Неточные совпадения
Одно — вне ее присутствия, с доктором, курившим одну толстую папироску за другою и тушившим их о край полной пепельницы, с Долли и с князем, где шла речь об обеде, о политике, о болезни Марьи Петровны и где Левин вдруг на минуту совершенно забывал, что происходило, и чувствовал себя точно проснувшимся, и другое настроение — в ее присутствии,
у ее
изголовья, где сердце хотело разорваться и всё не разрывалось от сострадания, и он не переставая молился Богу.
Ее судороги становились сильнее, голос звучал злей и резче, доктор стоял в
изголовье кровати, прислонясь к стене, и кусал, жевал свою черную щетинистую бороду. Он был неприлично расстегнут, растрепан, брюки его держались на одной подтяжке, другую он накрутил на кисть левой руки и дергал ее вверх, брюки подпрыгивали, ноги доктора дрожали, точно
у пьяного, а мутные глаза так мигали, что казалось — веки тоже щелкают, как зубы его жены. Он молчал, как будто рот его навсегда зарос бородой.
В углу
у стены,
изголовьем к окну, выходившему на низенькую крышу, стояла кровать, покрытая белым пикейным одеялом, белая занавесь закрывала стекла окна; из-за крыши поднимались бледно-розовые ветви цветущих яблонь и вишен.
Поставив лампу на столик, за
изголовьем Веры, она сама села напротив, на кушетку, так тихо, что не стукнула лампа
у ней, когда она ставила ее на столик, не заскрипела кушетка, когда она садилась.
Кто-то искал счастья по всему миру и нашел же его, воротясь,
у своего
изголовья.
Привалов пошел в уборную, где царила мертвая тишина. Катерина Ивановна лежала на кровати, устроенной на скорую руку из старых декораций; лицо покрылось матовой бледностью, грудь поднималась судорожно, с предсмертными хрипами. Шутовской наряд был обрызган каплями крови. Какая-то добрая рука прикрыла ноги ее синей собольей шубкой. Около
изголовья молча стоял Иван Яковлич, бледный как мертвец;
у него по лицу катились крупные слезы.
Зося металась в страшном бреду и никого не узнавала; доктор сидел
у ее
изголовья и по секундам отсчитывал ход болезни, как капитан, который ведет свой корабль среди бушующего моря.
Алеша пошел в спальню к отцу и просидел
у его
изголовья за ширмами около часа. Старик вдруг открыл глаза и долго молча смотрел на Алешу, видимо припоминая и соображая. Вдруг необыкновенное волнение изобразилось в его лице.
Теперь, когда Марья Порфирьевна перешагнула уже за вторую половину седьмого десятилетия жизни, конечно, не могло быть речи о драгунских офицерах, но даже мы, дети, знали, что
у старушки над самым
изголовьем постели висел образок Иосифа Прекрасного, которому она особенно усердно молилась и в память которого, 31 марта, одевалась в белое коленкоровое платье и тщательнее, нежели в обыкновенные дни, взбивала свои сырцового шелка кудри.
Комната тетенек, так называемая боковушка, об одно окно, узкая и длинная, как коридор. Даже летом в ней царствует постоянный полумрак. По обеим сторонам окна поставлены киоты с образами и висящими перед ними лампадами. Несколько поодаль,
у стены, стоят две кровати, друг к другу
изголовьями; еще поодаль — большая изразцовая печка; за печкой, на пространстве полутора аршин,
у самой двери, ютится Аннушка с своим сундуком, войлоком для спанья и затрапезной, плоской, как блин, и отливающей глянцем подушкой.
Кусицын продолжал ходить по комнате и, остановясь перед столиком
у Райнерова
изголовья, произнес...
Женни встала на стул, загасила догоравшую лампаду, а потом подошла к Лизе и остановилась
у ее
изголовья.
[Замечательно, что тут же, за решеткой,
у самого
изголовья старого чимпандзе, заключен маленький чимпандзе, родившийся несколько месяцев тому назад, уже в Берлине.
Всенощная кончилась. Александр приехал домой еще скучнее, нежели поехал. Анна Павловна не знала, что и делать. Однажды он проснулся ранее обыкновенного и услыхал шорох за своим
изголовьем. Он оглянулся: какая-то старуха стоит над ним и шепчет. Она тотчас исчезла, как скоро увидела, что ее заметили. Под подушкой
у себя Александр нашел какую-то траву; на шее
у него висела ладанка.
С этой минуты она уже не отпускала его более от себя, она потребовала, чтоб он сел
у ее
изголовья.
— Да что ты, атаман, с ума, что ли, спятил? Аль не слыхал, где сидит князь? Аль не слыхал, что ключи днем
у Малюты, а ночью
у царя под
изголовьем? Что тут делать? Плетью обуха не перешибешь. Пропал он, так и пропал! Нешто из-за него и нам пропадать? Легче ему, что ли, будет, когда с нас шкуру сдерут?
