Неточные совпадения
Мироощущению Гете открывалась
природа как Божье
творение.
В творчестве
природа перерастает себя, творчество есть вершина Божьего
творения, через творчество
творение поднимается на высочайшие вершины.
Христос вошел в
творение, воплотился в нем, чтобы вернуть его к Творцу, чтобы обожить человеческую
природу, божественную по идее Творца, но ставшую греховной после своего отпадения.
В христианстве же скрыты силы для нового одухотворения
природы, для возрождения Пана, для раскрытия тайн Божьего
творения, живого, а не мертвого.
Прияв от
природы право неоцененное действовать на своих современников, прияв от нее силу
творения, поверженный в среду народныя толщи, великий муж действует на оную, но и не в одинаком всегда направлении.
Но если Ломоносов не достиг великости в испытаниях
природы, он действия ее великолепные описал нам слогом чистым и внятным. И хотя мы не находим в
творениях его, до естественныя науки касающихся, изящного учителя естественности, найдем, однако же, учителя в слове и всегда достойный пример на последование.
Приведите их в таинственную сень и прохладу дремучего леса, на равнину необозримой степи, покрытой тучною, высокою травою; поставьте их в тихую, жаркую летнюю ночь на берег реки, сверкающей в тишине ночного мрака, или на берег сонного озера, обросшего камышами; окружите их благовонием цветов и трав, прохладным дыханием вод и лесов, неумолкающими голосами ночных птиц и насекомых, всею жизнию
творения: для них тут нет красот
природы, они не поймут ничего!
Содержание непевчих птиц и даже некоторых из пород дичи в больших клетках или садках имеет уже особого роду прелесть, которая может быть понятна только людям, имеющим склонность к наблюдениям над живыми
творениями природы: это уже любознательность.
Но
творения великих умов, подобно
творениям Природы, не ограничиваются благом единого рода, и новое «Учреждение» Екатерины представляет нам в своем намерении различные пользы для России.
Но горячая любовь к
природе и живым
творениям, населяющим божий мир, не остывала в душе моей, и через пятьдесят лет, обогащенный опытами охотничьей жизни страстного стрелка и рыбака, я оглянулся с любовью на свое детство — и попытки мальчика осуществил шестидесятилетний старик: вышли в свет «Записки об уженье рыбы» и «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии».
Он чтит
природу твари, которая есть ничто, больше собственной мощи, ибо хочет Себя в
творении, в нем, — в другом, желая иметь друга, независимого по отношению к Себе, хотя и всецело Ему обязанного бытием.
Однако по
природе своей, по своему иерархическому месту в
творении, в мире, человек имеет преимущество пред ангелами, ему в большей степени принадлежит полнота образа Божия.
Природа нашего спасения должна быть понимаема не в свете формально-юридической теории возмездия, но в связи с общим учением о сотворении человека, причем его спасение может явиться только новым
творением, точнее, продолжением его
творения.
Поэтому у Беме, строго говоря, отсутствует идея
творения и тварности, и хотя у него и постоянно встречается выражение «тварь и тварность» (Creatur und Creatürlichkeit), но это понятие вовсе не имеет принципиального метафизического и онтологического смысла, а означает только определенную ступень в раскрытии
природы Бога (как есть это понятие и в системе Плотина, отрицающей тем не менее идею
творения).
В идее
творения раскрывается характер отношений между Абсолютным и относительным,
природа относительного в Абсолютном.
Поэты и художники одни лишь видят и знают эту космическую Афродиту, ее самолюбование, влюбленность
природы в свою идею,
творения в свою форму.
«Fiat есть терпкая матка (herbe Matrix) в первой воле отца, и оно схватывает (fasst) и держит
природу, которую дух формирует рожденную от Меркурия, и это есть дух Божий» [IV, 41, § 48, ср. 483, § 2, 510, § 27.]. «Das göttliche Schuf, als die Begierde der ewigen Natur, welche das Fiat der Kräfte heisst» [Божественное
творение, как страстное желание вечной
природы, называется творческим «Да будет» (нем.).] [IV, 495, § 13.], и соответствует в системе Беме «да будет» Моиссеевой космогонии.
