Неточные совпадения
Вот и карты розданы. Взял дед свои в руки — смотреть не хочется, такая дрянь: хоть бы
на смех один козырь. Из масти десятка самая старшая,
пар даже нет; а ведьма все подваливает пятериками. Пришлось остаться дурнем! Только что дед
успел остаться дурнем, как со всех сторон заржали, залаяли, захрюкали морды: «Дурень! дурень! дурень!»
Не
успели проводить Яшу
на промысла, как накатилась новая беда. Раз вечером кто-то осторожно постучал в окно. Устинья Марковна выглянула в окно и даже ахнула: перед воротами стояла чья-то «долгушка», заложенная
парой, а под окном расхаживал Мыльников с кнутиком.
Не переезжая
на другую сторону реки, едва мы
успели расположиться
на песчаном берегу, отвязали удочки, достали червей и, по рассказам мальчишек, удивших около
парома, хотели было идти
на какое-то диковинное место, «где рыба так и хватает, даже берут стерляди», как явился парадно одетый лакей от Дурасова с покорнейшею просьбою откушать у него и с извещением, что сейчас приедет за нами коляска.
Техоцкий, благодаря новому положению, созданному для него княжной, новой
паре платья, которую также княжна
успела каким-то образом устроить для него
на свой счет, втерся в высшее крутогорское общество.
Когда он
успел туда прыгнуть, я и не видал. А медведя не было, только виднелась громадная яма в снегу, из которой шел легкий
пар, и показалась спина и голова Китаева. Разбросали снег, Китаев и лесник вытащили громадного зверя, в нем было, как сразу определил Китаев, и оказалось верно, — шестнадцать пудов. Обе пули попали в сердце. Меня поздравляли, целовали, дивились
на меня мужики, а я все еще не верил, что именно я, один я, убил медведя!
На днях я зашел в курятную лавку и в одну минуту самым простым способом всем тамошним"молодцам"бальзам доверия в сердца пролил."Почем, спрашиваю,
пару рябчиков продаете?" — Рубль двадцать, господин! — Тогда, махнув в воздухе тросточкой, как делают все благонамеренные люди, когда желают, чтобы, по щучьему велению, двугривенный превратился в полуимпериал, я воскликнул:"Истинно говорю вам: не
успеет курица яйцо снести, как эта самая
пара рябчиков будет только сорок копеек стоить!"
Савоська сидел в углу за столом со своей подругой.
На грязной салфетке, стоявшей коробом, помещалась
пара чаю. Соседние столики были заняты тоже пившими чай сплавщиками. Народ был все плотный, дюжий. Очевидно, они только что
успели получить расчет с хозяев и теперь благодушествовали в свою вольную волюшку. Красные лица и покрытые масленистой влагой глаза красноречиво свидетельствовали о том, что сплавщики, кроме чая,
успели попробовать и чаихи.
Вдоль дороги от Петербурга, расстилая направо и налево густые облака пыли, неслась
на лихой шестерне почтовых открытая коляска, за которою едва
успевали скакать дрожки, запряженные щегольской
парою разношерстных лошадей.
Все чаще и круче коварный перебор; уж не
успевает за ним тайный смех, и пламя костра, далеко брошенное позади, стелется медленно, как сонное, и радостно смотреть
на две
пары быстрых рук, отбрасывающих звуки.
Однажды после обеда, когда я с книгой в руках лежал в своем уголке, послышался грохот подъехавшего к конторе экипажа. Не
успел я подняться навстречу подъехавшим гостям, как в дверях показался небольшого роста господин в черной фрачной
паре, смятой сорочке, без галстуха и с фуражкой
на затылке.
— Но не
успел еще ответить ему Квицинский, как передняя
пара стропил, яростно раскаченная железными руками Харлова, накренилась, затрещала и рухнула
на двор — и вместе с нею, не будучи в силах удержаться, рухнул сам Харлов и грузно треснулся оземь.
