Неточные совпадения
Левин стал на
ноги, снял пальто и, разбежавшись по шершавому у домика льду, выбежал на гладкий лед и покатился без
усилия, как будто одною своею волей убыстряя, укорачивая и направляя бег. Он приблизился к ней с робостью, но опять ее улыбка успокоила его.
Жеребец, с
усилием тыкаясь
ногами, укоротил быстрый ход своего большого тела, и кавалергардский офицер, как человек, проснувшийся от тяжелого сна, оглянулся кругом и с трудом улыбнулся. Толпа своих и чужих окружила его.
Он едва успел выпростать
ногу, как она упала на один бок, тяжело хрипя, и, делая, чтобы подняться, тщетные
усилия своей тонкою, потною шеей, она затрепыхалась на земле у его
ног, как подстреленная птица.
Она наддала и мерно, так точно, как он предполагал, взвилась и, оттолкнувшись от земли, отдалась силе инерции, которая перенесла ее далеко за канаву; и в том же самом такте, без
усилия, с той же
ноги, Фру-Фру продолжала скачку.
Он приподнялся с
усилием. Голова его болела; он встал было на
ноги, повернулся в своей каморке и упал опять на диван.
Сидя на скамье, Самгин пытался снять ботики, они как будто примерзли к ботинкам, а пальцы
ног нестерпимо ломило. За его
усилиями наблюдал, улыбаясь ласково, старичок в желтой рубахе. Сунув большие пальцы рук за [пояс], кавказский ремень с серебряным набором, он стоял по-солдатски, «пятки — вместе, носки — врозь», весь гладенький, ласковый, с аккуратно подстриженной серой бородкой, остроносый, быстроглазый.
И сама бабушка едва выдержала себя. Она была бледна; видно было, что ей стоило необычайных
усилий устоять на
ногах, глядя с берега на уплывающую буквально — от нее дочь, так долго покоившуюся на ее груди, руках и коленях.
Чувствуя ее
усилия, но в жару разговора, совсем бессознательно, Макар Иванович несколько раз пробовал было приподняться, но
ноги его не слушались.
Свиньи, с связанными
ногами, делали отчаянные
усилия встать и издавали пронзительный визг; петухи, битком набитые в плетеную корзинку, дрались между собою, несмотря на тесноту; куры неистово кудахтали.
Фрегат шел, накренясь на левую сторону, и от напряжения слегка судорожно вздрагивал: под
ногами чувствуешь точно что-нибудь живое, какие-то натянутые жилы, которые ежеминутно готовы разорваться от
усилия.
Я слег; чувствую слабость, особенно в руках и
ногах, от беспрерывных
усилий держаться, не упасть.
Напрасно я силился подойти к нему:
ноги не повиновались, и он смеялся моим
усилиям.
— Нет, постой, с бабами еще успеешь наговориться, — остановил его Бахарев и указал на кресло около дивана, на котором укладывал свою больную
ногу. — Ведь при тебе это было, когда умер… Холостов? — старик с заметным
усилием проговорил последнее слово, точно эта фамилия стояла у него поперек горла.
«Он пьян, — решил Митя, — но что же мне делать, Господи, что же мне делать!» И вдруг в страшном нетерпении принялся дергать спящего за руки, за
ноги, раскачивать его за голову, приподымать и садить на лавку и все-таки после весьма долгих
усилий добился лишь того, что тот начал нелепо мычать и крепко, хотя и неясно выговаривая, ругаться.
Я сделал над собой
усилие и прижался в сторону. Гольд вполз под палатку, лег рядом со мной и стал покрывать нас обоих своей кожаной курткой. Я протянул руку и нащупал на
ногах у себя знакомую мне меховую обувь.
Последние
усилия собрал я и потащился дальше. Где был хоть маленький подъем, я полз на коленях. Каждый корень, еловая шишка, маленький камешек, прутик, попавший под больную
ногу, заставлял меня вскрикивать и ложиться на землю.
