Неточные совпадения
Долго раздумывал он, кому из двух кандидатов отдать преимущество: орловцу ли — на том основании, что «
Орел да Кромы — первые воры», — или шуянину — на том основании, что он «в Питере бывал, на полу сыпал и тут не
упал», но наконец предпочел орловца, потому что он принадлежал к древнему роду «Проломленных Голов».
Орел клюнул раз, клюнул другой, махнул крылом и сказал ворону: нет, брат ворон, чем триста лет питаться
падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там что бог даст!
Однажды на
падали около моря видели большого темно-бурого
орла с длинной голой шеей.
Но, в противность благородной птице, от которой он получил свое имя, он не
нападает открыто и смело: напротив, «
орел» прибегает к хитрости и лукавству.
Обед был большой. Мне пришлось сидеть возле генерала Раевского, брата жены Орлова. Раевский был тоже в
опале с 14 декабря; сын знаменитого Н. Н. Раевского, он мальчиком четырнадцати лет находился с своим братом под Бородином возле отца; впоследствии он умер от ран на Кавказе. Я рассказал ему об Огареве и спросил, может ли и захочет ли
Орлов что-нибудь сделать.
Развитие Грановского не было похоже на наше; воспитанный в
Орле, он
попал в Петербургский университет. Получая мало денег от отца, он с весьма молодых лет должен был писать «по подряду» журнальные статьи. Он и друг его Е. Корш, с которым он встретился тогда и остался с тех пор и до кончины в самых близких отношениях, работали на Сенковского, которому были нужны свежие силы и неопытные юноши для того, чтобы претворять добросовестный труд их в шипучее цимлянское «Библиотеки для чтения».
Михаил Федорович
Орлов был один из основателей знаменитого «Союза благоденствия», и если он не
попал в Сибирь, то это не его вина, а его брата, пользующегося особой дружбой Николая и который первый прискакал с своей конной гвардией на защиту Зимнего дворца 14 декабря.
Говоря о московских гостиных и столовых, я говорю о тех, в которых некогда царил А. С. Пушкин; где до нас декабристы давали тон; где смеялся Грибоедов; где М. Ф.
Орлов и А. П. Ермолов встречали дружеский привет, потому что они были в
опале; где, наконец, А. С.
Это довольно странно:
орлы, беркуты — не пешеходные твари, но дело доказывается тем, что эти хищники
попадают иногда в капканы, которые ставятся на зайцев, именно на сплетении маликов, называемом заячьею тропой.
Но кроме врагов, бегающих по земле и отыскивающих чутьем свою добычу, такие же враги их летают и по воздуху:
орлы, беркуты, большие ястреба готовы
напасть на зайца, как скоро почему-нибудь он бывает принужден оставить днем свое потаенное убежище, свое логово; если же это логово выбрано неудачно, не довольно закрыто травой или степным кустарником (разумеется, в чистых полях), то непременно и там увидит его зоркий до невероятности черный беркут (степной
орел), огромнейший и сильнейший из всех хищных птиц, похожий на копну сена, почерневшую от дождя, когда сидит на стогу или на сурчине, — увидит и, зашумев как буря,
упадет на бедного зайца внезапно из облаков, унесет в длинных и острых когтях на далекое расстояние и, опустясь на удобном месте, съест почти всего, с шерстью и мелкими костями.
Когда же, бывало, натянет он на себя свой кавалерийский мундир, а на голову наденет медную, как жар горящую, каску с какими-то чудодейственными
орлами на вершине да войдет этаким чудаком в мамашину комнату, то Марья Петровна едва удерживалась, чтоб не
упасть в обморок от полноты чувств.
«Но через двадцать лет она сама пришла, измученная, иссохшая, а с нею был юноша, красивый и сильный, как сама она двадцать лет назад. И, когда ее спросили, где была она, она рассказала, что
орел унес ее в горы и жил с нею там, как с женой. Вот его сын, а отца нет уже; когда он стал слабеть, то поднялся, в последний раз, высоко в небо и, сложив крылья, тяжело
упал оттуда на острые уступы горы, насмерть разбился о них…
«Однажды, во время пира, одну из них, черноволосую и нежную, как ночь, унес
орел, спустившись с неба. Стрелы, пущенные в него мужчинами,
упали, жалкие, обратно на землю. Тогда пошли искать девушку, но — не нашли ее. И забыли о ней, как забывают обо всем на земле».
Но и обман бывал: были пятаки, в Саратове, в остроге их один арестант работал, с пружиною внутри: как бы ни хлопнулся, обязательно перевернется,
орлом кверху
упадет. Об этом слух уже был, и редкий метчик решится под Лысой горой таким пятаком метать. А пользуются им у незнающих пришлых мужиков, а если здесь заметят — разорвут на части тут же, что и бывало.
Розги подхватили и унесли. На окровавленный пол бросили опилок.
Орлов, застегиваясь, помутившимися глазами кого-то искал в толпе. Взгляд его
упал на майора. Полузастегнув шинель,
Орлов бросился перед ним на колени, обнял его ноги и зарыдал...
Юсов. Он переменится, и начальство к нему переменится… (Помолчав.) Нет прежних чиновников, Фелисата Герасимовна!