— Едва он
успел поднять глаза, уж одна оглобля была против его груди, и
пар, вылетавший клубами из ноздрей бегуна, обдал ему лицо; машинально он ухватился руками за оглоблю и в тот же миг сильным порывом лошади был отброшен несколько шагов в сторону
на тротуар… раздалось кругом: «задавил, задавил», извозчики погнались за нарушителем порядка, — но белый султан только мелькнул у них перед глазами и был таков.
Лихой полицмейстер Гнут (из отчаянных гусаров)
на обычной
паре впристяжку (известно, что порядочные полицмейстеры иначе никогда не ездят как только
на паре впристяжку), словно угорелый, скакал сломя голову с Большой улицы
на Московскую, с Московской
на Дворянскую, с Дворянской
на Покровскую,
на Пречистенскую,
на Воздвиженскую, так что
на сей день не
успел даже завернуть и в Кривой переулок, где обитала его Дульцинея.
Едва я
успеваю задать себе этот вопрос, как раздается треск, наша
пара и почтовая тройка мешаются в одну темную массу, тарантас становится
на дыбы и я падаю
на землю, а
на меня все мои чемоданы и узлы…
Не
успели они таким образом обойти деревню из двора во двор, как уж
на том конце, с которого они начали, закурилася не в урочный час лохматая, низкая кровля, а через час все большое село, как кит
на море, дохнуло: сизый дым взмыл кверху как покаянный вздох о греховном ропоте, которым в горе своем согрешил народ, и, разостлавшись облаком, пошел по поднебесью; из щелей и из окон пополз
на простор густой потный
пар, и из темных дверей то одной, то другой избы стали выскакивать докрасна взогретые мужики.
Все это нас ужасно смутило: нам представлялось и жалостное наше путешествие
на несчастной
паре вместо тройки, и потом нам чрезвычайно жалко было обреченной
на съедение медведю лошади, так как мы уже
успели сильно сдружиться с Кириллиными конями — и особенно с левым буланым мерином, у которого был превеселый нрав, дозволявший ему со всех, кто к нему подходил, срывать шапки, и толстая широкая спина,
на которой мы по очереди сиживали в то время, когда буланый ел
на покорме под сараями свой овес.
Последним был допрошен уездный врач, вскрывавший покойную старуху. Он сообщил суду всё, что помнил из своего протокола вскрытия и что
успел придумать, идя утром в суд. Председатель щурил глаза
на его новую, лоснящуюся черную
пару,
на щегольской галстук,
на двигавшиеся губы, слушал, и в его голове как-то сама собою шевелилась ленивая мысль: «Теперь все ходят в коротких сюртуках, зачем же он сшил себе длинный? Почему именно длинный, а не короткий?»
С рассветом
на 29 число, начали понемногу перебираться; перебравшиеся, утомленные после бессонной ночи, располагались у самого берега; только к двум часам пополудни, последним переплыл
на противоположный берег воевода со своим штабом, а в это время раздавались уже крики: «Москали, Москали!» Едва-едва
успели уничтожить
паром.
— Ваша правда, подойник готов, а коровы еще нет, — отвечала, смеясь, государыня. (Бирон
успел предупредить ее насчет барской барыни, сказав, что эта
пара будет презабавная.) Надо, — продолжала она, подозвав к себе Кульковского, — положиться
на его вкус. Послушай, дурак, выбирай во всей империи, только не при моем дворе; даю слово, что, если изберешь достойную себя, не откажу быть твоею свахою.
Оба государя вступили
на барки и отплыли от берега одновременно. Наполеон стоял впереди своих сановников: Мюрата, Бертье, Дюрока и Коленкура, в мундире старой гвардии, с лентой Почетного Легиона через плечо и в известной всему миру шляпе, скрестив руки
на груди, как его и тогда уже изображали
на картинках. Барки причалили к плоту одновременно, но Наполеон
успел раньше взойти
на паром и сделать несколько шагов навстречу Александру.