Через несколько дней Ахилла, рыдая в углу спальни больного, смотрел, как отец Захария, склонясь к
изголовью Туберозова, принимал на ухо его последнее предсмертное покаяние. Но что это значит?.. Какой это такой грех был на совести старца Савелия, что отец Бенефактов вдруг весь так взволновался? Он как будто бы даже забыл, что совершает таинство, не допускающее никаких свидетелей, и громко требовал, чтоб отец Савелий кому-то и что-то простил! Пред чем это так непреклонен
у гроба Савелий?
— Да-с, — продолжал, вытерев себе ротик, карло. — А пришел-то я в себя уж через девять дней, потому что горячка
у меня сделалась, и то-с осматриваюсь и вижу, госпожа сидит
у моего
изголовья и говорит: «Ох, прости ты меня, Христа ради, Николаша: чуть я тебя, сумасшедшая, не убила!» Так вот она какой великан-то была, госпожа Плодомасова!
О, она теперь сидит
у моего
изголовья и любуется новой жертвой…
Несколько снопов соломы, брошенных на скамью, заменяли роскошное пуховое ложе, а вместо толпы покорных рабов один бедный, покрытый изорванным рубищем нищий сидел
у его
изголовья.
Ему начало сниться, что она откуда-то приходит ночами, сидит
у его
изголовья и говорит ему живые ласковые речи, и он сердился, когда разум говорил ему, что это только сон, только так кажется.
— Дайте мне вашу руку, — сказала она, когда Долинский сел на кресло
у ее
изголовья. — Вот так веселее все-таки; а то страшно как-то, как будто в могиле я, никого близкого нет со мной.
И, не дожидаясь ответа, она подвела ему под плечи круглую упругую руку и, поправляя другою рукою его
изголовье, держала во все это время его голову
у своей груди.
Пройдя через две небольшие комнаты, хозяйка отворила потихоньку дверь в светлый и даже с некоторой роскошью убранный покой. На высокой кровати, с ситцевым пологом, сидел, облокотясь одной рукой на столик, поставленный
у самого
изголовья, бледный и худой, как тень, Рославлев. Подле него старик, с седою бородою, читал с большим вниманием толстую книгу в черном кожаном переплете. В ту самую минуту, как Зарецкой показался в дверях, старик произнес вполголоса: «Житие преподобного отца нашего…»
В начале июля месяца, спустя несколько недель после несчастного случая, описанного нами в предыдущей главе, часу в седьмом после обеда, Прасковья Степановна Лидина, брат ее Ижорской, Рославлев и Сурской сидели вокруг постели, на которой лежала больная Оленька; несколько поодаль сидел Ильменев, а
у самого
изголовья постели стояла Полина и домовой лекарь Ижорского, к которому Лидина не имела вовсе веры, потому что он был русской и учился не за морем, а в Московской академии.
— Но я скоро с ним увижусь — да, мой друг! — продолжала больная, понизив голос, — вот уж третью ночь, каждый раз, когда на городской башне пробьет полночь, он является вот здесь —
у моего
изголовья, и зовет меня к себе.
Часу в шестом утра, в просторной и светлой комнате,
у самого
изголовья постели, накоторой лежал не пришедший еще в чувство Рославлев, сидела молодая девушка; глубокая, неизъяснимая горесть изображалась на бледном лице ее. Подле нее стоял знакомый уже нам домашний лекарь Ижорского; он держал больного за руку и смотрел с большим вниманием на безжизненное лицо его.
У дверей комнаты стоял Егор и поглядывал с беспокойным и вопрошающим видом на лекаря.
Шагая на цыпочках, Тит подошел ко мне. На ногах
у него были блестящие туфли. «Тит разорился на туфли», — мелькнуло
у меня в голове, но, когда Тит склонился к
изголовью, заглядывая в мои полузакрытые глаза, я сказал неожиданно для себя...
Почти бегом побежал к потухшему костру: пусто. Зазвенели под сапогом склянки от разбитой бутылки; везде кругом белеют снежно разорванные, смятые страницы с мистерами и мистрис. Заглянул в шалаш: разворочено, разграблено — а на подстилке,
у самого
изголовья, кто-то нагадил. Либо с ними, либо от страху сбежал Жучок и где-нибудь прячется.
На окнах были новые белые кисейные занавески с пышными оборками наверху и с такими же буфами
у подвязей; посередине окна, ближе к ясеневой кроватке Мани, на длинной медной проволоке висела металлическая клетка, в которой порхала подаренная бабушкой желтенькая канарейка; весь угол комнаты, в котором стояла кровать, был драпирован новым голубым французским ситцем, и над этою драпировкою, в самом угле, склоняясь на Манино
изголовье, висело большое черное распятие с вырезанною из слоновой кости белою фигурою Христа.