Упадает чиновничество. Духу того нет. А какая жизнь была, Фелисата Герасимовна, рай просто! Умирать не надо. Купались, просто купались, Фелисата Герасимовна. Прежние-то чиновники были
орлы,
орлы, а теперь молодежь, верхогляды, пустота какая-то.
Послышался истерический плач, с хохотом. В гостиной что-то небольшое
упало со стола и разбилось.
Орлов пробрался из кабинета в переднюю через другую дверь и, трусливо оглядываясь, быстро надел шинель и цилиндр и вышел.
Недели через три после того, как я поступил к Орлову, помнится, в воскресенье утром, кто-то позвонил. Был одиннадцатый час, и
Орлов еще
спал. Я пошел отворить. Можете себе представить мое изумление: за дверью на площадке лестницы стояла дама с вуалью.
— Очень просто! Мы с сенатором в первый же день поехали в Москву, я не получал твоих телеграмм, — сказал
Орлов. — После обеда я, душа моя, дам тебе самый подробный отчет, а теперь
спать,
спать и
спать. Замаялся в вагоне.
Бывало, в светлый Баиран
Сберутся юноши толпою;
Игра сменяется игрою:
То, полный разобрав колчан,
Они крылатыми стрелами
Пронзают в облаках
орлов;
То с высоты крутых холмов
Нетерпеливыми рядами,
При данном знаке, вдруг
падут,
Как лани, землю поражают,
Равнину пылью покрывают
И с дружным топотом бегут.
«Иль что
орла стрелой пронзили люди,
Когда младой к светилу дня летел,
Иль что поэт, зажавши рану груди,
Безмолвно
пал и песни не допел».
Nicolas надувается и вскакивает; глаза его искрятся; лицо принимает торжественное выражение. Он таким
орлом прохаживается по зале, как будто на него возложили священную обязанность разыскать корни и нити, и он, во исполнение,
напал на свежий и совершенно несомненный след.
Орле «большого пожара», утонув в кипящей ямине, куда
упал, спасая чью-то жизнь или чье-то добро.
В службе Храпон
попал в «скачки», то есть верховые пожарной команды в Москву, и вытребовал туда жену; но вскоре и там сделал что-то нехорошее и бежал, а покинутая им жена, имея нрав тихий и робкий, убоялась коловратностей столичной жизни и возвратилась в
Орел.
Черепаха просила
орла, чтобы научил ее летать.
Орел не советовал, потому что ей не пристало, а она все просила.
Орел взял ее в когти, поднял вверх и пустил: она
упала на камни и разбилась.
Граф Григорий
Орлов, возвратясь в Петербург, увидал, что карьера его кончена: он
пал.
А там плачет белая голубка, что не
попала в гнездо
орла…
Когда усадили Ивана Васильевича в тапкан, который можно было познать за великокняжеский по двуглавому
орлу, прибитому к передку, несколько боярских детей поехало верхом вперед с возгласом:
пади!
пади!
Александр Васильевич Суворов, утвердившись между тем со своим полком в Люблине — городке, составлявшем средоточие между Польшею и Литвою, — начал свои действия против конфедератов. Подобно
орлу высматривал он с вершины добычу и налетал на нее со всего размаху. Где только появлялись партии конфедератов, генерал Суворов — он получил генеральский чин в 1770 году, после двадцатичетырехлетней примерной службы — шел туда форсированым маршем и, не дав им опомниться,
нападал, разбивал и возвращался в Люблин.
— Виноваты! — в голос отвечали поселяне и
упали на колени. Граф
Орлов начал читать им высочайший приказ, а по прочтении увещевал их, объясняя значение эпидемии.
Кровь самоубийцы притягивала мужчин в ее швейцарскую, как орлов-стервятников притягивает
падаль.
Оставим его на дороге к Кракову, где и произошло несколько стычек с думавшими
напасть на него врасплох поляками, и попытаемся передать картину раннего детства и юности этого выдающегося екатерининского
орла, имя которого было синонимом победы и который силою одного военного гения стал истинным народным героем.
Орлы обвертывают Мамона своими крыльями, спутываются с ним, и все трое, истощенные, истекая кровью, валятся с дерева безобразным клубом; остановленные ветвями, качаются на них, будто в воздушной колыбели, и наконец с грохотом
падают на землю.
Соскользнул он на мощеные плиты, кровь из-за бешмета черной рекой бежит, глаза, как у мертвого
орла, темная мгла завела… Зашатался князь Удал, гостей словно ночной ветер закружил… Спешит с кровли Тамара, а белая ручка все крепче к вороту прижимается. Не успел дядя ейный, князь Чагадаев, на руку ее деликатно принять, —
пала как свеча к жениховым ногам.
Раскипятился мужик, хватил в кота поленом, да, спасибо, не
попал. Пошел с бабой в избу, да так, и не ужинавши, огня не вздувши, и взобрались на полати… Спиной друг к дружке, двуглавым
орлом сонные пузыри пускать.
Граф Орлов-Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один
попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Тарутинское сражение очевидно не достигло той цели, которую имел в виду Толь: по порядку ввести по диспозиции в дело войска, и той — которую мог иметь граф
Орлов, взять в плен Мюрата, или цели истребления мгновенно всего корпуса, которую могли иметь Бенигсен и другие лица, или цели офицера, желавшего
попасть в дело и отличиться, или казака, который хотел приобрести больше добычи, чем он приобрел, и т. д.