— Какое, голова, жадный! Взял хоша бы тут четвертак и все сделал. «Теперь, говорит, ступай ты домой, слышь? Пять зорь
умывайся росой, на шестую зорю ступай к третьим от здешнего селенья воротцам, и иди ты все вправо, по перегороде; тут ты увидишь, что все колья, что подпирают, нескобленые; один только кол скобленый; ты этот кол переруби, обкопай его кругом, и найдешь ты тут ладонку, и на этой ладонке наговор против тебя и сделан».
А про ладонку, братец ты мой, сказал: «Перелезь, говорит, ты через огород и закопай ее на каком хошь месте и воткни новый кол, оскобленный, и упри его в перегороду; пять зорь опосля того опять
умывайся росой, а на шестую ступай к перегороде: коли колик твой не перерублен и ладонка тут — значит, весь заговор их пропал; а коли твое дело попорчено — значит, и с той стороны сила большая».
Неточные совпадения
Тетка покойного деда рассказывала, — а женщине, сами знаете, легче поцеловаться с чертом, не во гнев будь сказано, нежели назвать кого красавицею, — что полненькие щеки козачки были свежи и ярки, как мак самого тонкого розового цвета, когда,
умывшись божьею
росою, горит он, распрямляет листики и охорашивается перед только что поднявшимся солнышком; что брови словно черные шнурочки, какие покупают теперь для крестов и дукатов девушки наши у проходящих по селам с коробками москалей, ровно нагнувшись, как будто гляделись в ясные очи; что ротик, на который глядя облизывалась тогдашняя молодежь, кажись, на то и создан был, чтобы выводить соловьиные песни; что волосы ее, черные, как крылья ворона, и мягкие, как молодой лен (тогда еще девушки наши не заплетали их в дрибушки, перевивая красивыми, ярких цветов синдячками), падали курчавыми кудрями на шитый золотом кунтуш.
На этих словах Аделаиды Ивановны вдруг точно из-под земли
вырос граф Хвостиков, который с самого еще утра, как только успел
умыться и переодеться с дороги, отправился гулять по Москве.
Мы выехали рано утром, до «солновсхода»; накануне был небольшой дождь, и трава зеленела особенно ярко, точно она
умылась; когда солнце поднялось выше и начало подбирать
росу, наша тюменская телега бойко катилась мимо красивых покосов, пестревших незавидными цветочками.
А я — спать не могу и сижу, как угольями обложен. Да и утро уже — солнце высоко, распелась птица на все голоса,
умылся лес
росой и шумит, ласково зелёный, встречу дню.
Он
умылся, поглядел еще раз крутом, взошел на насыпь и, выбрав место, где солнце уже высушило капли
росы, лег в траву.
Поутру встаю,
росой умываюсь, пеленой утираюсь Спасова пречистова образа.
А Лодка
умылась, не одеваясь, выпила чашку крепкого чая и снова легла, чувствуя сверлящие уколы где-то в груди: как будто к сердцу ее присосалась большая черная пиявка, пьет кровь,
растет и, затрудняя дыхание, поднимается к горлу.