И вся
природа имеет тот же образ, поскольку и она есть человек; откровений Божества полно все
творение в софийности своей.
«Сущность Божия для
природы человеческой недомыслима и совершенно неизреченна» [
Творения иже во святых отца нашего св. Василия Великого.
Он сам в себе есть безосновность, без всякой воли к
природе или
творению, как вечное Ничто; в Нем нет никакого качества (Quaal), ни чего-либо, что могло бы к Нему или от Него получить склонность.
Иначе говоря, оно имеет не субъективную только
природу, но субъективно-объективную, в нем осознается тварность, причем попытка продумать идею времени ведет к той же антиномии, как и идея
творения (см. выше).
Не знаю, возможно ли сие
природам высшим и духовным, которые, будучи ближе к Богу и озаряясь всецелым светом, может быть, видят Его, если не вполне, то совершеннее и определеннее нас и притом, по мере своего чина, одни других больше и меньше»» [
Творения иже во святых отца нашего Григория Богослова, Архиепископа Константинопольского, изд. 3‑е, часть III. M., 1889, стр, 14–15.].
Он различает четыре вида
природы, которые объемлют в себе и Божество и тварь:
природа «не творящая и несотворенная» или Божество вне
творения, «
природа творящая и несотворенная» или Божество в
творении, затем
природа «сотворенная творящая», как совокупность творческих идей или
природа идеальная, и, наконец,
природа «не творящая и сотворенная» или мир.
Поэтому при противопоставлении
творения и эманации главный спор идет не о Боге, но о мире, не о божественной основе мира, но об его тварной
природе: есть ли мир только пассивно рассеивающая и ослабляющая лучи божественного света среда, или же он по-своему собирает, отражает и проявляет их? есть ли особый фокус мира, возможен ли мир наряду с Абсолютным и как и в каком смысле возможен?
И даже «первейший открыватель и самый всеобщий носитель свойств беспредикатного Эн, Метатрон, первородный сын божий, стоящий во главе всех других Зефиротов и управляющий ими» (69), которому усвояются все предикаты Иеговы, «имя которого есть как имя Божие», «несмотря на всю возвышенность свою над другими Зефиротами, отнюдь не имеет божественной
природы; он есть тварь в ряду других тварей, хотя бы первейшая и более чистая… он называется ангелом и причисляется к Зефиротам, называется слугою Иеговы, хотя и старейшим; точно так же Метатрон носит название Адама Кадмона83, первого небесного человека, в том смысле, что он есть первое и совершеннейшее
творение Божие, по образу которого создан и Адам, — поэтому Метатрону часто усвояется эпитет creatus»84 (71).
Творец пребывает трансцендентным
творению, потому что иначе это будет не Его
творение, но собственное Его естество или
природа.
Из приведенного следует, что, собственно говоря, для Эриугены нет
творения или мира, как внебожественного (относительно) бытия, ибо
природа сотворенная есть только ступень в самораскрытии Божества или его модус.
Сам в себе Он есть безосновность (Ungrund), без какой-либо воли, обращенной к
природе или
творению, как вечное Ничто.
Я буду употреблять слово «
природа» и не в смысле противоположения её культуре, цивилизации или сверхприродному, благодатному и не в старом смысле космоса или Божия
творения и не в смысле исключительно пространственного материального мира, отличного от души.
Но она вся основана на резком различении
природы и благодати, акта
творения и акта сообщения ему благодати.
Но это не есть дуализм Бога и человека, Творца и
творения, это есть дуализм субъективного и объективного, свободы и детерминации, духа и
природы, личного и общего.
Творчество будет продолжать
творение, в нем раскроется подобие человеческой
природы Творцу.
Творящий человек причастен
природе Божественной, в нем продолжается богочеловеческое
творение.
Нет, в этих
творениях уже сгорело зло леонардовской
природы и демонизм его претворился в иное бытие, пройдя через творческий экстаз гения.
Любя науки и
природу, как страстный юноша, с чувствами свежими, как жизнь, развернувшаяся в первый день
творения, он чуждался большого света, в котором не находил наук,
природы и себя, и потому создал для себя свой, особенный, мир, окружил себя своим обществом греков и римлян, которых был страстный поклонник.