязную атмосферу, предварительно открыв графу глаза на всю мою к нему безграничную антипатию… Был момент, когда я готов уже был подняться и уйти… Но я не ушел… Мне помешала (стыдно сознаться!) простая
физическая лень…
Высокий рост, необыкновенно соразмерная, гармоническая стройность; упругость и гибкость всех членов и сильного стана;
лицо, полное игры и жизни, с таким румянцем и таким цветом, который явно говорил, что в этом организме много сил, много крови и что организм этот создан не севером, а развился под более благодатным солнцем: блестящие карие глаза под энергически очерченными бровями и совершенно пепельные, роскошные волосы — все это, в соединении с необыкновенно симпатичной улыбкой и чисто славянским типом
лица, делало эту женщину не то что красавицей, но лучше, поразительнее красавицы: оно отличало ее чем-то особым и говорило про фанатическую энергию характера, про
физическую мощь и в то же время — сколь ни редко такое сочетание — про тонкую и старую аристократическую породу.
Это был молодой белокурый почтальон в истасканном форменном сюртучишке и в рыжих грязных сапогах. Согревши себя ходьбой, он сел за стол, протянул грязные ноги к мешкам и подпер кулаком голову. Его бледное с красными пятнами
лицо носило еще следы только что пережитых боли и страха. Искривленное злобой, со свежими следами недавних
физических и нравственных страданий, с тающим снегом на бровях, усах и круглой бородке, оно было красиво.
У него была запущенная болезнь, которая безобразила его
лицо, да и общее его
физическое состояние было крайне расшатано, опять-таки от российского недуга — алкоголизма.
Другой его такой же типичной ролью из той же эпохи было
лицо старого Фридриха II (в какой-то переводной пьесе), и он вспоминал, что один престарелый московский барин, видавший короля в живых, восхищался тем, как Степанов схватил и
физическое сходство, и всю повадку великого «Фрица».
Во время короткой передышки из рогожи показываются всклокоченная голова и бледное
лицо с выражением недоумения, ужаса и
физической боли, но тотчас исчезают, потому что рогожа вновь летит вверх направо, стремительно опускается вниз и с треском взлетает вверх налево. Толпа зрителей издает одобрительные звуки...
Физическое страдание выразилось во всей фигуре и
лице музыканта.
По
лицу Федора Дмитриевича пробежала судорога чисто
физической боли. Ему, который считал в браке любовь первым капиталом, больно было слышать это циническое признание друга в том, что тот обошелся бы и без хороших качеств жены, лишь бы поправить свои дела ее приданым.
— Совсем серьезно? — повторила она. Рот ее раскрылся, и все
лицо приняло небывалое выражение почти
физической боли.
Несмотря на то, что для Якова Потаповича это открытие не было неожиданностью, так как предупрежденный Тимофеем, что Маша подслушала уговор Татьяны с княжной идти сегодня вдвоем гадать над прорубью, он понял, что цыганка устраивает ей ловушку и что ловцом явится не кто другой, как Малюта Скуратов, но все же, при встрече
лицом к
лицу и этим до
физической боли ненавистным ему человеком, он задрожал и изменился в
лице.
— Смотри же, Голиаф Самсонович [Голиаф — по библейской легенде, великан громадной
физической силы.]! не ударьте
лицом в грязь да выполните дельце чистенько.
Это был молодой человек лет двадцати двух, круглолицый, миловидный, с темными детскими глазами, одетый по-городски во всё серенькое и дешевое и, как можно было судить по цвету
лица и по узким плечам, не знавший
физического труда.
Графиня молчала, но ее
лицо приняло какое-то совершенно несвойственное ей строго-вдумчивое выражение. Видимо, в ней происходила какая-то внутренняя ожесточенная борьба; безыскусный, правдивый во всех его частях, как по крайней мере была убеждена она, рассказ Минкиной разрушил созданные воображением Натальи Федоровны книжные идеалы. Брызнувшая на нее первая житейская грязь причинила ей не только нравственное, но и чисто
физическое страдание.
Фимка наклонилась к Глебу Алексеевичу и нежно поцеловала его в лоб. По
лицу его разлилось какое-то необычайное спокойствие, он нашел в себе силы обхватить голову Фимки руками и, наклонив к себе, поцеловал ее в губы. Это был нежный поцелуй чистой любви, который способен вдохнуть в человека не только нравственные, но и
физические силы. В нем не было разрушительно адского огня, в нем был огонь, дающий свет и тепло.
В ее светлых глазах появилась мрачная тень, а по
лицу забегали легкие судороги, симптомы
физической невыносимой боли.
Причину этого надо было искать не в отсутствии красивой внешности у обеих девушек, так как даже и в то отдаленное от нас время люди были людьми и богатое приданое в глазах многих женихов, державшихся мудрых пословиц «Была бы коза да золотые рога» и «С
лица не воду пить», могла украсить всякое
физическое безобразие, — дочери же Малюты были далеко не бесприданницы, — а главным образом в том внутреннем чувстве брезгливости, которое таили все окружающие любимца царя, Григория Лукьяновича, под наружным к нему уважением и подобострастием, как к «человеку случайному».
Но
лицо его, хотя опухшее и желтое, выражало
физическое удовольствие: Allez ferme, allez toujours [Ну еще, ну крепче…]… приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех
лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но
физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
— Ах, нет, нет! — И кроме бледности, на
лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого
физического страдания.
Если источник власти лежит не в
физических и не в нравственных свойствах
лица, ею обладающего, то очевидно, что источник этой власти должен находиться вне
лица, — в тех отношениях к массам, в которых находится
лицо, обладающее властью.