Мосье Одифре, или Оливье, долго выламывал ему
ноги, выгибал талию, ставил в позицию, но все его
усилия оказывались совершенно бесплодны.
Занастившаяся дорога позволяла не смотреть под
ноги, протоптанный след сам направлял наши лыжи и для того, чтобы выйти из него на целину, нужно было употребить довольно большое
усилие.
Кишкину стоило невероятных
усилий поднять на
ноги эту невежливую девицу.
Разбойник делал отчаянные
усилия освободиться: бил Матюшку
ногами, кусался, но все было напрасно.
При появлении Лизы бедная женщина сделала отчаянное
усилие, и халат упал к ее
ногам.
Просто-напросто все злоключения сами собой стали учащаться, наворачиваться друг на друга, шириться и расти, подобно тому, как маленький снежный комочек, толкаемый
ногами ребят, сам собою, от прилипающего к нему талого снега, становится все больше, больше вырастает выше человеческого роста и, наконец, одним последним небольшим
усилием свергается в овраг и скатывается вниз огромной лавиной.
Хлебников делал
усилия подняться, но лишь беспомощно дрыгал
ногами и раскачивался из стороны в сторону. На секунду он обернул в сторону и вниз свое серое маленькое лицо, на котором жалко и нелепо торчал вздернутый кверху грязный нос. И вдруг, оторвавшись от перекладины, упал мешком на землю.
Кое-как сделав страшное
усилие над собою, я встал, но уже не был в состоянии поклониться, и выходя, провожаемый взглядами соболезнования матери и дочери, зацепил за стул, который вовсе не стоял на моей дороге, — но зацепил потому, что все внимание мое было устремлено на то, чтобы не зацепить за ковер, который был под
ногами.
В базарные дни, среду и пятницу, торговля шла бойко, на террасе то и дело появлялись мужики и старухи, иногда целые семьи, всё — старообрядцы из Заволжья, недоверчивый и угрюмый лесной народ. Увидишь, бывало, как медленно, точно боясь провалиться, шагает по галерее тяжелый человек, закутанный в овчину и толстое, дома валянное сукно, — становится неловко перед ним, стыдно. С великим
усилием встанешь на дороге ему, вертишься под его
ногами в пудовых сапогах и комаром поешь...
Несмотря на неперестающие
усилия находящихся во власти людей скрыть это и придать власти другое значение, власть есть приложение к человеку веревки, цепи, которой его свяжут и потащат, или кнута, которым его будут сечь, или ножа, топора, которым ему отрубят руки,
ноги, нос, уши, голову, приложение этих средств или угроза ими.
Савка пополз вдоль забора, цапаясь за доски тёмно-красными руками; его кровь, смешавшись со взрытой землёй, стала грязью, он был подобен пню, который только что выкорчевали:
ноги, не слушаясь его
усилий, волоклись по земле, как два корня, лохмотья рубахи и портков казались содранной корой, из-под них, с пёстрого тела, струился тёмный сок.
Многие из этих бредней до того фантастичны, что он сам старается скрыть их, но я ловлю его на полуслове, я пользуюсь всяким темным намеком, всяким минутным излиянием, и с помощью ряда
усилий вступаю твердой
ногой в храмину той другой, не обыденной, а скрытой действительности, которая одна и представляет верное мерило для всесторонней оценки человека.
Согнутая правая
нога отвалилась коленом к двери; расставленные и тоже согнутые руки имели вид
усилия приподняться.
Кандидат, вставая, не надеялся, поднимут ли его
ноги; руки у него охолодели и были влажны; он сделал гигантское
усилие и вошел, близкий к обмороку, в диванную; в дверях он почтительно раскланялся с горничной, которая выходила, поставив самовар.
