Неточные совпадения
— Обедать? Спасибо. А я хотел пригласить вас в ресторан, тут, на площади
у вас, не плохой ресторанос, — быстро и звонко говорил Тагильский, проходя в столовую впереди Самгина,
усаживаясь к
столу. Он удивительно не похож был на человека, каким Самгин видел его в строгом кабинете Прейса, — тогда он казался сдержанным, гордым своими знаниями, относился к людям учительно, как профессор к студентам, а теперь вот сорит словами, точно ветер.
Я сел. Признаюсь, мне было любопытно. Мы
уселись у края большого письменного
стола, один против другого. Он хитро улыбнулся и поднял было палец.
Я придвинул стул и
уселся лицом к нему
у стола. Старик слегка нагнулся ко мне и начал полушепотом...
Лакеи генеральши, отправив парадный на серебре
стол, но в сущности состоящий из жареной печенки, пескарей и кофейной яичницы, лакеи эти, заморив собственный свой голод пустыми щами,
усаживаются в своих ливрейных фраках на скамеечке
у ворот и начинают травить пуделем всех пробегающих мимо собак, а пожалуй, и коров, когда тех гонят с поля.
Вошел он очень торопливо, размахивая фуражкой, плюхнул прямо на стул
у моего письменного
стола и,
усевшись, отрекомендовался Семеном Ивановичем Дергальским.
«Не так, как
у нас: как есть, так и столарню целую подымут», — думал Брагин,
усаживаясь за
стол.
У Ежова на диване сидел лохматый человек в блузе, в серых штанах. Лицо
у него было темное, точно копченое, глаза неподвижные и сердитые, над толстыми губами торчали щетинистые солдатские усы. Сидел он на диване с ногами, обняв их большущими ручищами и положив на колени подбородок. Ежов
уселся боком в кресле, перекинув ноги через его ручку. Среди книг и бумаг на
столе стояла бутылка водки, в комнате пахло соленой рыбой.
— Н-ну, был я
у Щурова!.. — сказал он, придя к Маякину и
усаживаясь за
стол.
На масленице, наигравшись и накатавшись, народ сел ужинать, и
у Прокудиных вся семья
уселась за
стол. Только что стали есть молочную лапшу, дверь отворилась, и вошел Гришка.
— Нет, и — не хочу! — решительно ответила девушка,
усаживаясь за
стол. — Это будет — когда я ворочусь к ним, — значит, вечером, — потому что я пробуду
у вас весь день. Зачем же с утра думать о том, что будет ещё только вечером? Папа рассердится, но от него можно уйти и не слушать… Тётя? — она без памяти любит меня! Они? Я могу заставить их ходить вокруг меня на четвереньках… Вот бы смешно!.. Чернонебов не может, потому что
у него живот!
Мельник со своей подругой
уселись в тёмном углу,
у двери в маленькую комнатку, им хорошо был виден весь трактир, освещённый пятью стенными лампами. Их
стол стоял
у открытого окна; с улицы на них веял тёплый ветер, густой от смешанных запахов.
Кроме Аннушки, пришла ещё девица — Таня, как назвал её молодой человек в пиджаке, не то ремесленник-«чистяк», не то мелкий приказчик. Они
уселись к окну, а Аннушка, гармонист, Тихон Павлович, безрукий и Костя составили группу
у стола. Там, в большой комнате, народу набралось много, гудел могучий, пьяный шум.
Сказал и пошел в свои палаты. Стали за
столы усаживаться; одна артель слепых целый
стол заняла. Пришли эти слепые издалека; шли они тихо и долго; было их двенадцать человек, а поводырь
у них был один. Шел он впереди, двое за него держались, а за тех остальные по паре. Рассадил он их по местам, а сам стал служить: розлил им по мискам похлебку, пироги роздал, мясо нарезал, ложки в руки дал. Едят слепые, а он от одного к другому ходит и служит им.
— Уж вы меня простите, — обратился он к старшим,
у которых было
уселся за
столом, чтобы разделить с ними скудный институтский завтрак, — а только вон мои «моськи» идут! (маленьких воспитанниц он почему-то всегда называл «моськами») — и, спеша и переваливаясь, он опередил нас и, встав в первой паре между Валей Лер и Крошкой, прошел так через всю столовую к нашему великому восторгу.
И вот каждый вечер, часов в девять, когда папа возвращался с вечерней практики, мы
усаживались у него в кабинете друг против друга на высоких табуретках за тот высокий двускатный письменный стол-кровать, о котором я рассказывал.
Василий Васильевич наконец с трудом поднялся с полу и
уселся, по приглашению севшего Николая Леопольдовича, в кресло
у письменного
стола.
Иван Иванович
уселся в покойное кресло
у письменного
стола. Оба привезенных им молодых человека были еще до такой степени возбуждены, головы их были так бешено настроены, кровь так сильно кипела в венах, что они не могли спокойно оставаться на местах и ходили взад и вперед по комнате, стараясь не столкнуться друг с другом.
— Во-первых, это истинная правда и случилось здесь,
у Шевалье, в большой зале. Приходят человека три декабристов обедать. Сидят
у одного
стола, едят, пьют, разговаривают. Только напротив их
уселся господин почтенной наружности, таких же лет и все прислушивается, как они про Сибирь что-нибудь скажут. Только он что-то спросил, слово за слово, разговорились, оказывается, что он тоже из Сибири.