Неточные совпадения
Полноводье еще не сбыло, и река завладела плоским прибрежьем, а
у крутых берегов шумливо и кругами омывали
подножия гор. В разных местах, незаметно, будто не двигаясь, плыли суда. Высоко на небе рядами висели облака.
У самого
подножия горы лежат домов до сорока английской постройки; между ними видны две церкви, протестантская и католическая.
Больших
гор нет, но мы едем все
у подножия холмов, усеянных крупным лесом.
Он устроил себе нечто вроде палатки, а на плечи набросил шинель. Старик таза поместился
у подножия кедра, прикрывшись одеялом. Он взялся караулить бивак и поддерживать огонь всю ночь. Нарубив еловых веток, я разостлал на них свой мешок и устроился очень удобно. С одной стороны от ветра меня защищала валежина, а с другой —
горел огонь.
Гора Железняк падает к морю обрывистыми утесами,
у подножия которых тянется узкая, местами совсем исчезающая полоса прибоя.
Горы на левой стороне ее крутые, на правой — пологие и состоят из полевошпатового порфира. Около устья,
у подножия речных террас, можно наблюдать выходы мелкозернистого гранита, который в обнажениях превращался в дресвяник. Тропа идет сначала с правой стороны реки, потом около скалы Янтун-Лаза переходит на левый берег и отсюда взбирается на перевал высотой в 160 м.
Фанза была расположена
у подножия большой террасы, которая сильно выдвигается в долину и прижимает Тадушу к
горам с правой стороны.
Через 1,5 часа мы достигли перевала. Здесь
у подножия большого дуба стояла маленькая кумирня, сложенная из плитнякового камня. Кумирня эта была поставлена, вероятно, охотниками и искателями женьшеня. Лицевая ее сторона была украшена красной тряпицей с иероглифической надписью: «Сан-лин-чжи-чжу», то есть «Владыке
гор и лесов» (тигру).
От Сянь-ши-хезы тропа идет по правому берегу реки
у подножия высоких
гор. Через 2 км она опять выходит на поляну, которую местные китайцы называют Хозенгоу [Ло-цзы-гоу — долина, имеющая форму лемеха плуга.]. Поляна эта длиной 5 км и шириной от 1 до 3 км.
В нижнем течении Лефу принимает в себя с правой стороны два небольших притока: Монастырку и Черниговку. Множество проток и длинных слепых рукавов идет перпендикулярно к реке, наискось и параллельно ей и образует весьма сложную водную систему. На 8 км ниже Монастырки
горы подходят к Лефу и оканчиваются здесь безымянной сопкой в 290 м высоты.
У подножия ее расположилась деревня Халкидон. Это было последнее в здешних местах селение. Дальше к северу до самого озера Ханка жилых мест не было.
От зверовой фанзы река Лефу начала понемногу загибать к северо-востоку. Пройдя еще 6 км, мы подошли к земледельческим фанзам, расположенным на правом берегу реки,
у подножия высокой
горы, которую китайцы называют Тудинза [Ту-дин-цзы — земляная вершина.].
От Мяолина тропа пошла по кочковатому лугу в обход болот и проток. Через 2 часа она привела нас к невысоким сопкам, поросшим дубовым редколесьем. Эти сопки представляют собой отдельный массив, выдвинувшийся посредине Лофанзы, носящей название Коу-цзы-шань [Гао-цзы-шань —
гора со рвом.]. Это остатки каких-то больших
гор, частью размытых, частью потопленных в толщах потретичных образований.
У подножия их протекает маленькая речка Хаунихеза.
Воробьевы
горы,
у подножия которых тонул Карл Иванович, скоро сделались нашими «святыми холмами».
Возле леса, на
горе, дремал с закрытыми ставнями старый деревянный дом; мох и дикая трава покрывали его крышу; кудрявые яблони разрослись перед его окнами; лес, обнимая своею тенью, бросал на него дикую мрачность; ореховая роща стлалась
у подножия его и скатывалась к пруду.
Домик Райнера, как и все почти швейцарские домики, был построен в два этажа и местился
у самого
подножия высокой
горы, на небольшом зеленом уступе, выходившем плоскою косою в один из неглубоких заливцев Фирвальдштетского озера. Нижний этаж, сложенный из серого камня, был занят службами, и тут же было помещение для скота; во втором этаже, обшитом вычурною тесовою резьбою, были жилые комнаты, и наверху мостился еще небольшой мезонин в два окна, обнесенный узорчатою галереею.
Он чувствует себя одиноко стоящим в пустоте,
у подножия высокой
горы; с её вершины, покрытой тёмной тучей, он тихо и безвольно скатился сюда — вот пред ним весь этот путь, он мысленно прошёл его десятки раз.