Меж тем Кудимыч делал необычайные
усилия, чтоб подойти к воротам; казалось, какая-то невидимая сила тянула его назад, и каждый раз, как он подымал
ногу, чтоб перешагнуть через подворотню, его отбрасывало на несколько шагов; пот градом катился с его лица. Наконец после многих тщетных
усилий он, задыхаясь, повалился на землю и прохрипел едва внятным голосом...
Все приличия были забыты: пьяные господа обнимали пьяных слуг; некоторые гости ревели наразлад вместе с песенниками; другие, у которых
ноги были тверже языка, приплясывали и кривлялись, как рыночные скоморохи, и даже важный Замятня-Опалев несколько раз приподнимался, чтоб проплясать голубца; но, видя, что все его
усилия напрасны, пробормотал: «Сердце мое смятеся и остави мя сила моя!» Пан Тишкевич хотя не принимал участия в сих отвратительных забавах, но, казалось, не скучал и смеялся от доброго сердца, смотря на безумные потехи других.
Он оттолкнулся от дерева, — фуражка с головы его упала. Наклоняясь, чтоб поднять её, он не мог отвести глаз с памятника меняле и приёмщику краденого. Ему было душно, нехорошо, лицо налилось кровью, глаза болели от напряжения. С большим
усилием он оторвал их от камня, подошёл к самой ограде, схватился руками за прутья и, вздрогнув от ненависти, плюнул на могилу… Уходя прочь от неё, он так крепко ударял в землю
ногами, точно хотел сделать больно ей!..
Яков положил голову спящей девочки на плечо себе, охватил руками её тонкое тельце и с
усилием поднялся на
ноги, шёпотом говоря...
Дорожка зигзагами опускалась ниже, к воде, и скоро мост уже был высоко за нами. Спускаться было нелегко, осыпь, миллионы мелких осколочков выветрившихся скал сплошь сползали под
ногами, лошади со всадником приходилось делать много
усилий, чтобы не сползти вместе с осыпью. Буруны пены были как раз под нами, и некоторое время лошади шли по мокрой осыпи, и нас слегка приятно охлаждало туманом мелких брызг.
Втискиваю голову в чьи-то
ноги на эстраде, поднимаюсь, упершись на руках, вползаю между стоящих, потратив на этот гимнастический прием всю силу, задыхаюсь, прижимаясь к стене. За толпой его не видно. Натыкаюсь у стены на обрубок, никем, должно быть, не замеченный. Еще
усилие — и я стою на нем, выше всех на голову.
Когда Елизавета Николаевна с большим
усилием встала на
ноги, то оказалось, что вместо башмаков на ней были какие-то опорки; платьишко она вынула из-под себя: оно служило ей вместо простыни, но по покрою своему все-таки было щеголеватое.
Он хорошо ехал, но он всё-таки щеголял, не было в нем той спорости, которую я выработал в себе, того, чтобы мгновенно при прикосновении одной
ноги отделялась другая и не тратилось бы ни малейшего
усилия праздно, а всякое
усилие двигало бы вперед.
— Еще несколько слов, Ольга… и я тебя оставлю. Это мое последнее
усилие… если ты теперь не сжалишься, то знай — между нами нет более никаких связей родства… — я освобождаю тебя от всех клятв, мне не нужно женской помощи; я безумец был, когда хотел поверить слабой девушке бич небесного правосудия… но довольно! довольно. Послушай: если б бедная собака, иссохшая, полуживая от голода и жажды, с визгом приползла к
ногам твоим, и у тебя бы был кусок хлеба, один кусок хлеба… отвечай, что бы ты сделала?..
