Неточные совпадения
В таких размышлениях
прошло время, и, когда
учитель пришел, урок об обстоятельствах времени и места и образа действия был не готов, и
учитель был не только недоволен, но и огорчен.
Левин вызвался заменить ее; но мать, услыхав раз урок Левина и заметив, что это делается не так, как в Москве репетировал
учитель, конфузясь и стараясь не оскорбить Левина, решительно высказала ему, что надо
проходить по книге так, как
учитель, и что она лучше будет опять сама это делать.
Для чего этим трем барышням нужно было говорить через день по-французски и по-английски; для чего они в известные часы играли попеременкам на фортепиано, звуки которого слышались у брата наверху, где занимались студенты; для чего ездили эти
учителя французской литературы, музыки, рисованья, танцев; для чего в известные часы все три барышни с М-llе Linon подъезжали в коляске к Тверскому бульвару в своих атласных шубках — Долли в длинной, Натали в полудлинной, а Кити в совершенно короткой, так что статные ножки ее в туго-натянутых красных чулках были на всем виду; для чего им, в сопровождении лакея с золотою кокардой на шляпе, нужно было
ходить по Тверскому бульвару, — всего этого и многого другого, что делалось в их таинственном мире, он не понимал, но знал, что всё, что там делалось, было прекрасно, и был влюблен именно в эту таинственность совершавшегося.
Он перевелся из другого города в пятый класс; уже третий год, восхищая
учителей успехами в науках, смущал и раздражал их своим поведением. Среднего роста, стройный, сильный, он
ходил легкой, скользящей походкой, точно артист цирка. Лицо у него было не русское, горбоносое, резко очерченное, но его смягчали карие, женски ласковые глаза и невеселая улыбка красивых, ярких губ; верхняя уже поросла темным пухом.
Лидия тоже улыбнулась, а Клим быстро представил себе ее будущее: вот она замужем за
учителем гимназии Макаровым, он — пьяница, конечно; она, беременная уже третьим ребенком,
ходит в ночных туфлях, рукава кофты засучены до локтей, в руках грязная тряпка, которой Лидия стирает пыль, как горничная, по полу ползают краснозадые младенцы и пищат.
А с нотами не дружился, не
проходил постепенно одну за другою запыленные, пожелтевшие, приносимые
учителем тетради музыкальной школы. Но часто он задумывался, слушая свою игру, и мурашки бегали у него по спине.
Он не ошибся:
учитель, загнув в книгу палец, вышел с Райским на улицу и указал, как
пройти одну улицу, потом завернуть направо, потом налево.
В одном месте опекун, а в другом бабушка смотрели только, — первый, чтобы к нему в положенные часы
ходили учителя или чтоб он не пропускал уроков в школе; а вторая, чтоб он был здоров, имел аппетит и сон, да чтоб одет он был чисто, держал себя опрятно, и чтоб, как следует благовоспитанному мальчику, «не связывался со всякой дрянью».
Из географии, в порядке, по книге, как
проходили в классе, по климатам, по народам, никак и ничего он не мог рассказать, особенно когда
учитель спросит...
Когда же Коля стал
ходить в школу и потом в нашу прогимназию, то мать бросилась изучать вместе с ним все науки, чтобы помогать ему и репетировать с ним уроки, бросилась знакомиться с
учителями и с их женами, ласкала даже товарищей Коли, школьников, и лисила пред ними, чтобы не трогали Колю, не насмехались над ним, не прибили его.
Когда Верочке было двенадцать лет, она стала
ходить в пансион, а к ней стал
ходить фортепьянный
учитель, — пьяный, но очень добрый немец и очень хороший
учитель, но, по своему пьянству, очень дешевый.
Я раза два останавливался, чтоб отдохнуть и дать улечься мыслям и чувствам, и потом снова читал и читал. И это напечатано по-русски неизвестным автором… я боялся, не
сошел ли я с ума. Потом я перечитывал «Письмо» Витбергу, потом Скворцову, молодому
учителю вятской гимназии, потом опять себе.
Что сталось впоследствии с Бурмакиным, я достоверно сказать не могу.
Ходили слухи, что московские друзья помогли ему определиться
учителем в одну из самых дальних губернских гимназий, но куда именно — неизвестно. Конечно, отец Бурмакин имел положительные сведения о местопребывании сына, но на все вопросы об этом он неизменно отвечал...
К концу этой сцены с угрюмыми и сконфуженными лицами
проходили мимо другие
учителя. Ученикам было совестно смотреть на них, но, кажется, и
учителям было совестно смотреть на учеников.
Когда он
сошел с лестницы, дверь вверху открылась, и на площадке показался
учитель истории Андрусский.
Когда Доманевич, не узнав в веселом господине нового
учителя,
проходил мимо, тот его окликнул...
