Неточные совпадения
— Как, ты и это помнишь, Андрей? Как же! Я мечтал
с ними, нашептывал
надежды на будущее, развивал планы, мысли и… чувства тоже, тихонько от тебя, чтоб ты на смех не поднял. Там все это и
умерло, больше не повторялось никогда! Да и куда делось все — отчего погасло? Непостижимо! Ведь ни бурь, ни потрясений не было у меня; не терял я ничего; никакое ярмо не тяготит моей совести: она чиста, как стекло; никакой удар не убил во мне самолюбия, а так, Бог знает отчего, все пропадает!
— Брат! — заговорила она через минуту нежно, кладя ему руку на плечо, — если когда-нибудь вы горели, как на угольях,
умирали сто раз в одну минуту от страха, от нетерпения… когда счастье просится в руки и ускользает… и ваша душа просится вслед за ним… Припомните такую минуту… когда у вас оставалась одна последняя
надежда… искра… Вот это — моя минута! Она пройдет — и все пройдет
с ней…
— Для страсти не нужно годов, кузина: она может зародиться в одно мгновение. Но я и не уверяю вас в страсти, — уныло прибавил он, — а что я взволнован теперь — так я не лгу. Не говорю опять, что я
умру с отчаяния, что это вопрос моей жизни — нет; вы мне ничего не дали, и нечего вам отнять у меня, кроме
надежд, которые я сам возбудил в себе… Это ощущение: оно, конечно, скоро пройдет, я знаю. Впечатление, за недостатком пищи, не упрочилось — и слава Богу!
Ужели даром бился он в этой битве и устоял на ногах, не добыв погибшего счастья. Была одна только неодолимая гора: Вера любила другого, надеялась быть счастлива
с этим другим — вот где настоящий обрыв! Теперь
надежда ее
умерла,
умирает, по словам ее («а она никогда не лжет и знает себя», — подумал он), — следовательно, ничего нет больше, никаких гор! А они не понимают, выдумывают препятствия!
— Не знаю, — отвечал Бурмин, — не знаю, как зовут деревню, где я венчался; не помню,
с которой станции поехал. В то время я так мало полагал важности в преступной моей проказе, что, отъехав от церкви, заснул, и проснулся на другой день поутру, на третьей уже станции. Слуга, бывший тогда со мною,
умер в походе, так что я не имею и
надежды отыскать ту, над которой подшутил я так жестоко и которая теперь так жестоко отомщена.
Соседки расходились, и в сердце пьяницы поселялась робкая
надежда. Давно, признаться, она уж начала мечтать о Михаиле Золотухине — вот бы настоящий для Клавденьки муж! — да посмотрит, посмотрит на дочку, вспомнит о покойном муже, да и задумается. Что, ежели в самом деле отец свой страшный недуг дочери передал? что, если она
умрет? Куда она тогда
с своей пьяной головой денется? неужто хоть одну минуту такое несчастье переживет?!
Тогда нужно жить, а не
умирать, тогда
надежда связана
с воскресением, а не смертью.
У нас, как известно, каторжные работы сопряжены
с поселением в Сибири навсегда; приговоренный к каторге удаляется из нормальной человеческой среды без
надежды когда-либо вернуться в нее и таким образом как бы
умирает для того общества, в котором он родился и вырос.
А тут, всю эту последнюю
надежду,
с которою
умирать в десять раз легче, отнимают наверно; тут приговор, и в том, что наверно не избегнешь, вся ужасная-то мука и сидит, и сильнее этой муки нет на свете.
На другой же день пришлось отправить в богоугодное заведение — в сумасшедший дом — несчастную Пашку, которая окончательно впала в слабоумие. Доктора сказали, что никакой нет
надежды на то, чтобы она когда-нибудь поправилась. И в самом деле, она, как ее положили в больнице на полу, на соломенный матрац, так и не вставала
с него до самой смерти, все более и более погружаясь в черную, бездонную пропасть тихого слабоумия, но
умерла она только через полгода от пролежней и заражения крови.
Для любви, для нее одной, стоит рождаться на свет, и прискорбно
умирать потому только, что приходится расстаться
с нею и нет больше
надежды испытать ее снова».
И, прежний сняв венок, — они венец терновый,
Увитый лаврами, надели на него,
Но иглы тайные сурово
Язвили славное чело.
Отравлены его последние мгновенья
Коварным шепотом насмешливых невежд,
И
умер он —
с напрасной жаждой мщенья,
С досадой тайною обманутых
надежд.
Замолкли звуки чудных песен,
Не раздаваться им опять:
Приют певца угрюм и тесен,
И на устах его печать.
Хворал он долго, и всё время за ним ухаживала Марья Ревякина, посменно
с Лукерьей, вдовой, дочерью Кулугурова. Муж её, бондарь,
умер, опившись на свадьбе у Толоконниковых, а ей село бельмо на глаз, и, потеряв
надежду выйти замуж вторично, она ходила по домам, присматривая за больными и детьми, помогая по хозяйству, — в городе её звали Луша-домовница. Была она женщина толстая, добрая, черноволосая и очень любила выпить, а выпив — весело смеялась и рассказывала всегда об одном: о людской скупости.