Не одна 30-летняя вдова рыдала у
ног его, не одна богатая барыня сыпала золотом, чтоб получить одну его улыбку… в столице, на пышных праздниках, Юрий с злобною радостью старался ссорить своих красавиц, и потом, когда он замечал, что одна из них начинала изнемогать под бременем насмешек, он подходил, склонялся к ней с этой небрежной ловкостью самодовольного юноши, говорил, улыбался… и все ее соперницы бледнели… о как Юрий забавлялся сею тайной, но убивственной войною! но что ему осталось от всего этого? — воспоминания? — да, но какие? горькие, обманчивые, подобно плодам, растущим на берегах Мертвого моря, которые, блистая румяной корою, таят под нею пепел, сухой горячий пепел! и ныне сердце Юрия всякий раз при мысли об Ольге, как трескучий факел, окропленный водою, с
усилием и болью разгоралось; неровно, порывисто оно билось в груди его, как ягненок под ножом жертвоприносителя.
Меньше полусотни сажен осталось до фабрики, когда котёл покачнулся особенно круто и не спеша съехал с переднего катка, ткнувшись в песок тупой мордой, — Никита видел, как его круглая пасть дохнула в
ноги отца серой пылью. Люди сердито облепили тяжёлую тушу, пытаясь подсунуть под неё каток, но они уже выдохлись, а котёл упрямо влип в песок и, не уступая
усилиям их, как будто зарывался всё глубже. Артамонов с рычагом в руках возился среди рабочих, покрикивая...
Три раза со своей артелью, состоявшей исключительно из татар, отплывал он от берега и три раза возвращался обратно на веслах с большими
усилиями, проклятиями и богохульствами, делая в час не более одной десятой морского узла. В бешенстве, которое может быть понятно только моряку, он срывал прикрепленный на носу образ Николая, Мир Ликийских чудотворца, швырял его на дно лодки, топтал
ногами и мерзко ругался, а в это время его команда шапками и горстями вычерпывала воду, хлеставшую через борт.
Очень странно, что волк почти никогда не отвертывает, не отрывает своей
ноги, завязшей в капкане, несмотря на отчаянные
усилия, которые он для того употребляет.
Видно было, каких
усилий стоило рекрутам правильно делать по команде поворот. Рассказывали, будто в недавнем прошлом для укрепления в памяти противоположности правого левому новобранцам привязывали к одной
ноге сено, а к другой солому. До этого не доходило на наших учениях, не лишенных, впрочем, трагизма ‹…›
Я прогорел, как говорится, дотла. На плечах у меня была довольно ветхая ополченка (воспоминание Севастопольской брани, которой я, впрочем, не видал, так как известие о мире застало нас в один переход от Тулы; впоследствии эта самая ополченка была свидетельницей моих
усилий по водворению начал восточной цивилизации в северо-западных губерниях), на
ногах соответствующие брюки. Затем, кроме голода и жажды — ничего!
Иван Александрыч вынул из кармана носовой платок, обернул им свой сапог и в таком только виде осмелился поставить свою
ногу на руку графа, которую тот протянул. Сапега с небольшим
усилием поднял его и посадил на шкаф. Иван Александрыч в этом положении стал очень походить на мартышку.
— Приехала посмотреть на вас, — глухо и с
усилием проговорила старушка. — Вишь, какой славный вечер. День-то я спала, а теперь
ноги заломили. Ох, мне эти
ноги! Не служат, а болят.
Задыхаясь от
усилия, Назар поднял вверх выше головы ведро с водой и вылил ее на спину жеребца от холки до хвоста. Это было знакомое Изумруду бодрое, приятное и жуткое своей всегдашней неожиданностью ощущение. Назар принес еще воды и оплескал ему бока, грудь,
ноги и под репицей. И каждый раз он плотно проводил мозолистой ладонью вдоль по шерсти, отжимая воду. Оглядываясь назад, Изумруд видел свой высокий, немного вислозадый круп, вдруг потемневший и заблестевший глянцем на солнце.
А Антон между тем употреблял все
усилия, чтобы раззадорить пегашку: он то подавался вперед к ней на шею, то спускался почти на самый хвост, то болтал вдоль боков
ногами, то размахивал уздечкой и руками; нет, ничего не помогало: пегашка все-таки не подавалась.
Но, заметив
усилия, с какими Петр приподнимал Антона на
ноги, целовальник спросил...