Неточные совпадения
— Ба, — сказал Дронов. — Ничего чрезвычайного — нет. Человек
умер. Сегодня в этом городе, наверное, сотни людей
умрут, в России — сотни тысяч, в мире —
миллионы. И — никому, никого не жалко… Ты лучше спроси-ка у смотрителя водки, — предложил он.
Прежде всего Сашка подействовал на супружеские чувства Привалова и разбудил в нем ревность к жене. За ней следят, ловят каждое ее слово, каждый взгляд, каждое движение… Сашка является гениальным изобретателем в этой чудовищной травле. Счастливая наследница
миллионов кончила сумасшествием и
умерла в доме Бахарева, куда ее принесли после одной «науки» мужа замертво.
Петр Александрович Миусов, человек насчет денег и буржуазной честности весьма щекотливый, раз, впоследствии, приглядевшись к Алексею, произнес о нем следующий афоризм: «Вот, может быть, единственный человек в мире, которого оставьте вы вдруг одного и без денег на площади незнакомого в
миллион жителей города, и он ни за что не погибнет и не
умрет с голоду и холоду, потому что его мигом накормят, мигом пристроят, а если не пристроят, то он сам мигом пристроится, и это не будет стоить ему никаких усилий и никакого унижения, а пристроившему никакой тягости, а, может быть, напротив, почтут за удовольствие».
Его жена
умерла; она, привычная к провинциальной жизни, удерживала его от переселения в Петербург; теперь он переехал в Петербург, пошел в гору еще быстрее и лет еще через десять его считали в трех — четырех
миллионах.
Почти в самое то мгновение, как явился он из Швейцарии в Петербург,
умирает в Москве один из родственников его матери (бывшей, разумеется, из купчих), старый бездетный бобыль, купец, бородач и раскольник, и оставляет несколько
миллионов наследства, бесспорного, круглого, чистого, наличного и (вот бы нам с вами, читатель!) всё это нашему отпрыску, всё это нашему барону, лечившемуся от идиотизма в Швейцарии!
Дом блестящего полковника Абреева находился на Литейной; он взял его за женой, урожденной княжной Тумалахановой. Дом прежде имел какое то старинное и азиатское убранство; полковник все это выкинул и убрал дом по-европейски. Жена у него, говорят, была недальняя, но красавица. Эту прекрасную партию отыскала для сына еще Александра Григорьевна и вскоре затем
умерла. Абреев за женой, говорят, получил
миллион состояния.
— В городе Бостоне, — говорит он, — Федор Сергеич Ковригин
умер и оставил после себя полтора
миллиона долларов. Теперь по газетам разыскивают наследников.
То будто
умер дедушка (опять сцена с разговорами, хотя никакого дедушки не было), ему оставил
миллион, а Порфишке-кровопивцу — шиш.
Двоеточие. Около
миллиона у меня, понимаете. Хо-хо! около
миллиона.
Умру — все Петру останется… но его это, по-видимому, не прельщает. Не ласков он со мной, да. Вообще он какой-то нежелающий… ничего не нужно ему… не понимаю я его! Положим, он знает, что все равно его деньги будут — чего же ему беспокоиться? Хо-хо!
Лаптев был уверен, что
миллионы и дело, к которому у него не лежала душа, испортят ему жизнь и окончательно сделают из него раба; он представлял себе, как он мало-помалу свыкнется со своим положением, мало-помалу войдет в роль главы торговой фирмы, начнет тупеть, стариться и в конце концов
умрет, как вообще
умирают обыватели, дрянно, кисло, нагоняя тоску на окружающих.
— Я и Федор богаты, наш отец капиталист, миллионер, с нами нужно бороться! — проговорил Лаптев и потер ладонью лоб. — Бороться со мной — как это не укладывается в моем сознании! Я богат, но что мне дали до сих пор деньги, что дала мне эта сила? Чем я счастливее вас? Детство было у меня каторжное, и деньги не спасали меня от розог. Когда Нина болела и
умирала, ей не помогли мои деньги. Когда меня не любят, то я не могу заставить полюбить себя, хотя бы потратил сто
миллионов.