Результаты, однако, скоро показали, что лепта, добываемая Софьею Карловною через обтягивание материей всяких, дождевых и летних, зонтиков, совсем и не была даже такою ничтожною лептою, чтобы ее не было заметно в домашней корване; а главное-то дело, что лепта эта, как грош евангельской вдовицы, клалась весело и усердно, и не только радовала Иогана-Христиана Норка при его счастливой жизни, но даже помогала ему и
умереть спокойно,
с упованием на бога и
с надеждой на Софью Карловну.
— Ты права! — говорил он, — чего мне желать теперь? — пускай придут убийцы… я был счастлив!.. чего же более для меня? — я видал смерть близко на ратном поле, и не боялся… и теперь не испугаюсь: я мужчина, я тверд душой и телом, и до конца не потеряю
надежды спастись вместе
с тобою… но если надобно
умереть, я
умру, не вздрогнув, не простонав… клянусь, никто под небесами не скажет, что твой друг склонил колена перед низкими палачами!..
Теперь я смотрел на женщину и видел, что это — человек, перешибленный пополам.
Надежда закралась в нее, потом тотчас
умирала. Она еще раз всплакнула и ушла темной тенью.
С тех пор меч повис над женщиной. Каждую субботу беззвучно появлялась в амбулатории у меня. Она очень осунулась, резче выступили скулы, глаза запали и окружились тенями. Сосредоточенная дума оттянула углы ее губ книзу. Она привычным жестом разматывала платок, затем мы уходили втроем в палату. Осматривали ее.
— Кончается… — повторил он тонким голоском и опять всхлипнул. —
Умирает, потому что пожертвовал собой… Какая потеря для науки! — сказал он
с горечью. — Это, если всех нас сравнить
с ним, был великий, необыкновенный человек! Какие дарования! Какие
надежды он подавал нам всем! — продолжал Коростелев, ломая руки. — Господи боже мой, это был бы такой ученый, какого теперь
с огнем не найдешь. Оська Дымов, Оська Дымов, что ты наделал! Ай-ай, боже мой!
Впрочем, если б оно и было точно таково, то, конечно, не могло бы исполниться, потому что в 1840 году, 12 августа,
умер муж у сестры
Надежды Тимофеевны, и мы
с Верой прожили четыре месяца в Петербурге, а в 1841 году, 5 марта, мы потеряли Мишу.
Ты испытаешь всю тягость моего мщения; в бедности,
с раскаяньем в душе и без
надежды на будущее, ты
умрешь далёко от глаз моих.
Ваничка. Нет, какое-с! Он все так прокуратит. Как приехали мы в первый-то день-с, так притворился, что
умирает… Меня маменька даже за попом было послала, я прихожу назад, а дедушка сидит да ест; целую почесть индейку оплел… Я было,
Надежда Ивановна, вам уток настрелял, да проклятые собаки и сожрали их. У нас ведь их никогда не кормят, все, чтоб сами промышляли, — вот они этак и промышляют.
«Батюшка!.. Царь!.. Спаси!.. Заступись! Ты один наша
надежда! Отец наш!» — вопил народ, кидаясь к царскому стремени и обнимая ноги государя. «Мы знали, что Ты
с нами! Ты наш! Ты не оставишь… Мы все
с Тобою! Все за Тебя! Не выдадим!
Умрем — не выдадим!..»
Таким образом, все высшие карательные меры не дают преступнику вечного успокоения в могиле, именно того, что могло бы мирить мое чувство со смертною казнью, а
с другой стороны, пожизненность, сознание, что
надежда на лучшее невозможна, что во мне гражданин
умер навеки и что никакие мои личные усилия не воскресят его во мне, позволяют думать, что смертная казнь в Европе и у нас не отменена, а только облечена в другую, менее отвратительную для человеческого чувства форму.
Сдали дитя, расстались
с ним… Мать не
умерла с горя: в сердце ее была
надежда увидеть сына через год, а
с надеждою не
умирают. При этом случае лекарь, ничтожный человек, видел баронессу у ног своих… властелин духом остался властелином.
Эти слова он повторил много раз. Причастившись святых тайн вторично, Петр стал спокойнее, и после, когда Феофилакт прочитал отходную, государь
умер с великою болью и
с великими верою, терпением, благочестием и
надеждою на Бога.
После… в одно роковое утро нашли Фюренгофа в тюрьме, задушенного собственными цепями, чему Елисавета Трейман за перегородкою много хохотала; потом и несчастная Елисавета
умерла в сумасшедшем доме, проклиная своего обольстителя и изъявляя
надежду соединиться
с ним в аду; имение, у вас похищенное, утверждено за вами силою законов.
Лишиться такой важной суммы, какую она везла, может быть, видеть, как зарежут сына ее, и
умереть самой во цвете лет,
с такими блестящими
надеждами, под ножом разбойника… — подумала она, и вся кровь ее прилила к сердцу.
— Как зачем? — смешалась она. — У нас теперь на вас только одна и
надежда, ведь мы почти
с голода
умираем; жить нечем.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он
умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец!» иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним и, страшно сказать, она часто следила за ним не
с надеждой найти признаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.