Неточные совпадения
— Судостроитель, мокшаны строю, тихвинки и вообще всякую мелкую посуду речную. Очень прошу
прощения: жена поехала к родителям, как раз в Песочное, куда и нам завтра ехать. Она
у меня — вторая, только весной женился. С матерью поехала с моей, со свекровью, значит. Один сын — на войну взят писарем, другой — тут помогает мне. Зять, учитель бывший, сидел в винопольке — его тоже на войну, ну и
дочь с ним, сестрой, в Кресте Красном. Закрыли винопольку. А говорят — от нее казна полтора миллиарда дохода имела?
— И правда, — резко решила генеральша, — говори, только потише и не увлекайся. Разжалобил ты меня… Князь! Ты не стоил бы, чтоб я
у тебя чай пила, да уж так и быть, остаюсь, хотя ни
у кого не прошу
прощенья! Ни
у кого! Вздор!.. Впрочем, если я тебя разбранила, князь, то прости, если, впрочем, хочешь. Я, впрочем, никого не задерживаю, — обратилась она вдруг с видом необыкновенного гнева к мужу и
дочерям, как будто они-то и были в чем-то ужасно пред ней виноваты, — я и одна домой сумею дойти…
Я прошу
у вас
прощения, если я вас напрасно побеспокоил моими чувствами к
дочери инспектора: ей действительно оказалось всего двенадцать лет, и даже неполных, так что ее отвезли в институт и она, по слухам, оказалась мне неверною, потому что обожает учителя математики, по предмету, который мне кажется всех более противен; а позвольте мне лучше считать своею невестою Иванову Оленьку, из городских барышень, которая тогда была
у инспектора на вечере».
Иван Петрович опять в хлопотах: тут больная, там идет к развязке; отец Алеши хочет женить его, невеста его, Катя, хочет познакомиться с Наташей, чтобы попросить
у нее
прощения и согласия; отец Наташи горячится из-за
дочери и — то ее проклинает, то хочет вызвать князя на дуэль; мать рвется к
дочери, сама Наташа еле на ногах держится.
В пятницу перед исповедью Меркулов просил
прощения у дочери своей, Марьи Васильевны, и
у мужа ее, пьяницы Тараски. Не говевший Тараска торопливо дошивал сапоги, сосредоточенно шипя дратвой, но к тестю отнесся внимательно и на его низкий поклон ответил поклоном и покаянными словами...
Когда же Регана говорит ему, что ему лучше бы вернуться назад к сестре, он возмущается и говорит: «Что же, мне просить
у нее
прощенье?» — и становится на колени, показывая, как бы было неприлично, если бы он униженно выпрашивал из милости
у дочери пищи и одежды, и проклинает самыми странными проклятиями Гонерилу и спрашивает, кто посмел набить колодки на его посланного?
—
Прощения?.. А!.. Нет, гордый барон, нет теперь пощады!.. Пять лет ждал я этой минуты… Говорите: клянусь и повторяю мою клятву отдать моего первенца, когда ему минет год, лекарю Фиоравенти с тем, чтобы он сделал из него со временем лекаря; почему властью отца и уполномочиваю над ним господина Фиоравенти, а мне не вступаться ни в его воспитание, ни во что-либо до него касающееся. Если ж
у меня родится
дочь, отдать ее за лекаря… Один он, Фиоравенти, имеет право со временем разрешить эту клятву.
Она действительно была заключена в Спасский монастырь в Казани, откуда тотчас же прислала отчаянное письмо
дочери с просьбой выхлопотать ей
прощение у светлейшего.
Михаил Иванович простил
дочь, совсем простил, и ради
прощенья победил в себе весь страх перед славой людской. Он устроил
дочь у сестры Александры Дмитриевны, жившей в деревне, и видался с
дочерью и любил ее не только по-прежнему, но еще больше, чем прежде, и часто приезжал к ней и гостил
у нее. Но ребенка он избегал видеть и не мог победить в себе чувства отвращения, омерзения к нему. И это было источником страданий
дочери.