После святок мать отвела меня и Сашу, сына дяди Михаила, в школу. Отец Саши женился, мачеха с первых же дней невзлюбила пасынка, стала бить его, и, по настоянию бабушки, дед взял Сашу к себе. В школу мы
ходили с месяц времени, из всего, что мне было преподано в ней, я помню только, что на вопрос: «Как твоя фамилия?» — нельзя ответить просто: «Пешков», — а надобно сказать: «Моя фамилия — Пешков». А также нельзя сказать
учителю: «Ты, брат, не кричи, я тебя не боюсь…»
В школе мне снова стало трудно, ученики высмеивали меня, называя ветошником, нищебродом, а однажды, после ссоры, заявили
учителю, что от меня пахнет помойной ямой и нельзя сидеть рядом со мной. Помню, как глубоко я был обижен этой жалобой и как трудно было мне
ходить в школу после нее. Жалоба была выдумана со зла: я очень усердно мылся каждое утро и никогда не приходил в школу в той одежде, в которой собирал тряпье.
Я не то чтоб учил их; о нет, там для этого был школьный
учитель, Жюль Тибо; я, пожалуй, и учил их, но я больше так был с ними, и все мои четыре года так и
прошли.
Моя Аннушка большие делает успехи на фортепиано — теперь учится,
ходит к
учителю, своего фортепиано нет.
— Мы с папой
ходили навещать этого меревского
учителя больного, — он очень любит этого доктора и много о нем рассказывал.
Около них
прошла довольно стройная молодая дама в песцовом салопе. Она вскользь, но внимательно взглянула на Женни и на Лизу, с более чем вежливой улыбкою ответила на поклон
учителей и, прищурив глаза, пошла своею дорогою.
Володя на днях поступает в университет,
учители уже
ходят к нему отдельно, и я с завистью и невольным уважением слушаю, как он, бойко постукивая мелом о черную доску, толкует о функциях, синусах, координатах и т. п., которые кажутся мне выражениями недосягаемой премудрости.
Марья Потапьевна поспешно
сошла с кушетки и как-то оторопела, словно институтка, перед которой вырос из земли
учитель и требует ее к ответу в ту самую минуту, когда она всеми силами души призывала к себе «калегварда».
— Ну, денег много, и дыры заткнете, останется, — сказал
учитель и, прощаясь,
прошел.
Так что, ежели бы не
учителя, которые продолжали
ходить ко мне, не St.-Jérôme, который изредка нехотя подстрекал мое самолюбие, и, главное, не желание показаться дельным малым в глазах моего друга Нехлюдова, то есть выдержать отлично экзамен, что, по его понятиям, было очень важною вещью, — ежели бы не это, то весна и свобода сделали бы то, что я забыл бы даже все то, что знал прежде, и ни за что бы не выдержал экзамена.
Мы чувствовали слишком большую разницу — между мальчиком, к которому
ходят учителя, и человеком, который танцует на больших балах, — чтобы решиться сообщать друг другу свои мысли.
Учителя продолжали
ходить ко мне.
Когда к Даше стали
ходить учителя, то Степан Трофимович оставил с нею свои занятия и мало-помалу совсем перестал обращать на нее внимание.
Помните, потом в феврале, когда пронеслась весть, вы вдруг прибежали ко мне перепуганный и стали требовать, чтоб я тотчас же дала вам удостоверение, в виде письма, что затеваемый журнал до вас совсем не касается, что молодые люди
ходят ко мне, а не к вам, а что вы только домашний
учитель, который живет в доме потому, что ему еще недодано жалование, не так ли?
Ходили учителя из гимназии, между ними один настоящий француз, который и обучил Дашу по-французски.
— Тот родом французишка какой-то!.. Сначала был
учителем, а теперь вот на эту должность пробрался… Больше всего покушать любит на чужой счет!.. Вы позовите его в Московский и угостите обедцем, он навек вашим другом станет и хоть каждый день будет
ходить к вам обедать.
Решение суда не заставило себя долго ждать, но в нем было сказано:"Хотя
учителя Кубарева за распространение в юношестве превратных понятии о супинах и герундиях, а равно и за потрясение основ латинской грамматики и следовало бы
сослать на жительство в места не столь отдаленные, но так как он, состоя под судом, умре, то суждение о личности его прекратить, а сочиненную им латинскую грамматику сжечь в присутствии латинских
учителей обеих столиц".
— Да, пожил я, почудил, а — мало! Песня эта — не моя, ее составил один
учитель семинарии, как бишь его звали, покойника? Забыл. Жили мы с ним приятелями. Холостой. Спился и — помер, обморозился. Сколько народу спилось на моей памяти — сосчитать трудно! Ты не пьешь? Не пей, погоди. Дедушку часто видишь? Невеселый старичок. С ума будто
сходит.
Туберозов вспыхнул и крепко сжал рукав своей рясы; но в это время Туганов возразил
учителю, что он ошибается, и указал на то, что вера согревает лучше, чем водка, что все добрые дела наш мужик начинает помолившись, а все худые, за которые в Сибирь
ссылают, делает водки напившись.
