Неточные совпадения
Аркадий посмотрел на базаровского
ученика. Тревожное и тупое выражение сказывалось в маленьких, впрочем приятных чертах его прилизанного лица; небольшие, словно вдавленные глаза глядели пристально и беспокойно, и
смеялся он беспокойно: каким-то коротким, деревянным смехом.
— А под носом — вон что! — Леонтий указал на книги, — мало, что ли? Книги,
ученики… жена в придачу, — он
засмеялся, — да душевный мир… Чего больше?
Просто, реально и тепло автор рассказывал, как Фомка из Сандомира пробивал себе трудную дорогу в жизни, как он нанялся в услужение к учителю в монастырской школе, как потом получил позволение учиться с другими
учениками, продолжая чистить сапоги и убирать комнату учителя, как сначала над ним
смеялись гордые паничи и как он шаг за шагом обгонял их и первым кончил школу.
И именно таким, как Прелин. Я сижу на кафедре, и ко мне обращены все детские сердца, а я, в свою очередь, знаю каждое из них, вижу каждое их движение. В числе
учеников сидит также и Крыштанович. И я знаю, что нужно сказать ему и что нужно сделать, чтобы глаза его не были так печальны, чтобы он не ругал отца сволочью и не
смеялся над матерью…
Кулыгин. В какой-то семинарии учитель написал на сочинении «чепуха», а
ученик прочел «реникса» — думал, что по-латыни написано… (
Смеется.) Смешно удивительно. Говорят, будто Соленый влюблен в Ирину и будто возненавидел барона… Это понятно. Ирина очень хорошая девушка. Она даже похожа на Машу, такая же задумчивая. Только у тебя, Ирина, характер мягче. Хотя и у Маши, впрочем, тоже очень хороший характер. Я ее люблю, Машу.
Вытирает с лица кровь и грозит кулаком солдату, который оборачивается,
смеясь, и показывает на него другим. Ищет зачем-то Фому — но ни его, ни одного из
учеников нет в толпе провожающих. Снова чувствует усталость и тяжело передвигает ноги, внимательно разглядывая острые, белые, рассыпающиеся камешки.
Все хвалили Иуду, все признавали, что он победитель, все дружелюбно болтали с ним, но Иисус, — но Иисус и на этот раз не захотел похвалить Иуду. Молча шел он впереди, покусывая сорванную травинку, и понемногу один за другим переставали
смеяться ученики и переходили к Иисусу. И в скором времени опять вышло так, что все они тесною кучкою шли впереди, а Иуда — Иуда-победитель — Иуда сильный — один плелся сзади, глотая пыль.
— А разве
смеяться нехорошо? — виновато спросил почтительнейший из
учеников, ожидая, видимо, что я прочту ему лекцию о смехе, и готовый, сообразно с выводами лекции,
засмеяться или загрустить. Но лекции я ему не прочел, и больше мы о маме не говорили.