Неточные совпадения
Прямо-таки сцена из пьесы «Воздушный пирог», что с
успехом шла в Театре Революции. Все — как живые!.. Так же жестикулирует Семен Рак, так же нахальничает подкрашенная танцовщица Рита Керн… Около чувствующего себя неловко директора банка Ильи Коромыслова трется Мирон Зонт, просящий субсидию для своего
журнала… А дальше секретари, секретарши, директора, коммерсанты обрыдловы и все те же Семены раки, самодовольные, начинающие жиреть…
— Ну, вот… на днях, очень скоро… через неделю, через две… может быть, через месяц… появится на свет… будет напечатана в одном
журнале… появится на свет моя сюита… мой рассказ. Я не знаю, как назвать… Прошу вас, Оля, пожелайте мне
успеха. От этого рассказа, или, как сказать?.. эскиза, так многое зависит в будущем.
Журнал шел прекрасно, имел огромный
успех у читателей, но так дорого стоил, что В.М. Лавров, человек совсем не коммерческий, приплачивал очень большие деньги, что вместе с широким хлебосольством кончилось тем, что заставило его посократиться.
Это была, кажется, вообще первая статья, напечатанная мною в толстом
журнале. Затем я сотрудничаю в «Русской мысли» четырнадцатый год и могу засвидетельствовать замечательный факт, именно, что Вукол Михайлович Лавров всегда одинаков — когда
журнал был в тяжелых обстоятельствах и когда достиг
успеха, когда к нему является начинающий автор и когда автор с именем».
Смелый и интересный
журнал сразу получил в Москве большой
успех и прекрасно начал расходиться в розницу, но вскоре проштрафился перед цензурой, и розничная продажа была запрещена.
В
журнале особый
успех имел отдел «Литературное попурри», где доставалось всем и каждому, не стесняясь положением, дружбой, отношениями.
В 1883 году И. И. Кланг начал издавать
журнал «Москва», имевший
успех благодаря цветным иллюстрациям. Там дебютировал молодой художник В. А. Симов. С этого
журнала началась наша дружба. В 1933 году В. А. Симов прислал мне свой рисунок, изображавший ночлежку Хитрова рынка. Рисунок точно повторял декорации МХАТ в пьесе Горького «На дне».
— Да куда же, кроме вас, Анна Алексеевна. Художник В. В. Пукирев только что вошел в славу. Его картина, имевшая огромный
успех на выставке, облетела все иллюстрированные
журналы. Ее, еще не конченную, видел в мастерской П. М. Третьяков, пришел в восторг и тут же, «на корню», по его обычному выражению, купил для своей галереи. И сейчас эта картина там: «Неравный брак». Старый звездоносец-чинуша, высохший, как мумия, в орденах и ленте, и рядом юная невеста, и
К удивлению моему, этот
журнал, в котором, кроме стихов Пушкина, исключительно в нем помещавшихся, много было прекрасных статей самого издателя, а также гг. Хомякова, Шевырева, Веневитинова (скоро похищенного смертью), Венелина, Рожалина и других, — не имел большого
успеха.
Все это придавало
журналу небывалые до того живость и разнообразие и, конечно, много содействовало его
успеху в публике.
Эта мысль, положенная в основание всякого обличения, всякой сатиры, служит даже объяснением резкости тогдашних
журналов, удивительной и для настоящего времени, когда наша гласность сделала такие огромные
успехи.
Из всего сказанного мною об «Юрии Милославском» не подлежит сомнению, что он имел самый блистательный и прочный
успех; но по какой-то странной причине, тогдашние
журналы были очень умеренны в своих похвалах; положим, что двое из журналистов были сами романисты; но отчего другие, или холодно и двусмысленно хвалили, или упорно молчали?
Что я был еще молод — не могло меня удерживать. Я уже более двух лет как печатался, был автором пьес и романа, фельетонистом и наблюдателем столичной жизни. Издание
журнала давало более солидное положение, а о возможности неудачи я недостаточно думал. Меня не смущало и то, что я-по тогдашнему моему общественно-политическому настроению — не имел еще в себе задатков руководителя органа с направлением, которое тогда гарантировало бы
успех.
Был счастливый хмель крупного литературного
успеха. Многие
журналы и газеты отметили повесть заметками и целыми статьями. «Русские ведомости» писали о ней в специальном фельетоне, А. М. Скабичевский в «Новостях» поместил подробную статью. Но самый лестный, самый восторженный из всех отзывов появился — в «Русской мысли». Я отыскал редакционный бланк «Русской мысли» с извещением об отказе напечатать мою повесть и послал его редактору
журнала В. М. Лаврову, приписав под текстом отказа приблизительно следующее...
Кажется ему, впрочем, что реакция, вызванная романом, в некоторых
журналах возбудила любопытство, и сначала это был род скандального
успеха, а потом книга проникла всюду, даже в очень чопорные светские салоны.
Меня интересовали, главным образом, два пункта: влияние этого огромного
успеха на личную судьбу Золя и тот предполагаемый плагиат, в котором упрекали его некоторые
журналы, говоря, что он будто бы выкрал из какой-то книги все детали увриерской (рабочей (от фр. ouvrier) жизни Парижа, множество слов жаргона и даже несколько прозвищ действующих лиц.
Но Л. Блуа не шел ни на какие компромиссы с буржуазным атеистическим миром, не приспособлялся к газетам и
журналам, к направлениям, имевшим
успех.