По всему полукругу залива идет неустанно красивая беседа огня: холодно
горит белый маяк неаполитанского порта и сверкает красное око Капо ди Мизена, […красное око Капо-ди-Мизена… — маяк Мизенского мыса.] а огни на Прочиде и
у подножия Искии — как ряды крупных бриллиантов, нашитые на мягкий бархат тьмы.
Потом ещё две тёмные фигуры скатились к стене. Они бросились на третью, упавшую
у подножия стены, и скоро обе выпрямились… С
горы ещё бежали люди, раздавались удары их ног, крики, пронзительный свист…
Обыкновенно, когда я остаюсь сам с собою или бываю в обществе людей, которых люблю, я никогда не думаю о своих заслугах, а если начинаю думать, то они представляются мне такими ничтожными, как будто я стал ученым только вчера; в присутствии же таких людей, как Гнеккер, мои заслуги кажутся мне высочайшей
горой, вершина которой исчезает в облаках, а
у подножия шевелятся едва заметные для глаза Гнеккеры.
Дарил также царь своей возлюбленной ливийские аметисты, похожие цветом на ранние фиалки, распускающиеся в лесах
у подножия Ливийских
гор, — аметисты, обладавшие чудесной способностью обуздывать ветер, смягчать злобу, предохранять от опьянения и помогать при ловле диких зверей; персепольскую бирюзу, которая приносит счастье в любви, прекращает ссору супругов, отводит царский гнев и благоприятствует при укрощении и продаже лошадей; и кошачий глаз — оберегающий имущество, разум и здоровье своего владельца; и бледный, сине-зеленый, как морская вода
у берега, вериллий — средство от бельма и проказы, добрый спутник странников; и разноцветный агат — носящий его не боится козней врагов и избегает опасности быть раздавленным во время землетрясения; и нефрит, почечный камень, отстраняющий удары молнии; и яблочно-зеленый, мутно-прозрачный онихий — сторож хозяина от огня и сумасшествия; и яснис, заставляющий дрожать зверей; и черный ласточкин камень, дающий красноречие; и уважаемый беременными женщинами орлиный камень, который орлы кладут в свои гнезда, когда приходит пора вылупляться их птенцам; и заберзат из Офира, сияющий, как маленькие солнца; и желто-золотистый хрисолит — друг торговцев и воров; и сардоникс, любимый царями и царицами; и малиновый лигирий: его находят, как известно, в желудке рыси, зрение которой так остро, что она видит сквозь стены, — поэтому и носящие лигирий отличаются зоркостью глаз, — кроме того, он останавливает кровотечение из носу и заживляет всякие раны, исключая ран, нанесенных камнем и железом.
У подножия этой
горы посажены были две куколки, мужчина и женщина; он на нее возлагает венок, а она на него возлагает такой же, и обе эти куколки смотрят друг другу в глаза и улыбаются.
— Вот, — продолжал Николай Александрыч, — я все вам сказал. А из тамошних мест едет племянник наш Егорушко, скоро увидим его. Привезет он вести обо всем, что творится
у наших братьев на
подножьях горы Араратской. Вот я поведал собору о «веденцах». Сами судите, идти ли нам из здешних северных мест на юг араратский.
Вдоль вала тянутся колеи, глубиною в пол-аршина и более, эти перерезываются множеством поперечных, и, таким образом, весь вал представляет из себя ряд горных цепей, среди которых есть свои Казбеки и Эльборусы; вершины
гор уже высохли и стучат по колесам,
у подножий же еще хлюпает вода.
Здесь,
у подножия этих
гор, изрытых древлерусскими христианскими подвижниками, всякий человек, как
у подножья Сиона, становится хоть на минуту верующим; необходимость глядеть вдаль и вверх на эти уносящиеся под небо красоты будит душу — и
у нее, как
у отогревающегося на подъеме орла, обновляются крылья.
Над ним икона
горела в лучах своих дорогих каменьев;
у подножия ее двуглавый орел расправлял уж свои крылья.
Верстах в десяти от имения Стабровского поднималась конусом высокая песчаная
гора.
У подножия ее была панская мыза.
Большой монастырский двор, расположенный на берегу Донца
у подножия Святой
Горы и огороженный, как стеною, высокими гостиными корпусами, теперь, в ночное время, когда его освещали только тусклые фонари, огоньки в окнах да звезды, представлял из себя живую кашу, полную движения, звуков и оригинальнейшего беспорядка.
Море протекало
у подножия скал, на которых возвышалась великолепная вилла, где два существа похоронили: одна свое скрытое
горе, другая свои детские годы, а быть может и будущность, на которую оставалась, впрочем, слабая надежда, так как, казалось, маленькой Коре судьбой определено немного лет жизни.