Неточные совпадения
В этом предположении утвердило Левина еще и то замечание, что брат его нисколько не больше принимал к сердцу вопросы об общем благе и о бессмертии
души, чем о шахматной партии или об остроумном
устройстве новой машины.
Сто невольников, пригвожденных ко скамьям корабля, веслами двигаемого в пути своем, живут в тишине и
устройстве; но загляни в их сердце и
душу.
— Так что ж что государству! Государство — само по себе, а свои дела — сами по себе. Об своих делах всякий должен радеть: грех великий у того на
душе, который об
устройстве своем не печется! Ты знаешь ли, что в Писании-то сказано: имущему прибавится, а у неимущего и последнее отнимется!
Молодой муж был совершенно озабочен
устройством своего нового положения и подгородной деревни Кощаково, состоявшей из шестидесяти
душ, в двадцати верстах от города, которую он получил в приданое за женой и в которую уезжал на два дня каждую неделю.
Поговорив весело о приданом, которое по молодости Наташи не было приготовлено и за которым надобно было ехать или посылать в Москву, об отделе дочери и
устройстве особой деревни, имеющей состоять из двухсот пятидесяти
душ, о времени, когда удобнее будет сыграть свадьбу, Болдухины пришли к тому, как теперь поступить с Шатовым, которому дано слово не говорить с дочерью об его намерении до его отъезда.
Суеверия о богах, о пророчествах и таинственных средствах спасения
души уже начинают разрушаться и почти разрушены; суеверие же такого государственного
устройства, которое посредством наказания дурных сделает остальных счастливыми, признается всеми, и во имя его совершаются величайшие злодеяния.
Страшный вопрос этот все время шевелится в
душе Достоевского. Великий Инквизитор смотрит на людей, как на «недоделанные, пробные существа, созданные в насмешку». Герой «Подполья» пишет: «Неужели же я для того только и устроен, чтобы дойти до заключения, что все мое
устройство одно надувание?.. Тут подмен, подтасовка, шулерство, тут просто бурда, — неизвестно что и неизвестно кто. Но у вас все-таки болит, и чем больше вам неизвестно, тем больше болит».
Зло таится в человечестве глубже, чем предполагают лекаря-социалисты, ни в каком
устройстве общества не избегнете зла; ненормальность и грех исходит из самой
души человеческой».
Вот и Борис Друбецкой в «Войне и мире». Яркая, радостная жизнь широко раскрыта перед ним. Но он отворачивается от нее. Все живые движения
души у него на узде. Никогда он не забудется, никогда вольно не отдастся жизни. Холодно и расчетливо он пользуется ею исключительно для
устройства карьеры. Для карьеры вступает в связь с красавицею Элен, порывает с Наташей, женится на богачке Жюли.
Ясно и понятно до очевидности, что зло таится в человечестве глубже, чем предполагают лекаря-социалисты, ни в каком
устройстве общества не избегнете зла, что
душа человеческая останется та же, что ненормальность и грех исходят из нее самой, и что, наконец, законы духа человеческого столь еще неизвестны и таинственны, что нет и не может быть еще судей окончательных, а есть тот, который говорит: «Мне отмщение, и Аз воздам».
Он был до такой степени доволен этим браком, что за
устройство его подарил свату — Гурьеву, «в знак памяти и дружбы», три тысячи
душ крестьян.
Заботы о переезде, беспокойство о брате,
устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника, — всё это заглушило в
душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца, и в особенности после встречи с Ростовым.
Только пойми всякий человек, что он не только не имеет никакого права, но и возможности устраивать жизнь других людей, что дело каждого устраивать, блюсти только свою жизнь, соответственно тому высшему религиозному закону, который открыт ему, и само собой уничтожится то мучительное, несоответственное требованиям нашей
души и всё ухудшающееся и ухудшающееся зверское
устройство жизни так называемых христианских народов.
А между тем учение это в его истинном значении было не только ясно выражено в тех, признаваемых церквами божественным откровением, книгах евангелия, которое было нераздельно с извращенным учением, но учение это было до такой степени свойственно, родственно
душам человеческим, что, несмотря на всё загромождение и извращение учения ложными догматами, наиболее чуткие к истине люди всё чаще и чаще воспринимали учение в его истинном значении и всё яснее и яснее видели противоречие
устройства мира с истинным христианским учением.
Только освободись люди нашего мира от того обмана извращения христианского учения церковной веры и утвержденного на ней не только оправдания, но возвеличения, несовместимого с христианством, основанного на насилии, государственного
устройства, и само собой устранится в
душах людей не только христианского, но и всего мира главная помеха к религиозному сознанию высшего закона любви без возможности исключений и насилия, который 1900 лет тому назад был открыт человечеству и который теперь один только удовлетворяет требованиям человеческой совести.
Поймите, что свойственному просвещенной
душе человека желанию блага других людей удовлетворяет никак не суета
устройства их жизни посредством насилия, а только та внутренняя работа над собой, в которой одной вполне свободен и властен человек.
Спасет, избавит вас от претерпеваемого вами зла и даст вам истинное благо, к которому вы так неумело стремитесь, не желание своей выгоды, не зависть, не следование партийной программе, не ненависть, не негодование, не желание славы, даже не чувство справедливости, и главное, не забота об
устройстве жизни других людей, а только деятельность для своей
души, как ни странно это вам покажется, не имеющая никакой внешней цели, никаких соображений о том, что из нее может выйти.
Одни рабочие, огромное большинство их, держатся по привычке прежнего церковного лжехристианского учения, не веря уже в него, а веря только в древнее «око за око» и основанное на нем государственное
устройство; другая же часть, каковы все тронутые цивилизацией рабочие (особенно в Европе), хотя и отрицают всякую религию, бессознательно в глубине
души верят, верят в древний закон «око за око» и, следуя этому закону, когда не могут иначе, ненавидя существующее
устройство, подчиняются; когда же могут иначе, то самыми разнообразными насильническими средствами стараются уничтожить насилие.
А то, что жизнь людей, в
душу которых вложена жалость и любовь друг к другу, проходила и теперь проходит для одних в
устройстве костров, кнутов, колесований, плетей, рванья ноздрей, пыток, кандалов, каторг, виселиц, расстреливаний, одиночных заключений, острогов для женщин и детей, в
устройстве побоищ десятками тысяч на войне, в
устройстве периодических революций и пугачевщин, а жизнь других — в том, чтобы исполнять все эти ужасы, а третьих — в том, чтобы избегать этих страданий и отплачивать за них, — такая жизнь не мечта.