Самгин остановился, рассматривая карикатурную, но печальную
фигуру животного, вспомнил «Холстомера» Л. Толстого, «Изумруд» Куприна и решил, что будет лучше, если он с ближайшим поездом уедет отсюда.
Неточные совпадения
У него в голове было свое царство цифр в образах: они по-своему строились у него там, как солдаты. Он придумал им какие-то свои знаки или физиономии, по которым они становились в ряды, слагались, множились и делились; все
фигуры их рисовались то знакомыми людьми, то походили на разных
животных.
Около Тали есть скалистые горы с утесами, напоминающими
фигуры людей и
животных.
Кругом высились горы с причудливыми гребнями и утесы, похожие на человеческие
фигуры, которым кто-то как будто приказал охранять сопки. Другие скалы походили на
животных, птиц или просто казались длинной колоннадой. Утесы, выходящие в долину, увешанные гирляндами ползучих растений, листва которых приняла уже осеннюю окраску, были похожи на портики храмов, развалины замков и т.д.
Человек, ехавший на дрожках, привстал, посмотрел вперед и, спрыгнув в грязь, пошел к тому, что на подобных улицах называется «тротуарами». Сделав несколько шагов по тротуару, он увидел, что передняя лошадь обоза лежала, барахтаясь в глубокой грязи. Около несчастного
животного, крича и ругаясь, суетились извозчики, а в сторонке, немножко впереди этой сцены, прислонясь к заборчику, сидела на корточках старческая женская
фигура в ватошнике и с двумя узелками в белых носовых платках.
Остальные — всё молчаливые и темные
фигуры — сидели и лежали в разнообразных позах, лохмотья делали их похожими на безобразных
животных, созданных силой, грубой и фантастической, для насмешки над человеком.
В общем, прибывшая, со стройной, умеренно полной
фигурой, красиво затянутой в черное бархатное платье, маленькими ручками в черных перчатках и миниатюрными ножками, обутыми в изящные ботинки, обладала всецело той возбуждающей,
животной красотой, которая так нравится уже пожившим мужчинам.
Посередине комнаты на полированном красном порфире красовался бронзовый ибис, и из его клюва струилась свежая вода; стены окружены были колоннами и ровно окрашены красновато-коричневою краской, на которой резко выделялись белые мраморные и лепные
фигуры, изображавшие людей и
животных.
И от этих темных
фигур с темными, как будто бронзовыми лицами, от этого однообразного и странного призыва, от людей и
животных, слившихся в одном стихийном чувстве страха, — веяло чем-то дикарским, первобытным.