Неточные совпадения
«Насчет же мнения
ученого собрата моего, — иронически присовокупил московский доктор, заканчивая свою речь, — что подсудимый, входя в залу, должен был смотреть на дам, а не прямо пред собою, скажу лишь то, что, кроме игривости подобного заключения, оно, сверх того, и радикально ошибочно; ибо хотя я вполне соглашаюсь, что подсудимый, входя в залу суда, в которой решается его участь, не должен был так неподвижно смотреть пред собой и что это действительно могло бы считаться признаком его ненормального душевного состояния в данную минуту, но в то же время я
утверждаю, что он должен был смотреть не налево на дам, а, напротив, именно направо, ища глазами своего защитника, в помощи которого вся его надежда и от защиты которого зависит теперь вся его участь».
Мой скромный труд получил от всех такой благосклонный прием, такую высокую оценку, каких я не смел ожидать]
Ученые натуралисты могут смело полагаться на мои слова: никогда вероятных предположений не выдаю я за факты и чего не видел своими глазами, того не
утверждаю.
Ошибка зиждется на том, что
ученые юристы, обманывая себя и других,
утверждают в своих книгах, что правительство не есть то, что оно есть, — собрание одних людей, насилующих других, а что правительства, как это выходит в науке, суть представители совокупности граждан.
«А то учение, требующее слишком многого, неисполнимого, хуже, чем то, которое требует от людей возможного, соответственно их силам», — думают и
утверждают ученые толкователи христианства, повторяя при этом то, что давно уже
утверждали и
утверждают и не могли не
утверждать о христианском учении те, которые, не поняв его, распяли за то учителя, — евреи.
Чрез полгода после начала этого издания княгиня Дашкова успела уже привести к совершению учреждение Российской академии как
ученого общества, долженствующего «хранить и
утверждать язык»; таким образом, что она имела в виду совершить частным образом, посредством своих сочинений и кружка литераторов, помещавших свои труды в ее журнале, теперь высказалось официально и возложено было на целое сословие
ученых, которые должны были усовершенствование отечественного слова поставить задачею своей деятельности.
Если иностранные Писатели доныне говорят, что в России нет Среднего состояния, то пожалеем об их дерзком невежестве, но скажем, что Екатерина даровала сему важному состоянию истинную политическую жизнь и цену: что все прежние его установления были недостаточны, нетверды и не образовали полной системы; что Она первая обратила его в государственное достоинство, которое основано на трудолюбии и добрых нравах и которое может быть утрачено пороками [См.: «Городовое Положение».]; что Она первая поставила на его главную степень цвет ума и талантов — мужей, просвещенных науками, украшенных изящными дарованиями [
Ученые и художники по сему закону имеют право на достоинство Именитых Граждан.]; и чрез то
утвердила законом, что государство, уважая общественную пользу трудолюбием снисканных богатств, равномерно уважает и личные таланты, и признает их нужными для своего благоденствия.
Мы хотели указать на наших
ученых — на то, как г. Вельтман считал Бориса Годунова дядею Федора Ивановича; как г. Сухомлинов находил черты народности у Кирилла Туровского, потому что у него, как и в народных песнях, говорится: весна пришла красная; как г. Беляев доказывал, что древнейший способ наследства — есть наследство по завещанию; как г. Лешков
утверждал, что в древней Руси не обращались к знахарям и ворожеям, а к врачу, который пользовался особенным почтением; как г. Соловьев (в «Атенее») уличал г. Устрялова в том, что он вместо истории Петра сочинил эпическую поэму, даже с участием чудесного; как г. Вернадский сочинил историю политической экономии по диксионеру Коклена и Гильомена; как г.
Самобытность комического таланта в Загоскине была признана всеми; вскоре он
утвердил это мнение новой комедиею в 3-х действиях, под названием «Вечеринка
ученых», которая в 1817 году, ноября 12, была дана в Петербурге в бенефис актера Боброва.
Александра Ивановна (подходит). Так вот видите, отец Герасим, вы одни можете помочь и вразумить. Человек он умный,
ученый, но, вы знаете, ученость только может повредить. У него сделалось какое-то затмение. Он
утверждает, что по христианскому закону человек не должен ничего иметь. Но разве это можно?
Разве чтение и учение одно и то же? Кто-то не без основания
утверждал, что книгопечатание если и способствовало более широкому распространению учености, то в ущерб ее качеству и содержанию. Слишком много читать вредно для мышления. Величайшие мыслители, встречавшиеся мне среди
ученых, которых я изучал, были как раз наименее начитанными.