— Ну, просвирнин сын, тебе это так не
пройдет! Будь я взаправду тогда Каин, а не дьякон, если только я этого
учителя Варнавку публично не исковеркаю!
За
учителем никто решительно не присматривал, но он, как человек, уже привыкший мечтать об «опасном положении», ничему не верил; он от всего жался и хоронился, чтобы ему не воспрепятствовали докончить свое предприятие и совершить оное в свое время с полною торжественностью.
Прошло уже около часа с тех пор, как Варнава заключился в сарае, на дворе начало вечереть, и вот у утлой калиточки просвирнина домика звякнуло кольцо.
Он даже благоразумно не понимал, как можно «новой женщине», не
сойдя окончательно с ума, обличить такую наглость пред петербургскими предпринимателями, и потому Препотенский стоял и глядел на всю эту роскошь с язвительной улыбкой, но когда не обращавшая на него никакого внимания Дарья Николаевна дерзко велела прислуге, в присутствии
учителя, снимать чехлы с мебели, то Препотенский уже не выдержал и спросил...
В назначенный срок их собирают, сгоняют, как скотину, в одно место и начинают обучать солдатским приемам и учениям. Обучают их этому такие же, как они, но только раньше, года два-три назад, обманутые и одичалые люди. Средства обучения: обманы, одурение, пинки, водка. И не
проходит года, как душевноздоровые, умные, добрые ребята, становятся такими же дикими существами, как и их
учителя.
Встречаясь на улице с гимназистами, Передонов ужасал младших и смешил старших бесстыдными и нелепыми словами. Старшие
ходили за ним толпою, разбегаясь, когда завидят кого-нибудь из
учителей, младшие сами бежали от него.
— Тут
учитель один, Передонов, придумал, будто я — девочка, привязался ко мне, а потом директор мне голову намылил, зачем я с барышнями Рутиловыми познакомился. Точно я к ним воровать
хожу. А какое им дело?
— Чем бы по вечерам на биллиард
ходить каждый вечер,
сходил бы иногда к гимназистам на квартиры. Они знают, что
учителя к ним редко заглядывают, а инспектора и раз в год не дождешься, так у них там всякое безобразие творится, и картеж, и пьянство. Да вот
сходил бы к этой девчонке-то переодетой. Пойди попозже, как спать станут ложиться; мало ли как тогда можно будет ее уличить да сконфузить.
— До тех пор, — продолжал Хрипач, — вам следует воздержаться от этих странных прогулок. Согласитесь сами, что такое поведение неприлично педагогу и роняет достоинство
учителя в глазах учеников.
Ходить по домам сечь мальчиков — это, согласитесь сами.
А чтобы
учитель там какой сам от себя
ходил по домам да требовал, чтобы пороли мальчиков, таких порядков нет.
Рассказала она ему о себе: сирота она, дочь офицера, воспитывалась у дяди, полковника, вышла замуж за
учителя гимназии, муж стал учить детей не по казённым книжкам, а по совести, она же, как умела, помогала мужу в этом, сделали у них однажды обыск, нашли запрещённые книги и
сослали обоих в Сибирь — вот и всё.
Директор, в мундире и поддерживая шляпой шпагу, объяснил меценату подробно, отчего сени сыры и лестница покривилась (хотя меценату до этого дела не было); ученики были развернуты правильной колонной;
учители, сильна причесанные и с крепко повязанными галстухами, озабоченно
ходили, глазами показывали что-то ученикам и сторожу, всего менее потерявшемуся.
Однажды приятель его,
учитель, тоже из семинаристов, по прозванию Кафернаумский, отличавшийся тем, что у него с самого рождения не
проходил пот и что он в тридцать градусов мороза беспрестанно утирался, а в тридцать жа́ра у него просто открывалась капель с лица, встретив Ивана Афанасьевича в классе, сказал ему, нарочно при свидетелях...
Прошло пять лет с тех пор, как он принял на себя должность старшего
учителя и заведывателя школы; он делал втрое больше, нежели требовали его обязанности, имел небольшую библиотеку, открытую для всего селения, имел сад, в котором копался в свободное время с детьми.
Действительно, это был «жених из ножевой линии» и плохо преподавал русский язык. Мне от него доставалось за стихотворения-шутки, которыми занимались в гимназии двое: я и мой одноклассник и неразлучный друг Андреев Дмитрий. Первые силачи в классе и первые драчуны, мы вечно
ходили в разорванных мундирах, дрались всюду и писали злые шутки на
учителей. Все преступления нам прощались, но за эпиграммы нам тайно мстили, придираясь к рваным мундирам.
В это время внизу Алексей Федорыч занимался по закону божию с Сашей и Лидой. Вот уже полтора месяца, как они жили в Москве, в нижнем этаже флигеля, вместе со своею гувернанткой, и к ним приходили три раза в неделю
учитель городского училища и священник. Саша
проходила Новый Завет, а Лида недавно начала Ветхий. В последний раз Лиде было задано повторить до Авраама.