Неточные совпадения
Редакция помещалась на углу тихой Дворянской улицы и пустынного переулка, который, изгибаясь, упирался
в железные ворота богадельни. Двухэтажный дом был переломлен: одна часть его осталась на улице, другая, длиннее на два окна, пряталась
в переулок. Дом был старый, казарменного вида, без украшений по фасаду, желтая окраска его стен пропылилась, приобрела цвет недубленой кожи, солнце раскрасило стекла окон
в фиолетовые
тона, и над полуслепыми окнами этого дома неприятно было видеть
золотые слова: «Наш край».
Клим начал говорить о Москве
в тон дяде Хрисанфу: с Поклонной горы она кажется хаотической грудой цветистого мусора, сметенного со всей России, но
золотые главы многочисленных церквей ее красноречиво говорят, что это не мусор, а ценнейшая руда.
Помню, однажды за вечерним столом появился какой-то заезжий господин
в щегольском сюртуке, крахмальной сорочке и
золотых очках — фигура, резавшая глаз своей отчужденностью от этого деревенского общего
тона.
Выйдя на намывную полосу прибоя, я повернул к биваку. Слева от меня было море, окрашенное
в нежнофиолетовые
тона, а справа — темный лес. Остроконечные вершины елей зубчатым гребнем резко вырисовывались на фоне зари, затканной
в золото и пурпур. Волны с рокотом набегали на берег, разбрасывая пену по камням. Картина была удивительно красивая. Несмотря на то, что я весь вымок и чрезвычайно устал, я все же сел на плавник и стал любоваться природой. Хотелось виденное запечатлеть
в своем мозгу на всю жизнь.
Где-то далеко-далеко, за линией железной дороги, за какими-то черными крышами и тонкими черными стволами деревьев, низко, над темной землей,
в которой глаз не видит, а точно чувствует могучий зеленый весенний
тон, рдеет алым
золотом, прорезавшись сквозь сизую мглу, узкая, длинная полоска поздней зари.
Вечером солнце село по всем правилам искусства: оно точно
утонуло золотым шаром
в пылавшем море крови, разливая по небу столбы колебавшихся розовых теней.
Солнце недавно еще село за гору. Город
утонул в лилово-туманной тени, и только верхушки тополей на острове резко выделялись червонным
золотом, разрисованные последними лучами заката. Мне казалось, что с тех пор, как я явился сюда, на старое кладбище, прошло не менее суток, что это было вчера.
«Ба!» — воскликнул он вдруг, ударив себя по лбу и тем
тоном, каким некогда Архимед произнес эврика! — и эврика Аггея Никитича состояла
в том, что он вспомнил о тяжелейших карманных
золотых часах покойного отца, а также о дюжине столовых ложек и предположил часы продать, а ложки заложить.
— Ну, это, дядя, вы ошибаетесь! — начал тот не таким уж уверенным
тоном. —
Золота я и
в царстве небесном пожелаю, а то сидеть там все под деревцами и кушать яблочки — скучно!.. Женщины там тоже, должно быть, все из старых монахинь…
Вот он висит на краю розовато-серой скалы, спустив бронзовые ноги; черные, большие, как сливы, глаза его
утонули в прозрачной зеленоватой воде; сквозь ее жидкое стекло они видят удивительный мир, лучший, чем все сказки: видят золотисто-рыжие водоросли на дне морском, среди камней, покрытых коврами; из леса водорослей выплывают разноцветные «виолы» — живые цветы моря, — точно пьяный, выходит «перкия», с тупыми глазами, разрисованным носом и голубым пятном на животе, мелькает
золотая «сарпа», полосатые дерзкие «каньи»; снуют, как веселые черти, черные «гваррачины»; как серебряные блюда, блестят «спаральони», «окьяты» и другие красавицы-рыбы — им нет числа! — все они хитрые и, прежде чем схватить червяка на крючке глубоко
в круглый рот, ловко ощипывают его маленькими зубами, — умные рыбы!..
Края облаков горели пурпуром и
золотом, остальная масса синела той смутной синевой,
в которой только угадываются, то развертываясь, то
утопая, какие-то формы…
Утонувши в них, хозяин надел еще ситцевую курточку с большим зубчатым воротником и с
золотой звездой на спине, разноцветные чулки и зеленые башмаки…
Запад пылал целым пожаром ярко-пурпуровых и огненно-золотых красок; немного выше эти горячие
тона переходили
в дымно-красные, желтые и оранжевые оттенки, и только извилистые края прихотливых облаков отливали расплавленным серебром; еще выше смугло-розовое небо незаметно переходило
в нежный зеленоватый, почти бирюзовый цвет.
— А вы во что?
В «кошки-мышки» или
в «
золотые ворота»? — осведомилась Дорушка деловым
тоном.
День только что кончился. Уже на западе порозовело небо и посинели снега, горные ущелья тоже окрасились
в мягкие лиловые
тона, и мелкие облачка на горизонте зарделись так, как будто они были из расплавленного металла, более драгоценного, чем
золото и серебро. Кругом было тихо; над полыньей опять появился туман. Скоро, очень скоро зажгутся на небе крупные звезды, и тогда ночь вступит
в свои права.
В это время я увидел удэхейца Маха, бегущего к нам по льду реки. Он был чем-то напуган.
Институтский храм
тонул в полумраке. Немногие лампады слабо освещали строгие лики иконостаса, рельефно выделяющиеся из-за
золотых его рам. На правом клиросе стояли ширмы, скрывавшие аналой с крестом и Евангелием и самого батюшку.
— Король! — произнес он мрачно. — За стенами дворца осталось много несчастных сирот, детей тех, которые
утонули в реке. Не хочешь ли помочь им? Вели раздать
золото беднякам, и народ будет прославлять тебя за твою доброту.
Тони юркнула
в свою спальню и минуты через две передала ему довольно тяжеловесный сверток.
В нем завернуто было
золото.