— Обрадуется, мама, — ответила Ида; проводив Шульцев, уложила старушку в постель, а сама до самого света просидела
у ее
изголовья.
Да; это сам, «одеянный светом, как ризою», стал
у ее
изголовья и назвал ее душу, и душа вопросила его: «Как имя твое?», но он ответил ей, что ответил видевшему его лицом к лицу Иакову, — он сказал ей: «что тебе в имени моем? оно чудно».
В это время показалось, что кто-то стоял
у ее
изголовья.
Вот чего не предусмотрели ни Бажанов, ни Советов, а между тем такого рода недоумения встречаются чуть не на каждом шагу. Везде культурный человек видит себя лишним, везде он чувствует себя в положении того мужа,
у которого жена мучилась в потугах рождения, а он сидел
у ее
изголовья и покряхтывал. Везде, на всех лицах, во всех ответах он читает и слышит одно слово: надоел! надоел! надоел!
Он воображал, как эта женщина после долгой борьбы уступит, наконец, его желаниям и предастся ему в полное обладание, а далее затем ее самоотвержение: вот он делается болен, она обманывает мужа, приезжает к нему, просиживает целые ночи
у его
изголовья…
— Да-с, — продолжал, вытерев себе ротик, карлик. — А пришел-то я в себя уж через девять дней, потому что горячка
у меня сделалась. Осматриваюсь и вижу, госпожа сидят
у моего
изголовья и говорят: «Ох, прости ты меня Христа ради, Николаша: чуть я тебя, сумасшедшая, не убила!» Так вот-с она какой великан-то была, госпожа Плодомасова!
Потом она погасила свечу и обернулась к стене: казалось, она плакала, но так тихо, так тихо, что если б вы стояли
у ее
изголовья, то подумали бы, что она спит покойно и безмятежно.
Он проснулся поутру часов в восемь. Солнце сыпало золотым снопом лучи свои сквозь зеленые, заплесневелые окна его комнаты; какое-то отрадное ощущение нежило все члены больного. Он был спокоен и тих, бесконечно счастлив. Ему казалось, что кто-то был сейчас
у его
изголовья. Он проснулся, заботливо ища вокруг себя это невидимое существо; ему так хотелось обнять своего друга и сказать первый раз в жизни: «Здравствуй, добрый день тебе, мой милый».
Потом, во время сна, злой старик садился
у его
изголовья…
Однажды вечером о. Игнатий пришел в комнату Ольги Степановны,
у которой он не был уже около недели, сел
у ее
изголовья и, отвернувшись от упорного, тяжелого взгляда, сказал...
И мнится и верится, станешь ты
у смертного
изголовья с печалью молчаливого укора, иль с радостью вечного свиданья, светозарным ангелом смерти.
— Чтобы в киотку, что
у меня в комнате, поставилась. Снимите мерочку. Хочу, чтоб она всегда
у меня в
изголовьях была, — ответила Дуня. — И оклад закажите, пожалуйста, серебряный, густо позолоченный, а каменья на икону я вам сама выдам.
Пот так и сделал, а едва успел Федор Меркулыч подписать завещанье, как канонница стала
у него в
изголовьях и стала читать канон на исход души.
— Герасим Силыч, — сказала, потупивши светлые очи, Дуня Чубалову. — Ведь
у вас тятенька покойник выменял икону преподобной мученицы Евдокии. Ангел мой. Теперь уж больше года та икона возле кровати в
изголовьях у меня стоит.
Я сел на табуретку. В ушах звенело, голова была словно налита свинцом. Игнат лежал на спине, полузакрыв глаза, и быстро, тяжело дышал. Вдруг он вздрогнул и поспешно приподнял голову с подушки. Степан, сидевший
у его
изголовья, подставил ему горшок для рвоты. Но голова Игната снова бессильно упала на подушку.
— А я так очень несчастна, страшно несчастна, Юлико! — вырвалось
у меня, и вдруг я разрыдалась совсем по-детски, зажимая глаза кулаками, с воплями и стонами, заглушаемыми подушкой. Я упала на
изголовье больного и рыдала так, что, казалось, грудь моя разорвется и вся моя жизнь выльется в этих слезах. Плача, стеная и всхлипывая, я рассказала ему, что папа намерен жениться, но что я не хочу иметь новую маму, что я могу любить только мою покойную деду и т. д., и т. д.
Чтобы ничего не истратить, я не пошел отправлять домой убогого воина, а зарыл все мои деньги в землю
у себя под
изголовьем и утром не поднимал моей циновки.