Неточные совпадения
— Не знал, так — не говорил бы. И — не перебивай. Ежели все вы тут станете меня учить, это будет дело пустяковое. Смешное. Вас — много, а
ученик — один. Нет, уж вы, лучше,
учитесь, а учить буду — я.
— Ты что, Самгин, плохо
учишься? А я уже третий
ученик…
Был он избалован, кокетлив, но памятью своей не гордился, а сведения сообщал снисходительным и равнодушным тоном первого
ученика гимназии, который, кончив
учиться, желал бы забыть все, чему его научили.
— Учил, когда
учился, и перестал учить, когда понял, что учил ошибочно, — ответил Томилин, развертывая конфекту и не взглянув на
ученика, а Самгин почувствовал, что ему хочется говорить дерзости.
Он пугался этих приговоров, плакал втихомолку и думал иногда с отчаянием, отчего он лентяй и лежебока? «Что я такое? что из меня будет?» — думал он и слышал суровое: «
Учись, вон как
учатся Саврасов, Ковригин, Малюев, Чудин, — первые
ученики!»
Учился я всегда посредственно и всегда чувствовал себя мало способным
учеником.
У С. И. Грибкова начал свою художественную карьеру и Н. И. Струнников, поступивший к нему в
ученики четырнадцатилетним мальчиком. Так же как и все, был «на побегушках», был маляром, тер краски, мыл кисти, а по вечерам
учился рисовать с натуры. Раз С. И. Грибков послал
ученика Струнникова к антиквару за Калужской заставой реставрировать какую-то старую картину.
Просто, реально и тепло автор рассказывал, как Фомка из Сандомира пробивал себе трудную дорогу в жизни, как он нанялся в услужение к учителю в монастырской школе, как потом получил позволение
учиться с другими
учениками, продолжая чистить сапоги и убирать комнату учителя, как сначала над ним смеялись гордые паничи и как он шаг за шагом обгонял их и первым кончил школу.
Костыльник, вероятно, в Ялуторовске
учится географии у Великого мастера… [Великий мастер географии — И. Д. Якушкин, сделавший много для просвещения сибирского населения. Костыльник — один из его
учеников, личность не установленная.]
Передонов старался припомнить Пыльникова, да как-то все не мог ясно представить его себе. До сих пор он мало обращал внимания на этого нового
ученика и презирал его за смазливость и чистоту, за то, что он вел себя скромно,
учился хорошо и был самым младшим по возрасту из
учеников пятого класса. Теперь же Варварин рассказ зажег в нем блудливое любопытство. Нескромные мысли медленно зашевелились в его темной голове…
–… первая обязанность ваша как
ученика —
учиться… нельзя увлекаться обществом, хотя бы и весьма приятным и вполне безукоризненным. во всяком случае, следует сказать, что общество мальчиков вашего возраста для вас гораздо полезнее… Надо дорожить репутацией и своею и учебного заведения… Наконец, — скажу вам прямо, — я имею основания предполагать, что ваши отношения к барышням имеют характер вольности, недопустимой в вашем возрасте, и совсем не согласно с общепринятыми правилами приличия.
Дьячок не ошибся: его
ученик вспыхнул пламенным желанием
учиться, и с быстротою, всех удивлявшей, они до зимы прошли букварь, а в зиму и часослов и псалтырь. Раза два в неделю дьячок брал после урока гусли и пел
ученику псалмы.
— Милый мой! — начал тонкий после лобызания. — Вот не ожидал! Вот сюрприз! Ну да погляди же на меня хорошенько! Такой же красавец, как и был! Такой же душонок и щеголь! Ах ты, господи! Ну, что же ты? Богат? Женат? Я уже женат, как видишь… Это вот моя жена, Луиза, урожденная Ванценбах… лютеранка… А это сын мой, Нафанаил,
ученик третьего класса. Это, Нафаня, друг моего детства! В гимназии вместе
учились!
Известно, что как бы ни дурно учили ребенка в детстве, как бы ни плохи были преподаватели в школе, но если
ученик имеет добрую волю и твердое желание
учиться, то при хороших его способностях он непременно достигнет образования сам, независимо от своих наставников.
Считай себя всегда школьником-учеником. Не думай, чтобы ты был стар, чтобы
учиться, что душа твоя уже такова, какой она должна быть, и не может быть лучше. Для разумного человека нет оконченного курса: он до самого гроба
ученик.
Капитану было известно кое-что из прошедшего Теркина. Об ученических годах они не так давно говорили. И Теркин рассказывал ему свою школьную историю; только вряд ли помнил тот фамилию «аспида». Они оба
учились в ту эпоху, когда между классом и учителями такого типа, как Перновский, росла взаимная глухая неприязнь, доводившая до взрывов. О прежних годах, когда учителя дружили с
учениками, они только слыхали от тех, кто ранее их на много лет кончали курс.
Костя был сын троюродного племянника генеральши, а Маша — дочь чуть ли не четвероюродной племянницы. И мальчик, и девочка были сироты и взяты Глафирой Петровной в младенчестве. Дети были неразлучны, и вместе, Костя ранее, а Маша только в год нашего рассказа,
учились грамоте и Закону Божию у священника церкви Николы Явленного, благодушного старца, прозвавшего своих
ученика и ученицу: «женишек и невестушка». Это прозвище так и осталось за детьми.
Карнеев
учился с ним в одной гимназии, но был старше его года на четыре, так что в то время, когда Николай Леопольдович перешел в четвертый класс, Карнеев кончил курс первым
учеником с золотой медалью и был награжден на акте массою книг, купленных по подписке учителями гимназии.
Учился он, однако, очень хорошо: сначала под руководством гувернантки-француженки вместе с дочерьми Энгельгардта, а затем — учителя из окончивших курс смоленских семинаристов, передавшего своему
ученику всю пройденную им самим премудрость, позже — гувернера-француза и, наконец, — учителей семинарии.