Неточные совпадения
Он торжествовал внутренне, что
ушел от ее докучливых, мучительных требований и гроз, из-под того
горизонта, под которым блещут молнии великих радостей и раздаются внезапные удары великих скорбей, где играют ложные надежды и великолепные призраки счастья, где гложет и снедает человека собственная мысль и убивает страсть, где падает и торжествует ум, где сражается
в непрестанной битве человек и
уходит с поля битвы истерзанный и все недовольный и ненасытимый.
Следующий день был 15 августа. Все поднялись рано, с зарей. На восточном
горизонте темной полосой все еще лежали тучи. По моим расчетам, А.И. Мерзляков с другой частью отряда не мог
уйти далеко. Наводнение должно было задержать его где-нибудь около реки Билимбе. Для того чтобы соединиться с ним, следовало переправиться на правый берег реки. Сделать это надо было как можно скорее, потому что ниже
в реке воды будет больше и переправа труднее.
Иной раз и хотелось
уйти, но из-за
горизонта в узком просвете шоссе, у кладбища, то и дело появлялись какие-то пятнышки, скатывались, росли, оказывались самыми прозаическими предметами, но на смену выкатывались другие, и опять казалось: а вдруг это и есть то, чего все ждут.
Когда же этот шар, все выраставший по мере приближения к земле, подергивался тяжелым красным туманом и тихо скрывался за снежным
горизонтом, лицо слепого становилось спокойнее и мягче, и он
уходил в свою комнату.
За прудом, по полугорью, расстилалось паровое чернеющее поле, и прямая линия ярко-зеленой межи, пересекавшей его,
уходила вдаль и упиралась
в свинцовый грозовой
горизонт.
Я видел, как черный,
в огнях берег
уходит влево и океан расстилает чистый
горизонт, озаренный закатом.
Из окна чердака видна часть села, овраг против нашей избы,
в нем — крыши бань, среди кустов. За оврагом — сады и черные поля; мягкими увалами они
уходили к синему гребню леса, на
горизонте. Верхом на коньке крыши бани сидел синий мужик, держа
в руке топор, а другую руку прислонил ко лбу, глядя на Волгу, вниз. Скрипела телега, надсадно мычала корова, шумели ручьи. Из ворот избы вышла старуха, вся
в черном, и, оборотясь к воротам, сказала крепко...
Все чернее ложатся тени, обуевая сирые, немощные души; глубже бороздят трещины иссыхающую землю; все явнее
уходит Церковь с исторического
горизонта в пески пустыни.
Морской берег ночью! Темные силуэты скал слабо проектируются на фоне звездного неба. Прибрежные утесы, деревья на них, большие камни около самой воды — все приняло одну неопределенную темную окраску. Вода черная, как смоль, кажется глубокой бездной.
Горизонт исчез —
в нескольких шагах от лодки море сливается с небом. Звезды разом отражаются
в воде, колеблются,
уходят вглубь и как будто снова всплывают на поверхность.
В воздухе вспыхивают едва уловимые зарницы. При такой обстановке все кажется таинственным.
Уже светало. На востоке
горизонт окрасился
в багрянец, от него кверху поднялось пурпурное сияние, от которого розовели снега на высоких горах, а
в долинах дремучий лес еще грезил предрассветным сном. Месяц еще более побледнел, тьма быстро
уходила на запад…
Ножка тоже стала сокращаться и вся
ушла в светлую полоску на
горизонте и затем вместе с нею яркой полосой, все разрастаясь вширь, побежало по воде к нам навстречу.
Поглядели, как на
горизонте огромным факелом вздымался огонь, переходя
в огненно-светящийся дым, как полоса этого дыма, все чернея,
уходила над крышами и садами вдаль.
На юге медленно дрожало большое, сплошное зарево. На западе, вдоль железнодорожного пути, горели станции. Как будто ряд огромных, тихих факелов тянулся по
горизонту. И эти факелы
уходили далеко вперед нас. Казалось, все, кто знал, как спастись, давно уже там, на севере, за темным
горизонтом, а мы здесь
в каком-то кольце.
Взаимное понимание неизбежно наступит
в определенное время, и более близкое, чем мы полагаем. Я не знаю, происходит ли это оттого, что я скоро
уйду из этого мира и что свет, исходящий из-под
горизонта, освещающий меня, уже затемняет мне зрение, но я думаю, что наш мир вступает
в эпоху осуществления слов: «любите друг друга», без рассуждения о том, кто сказал эти слова: бог или человек». (Дюма-сын.)