Мне снилось, что я был когда-то откупщиком, нажил
миллион и
умираю одинокий в chambres garnies.
— Позвольте-с…
умер…
миллионы… Не понимаю, при чем лее тут я? все еще храбрится Прокоп.
Покойный Чаплицкий, тот самый, который
умер в нищете, промотав
миллионы, однажды в молодости своей проиграл — помнится Зоричу — около трехсот тысяч.
Это была богатая купеческая вдова, некогда воспитанная, по воле родителей, в каком-то пансионе и потом, тоже по воле родителя, выданная за купца с бородою, который, впрочем,
умер от удара, предоставив супруге три фабрики и до
миллиона денег.
Крутицкий (громко). Стойте! Мои, мои деньги. Сто тысяч у меня, двести,
миллион… Вы их разделить хотите! Ограбить меня! Я своей копейки тронуть не дам,
умру за нее. Я вас под суд, в Сибирь, грабители!
А когда Тарас Ермилыч
умрет, ведь все
миллионы достанутся Поликарпу, — он не забудет Мишкиной выручки.
Да и вообще, должен заметить, что я в эти рассказы о мужичках-простачках, которые приходят в столицу с лаптями за спиной, а
умирают в тридцати
миллионах, — я в эти рассказы плохо верю.
Человек,
умирая, знает, что с ним ничего не случится особенного, что с ним будет то, что было с
миллионами существ, что он только переменит способ путешествия, но он не может не испытывать волнения, подъезжая к тому месту, где произойдет эта перемена.
А если подумать еще о том, что о каждом из нас и помина не было, когда за сто, за тысячи, за много тысяч лет жили на земле такие же люди, как и я, так же рожались, росли, старелись и
умирали, что от
миллионов миллионов людей, таких же, как я теперь, не только костей, но и праха от костей не осталось, и что после меня будут жить такие же, как я,
миллионы миллионов людей, из моего праха вырастет трава и траву поедят овцы, а овец съедят люди, и от меня никакой ни пылинки, ни памяти не останется!
Когда подумаешь про те
миллионы и
миллионы людей, которые живут такой же, как и я, жизнью, где-то за десятки тысяч верст, про которых я никогда ничего не узнаю и которые ничего не знают про меня, то невольно спрашиваешь себя: неужели между нами нет никакой связи, и мы так и
умрем, не узнав друг друга? Не может этого быть!
Человек в своей жизни то же, чтò дождевая туча, выливающаяся на луга, поля, леса, сады, пруды, реки. Туча вылилась, освежила и дала жизнь
миллионам травинок, колосьев, кустов, деревьев и теперь стала светлой, прозрачной и скоро совсем исчезнет. Так же и телесная жизнь доброго человека: многим и многим помог он, облегчил жизнь, направил на путь, утешил и теперь изошел весь и,
умирая, уходит туда, где живет одно вечное, невидимое, духовное.
— Я хочу иметь
миллион! — шепнула она ему. — Если у меня не будет
миллиона, я
умру.
Христос
умер очень давно, и плотское существование Его было короткое, и мы не имеем ясного представления о Его плотской личности, но сила Его разумно-любовной жизни, Его отношение к миру — ничье иное, действует до сих пор на
миллионы людей, принимающих в себя это Его отношение к миру и живущих им.
Мой брат
умер вчера или тысячу лет тому назад, и та самая сила его жизни, которая действовала при его плотском существовании, продолжает действовать во мне и в сотнях, тысячах,
миллионах людей еще сильнее, несмотря на то, что видимый мне центр этой силы его временного плотского существования исчез из моих глаз.
К счастью, он
умер, а через год
умерла и его жена, оставив свои
миллионы дочери, т. е. будущему зятю…
Уф! прочие жили, женились, плодились и
умирали, как
миллионы им подобных.
При теперешнем устройстве мира люди, не исполняющие законов Христа, но трудящиеся для ближнего, не имея собственности, не
умирают от голода. Как же возражать против учения Христа, что исполняющие его учение, т. е. трудящиеся для ближнего,
умрут от голода? Человек не может
умереть от голода, когда есть хлеб у богатого. В России в каждую данную минуту есть всегда
миллионы людей, живущих без всякой собственности, только трудом своим.