Неточные совпадения
От слов, от звуков, от этого чистого, сильного девического голоса билось сердце, дрожали нервы, глаза искрились и заплывали слезами.
В один и тот же
момент хотелось
умереть, не пробуждаться от звуков, и сейчас же опять сердце жаждало жизни…
Ты, всякую минуту могущий
умереть, подписываешь смертный приговор, объявляешь войну, идешь на войну, судишь, мучаешь, обираешь рабочих, роскошествуешь среди нищих и научаешь слабых и верящих тебе людей тому, что это так и должно быть и что
в этом обязанность людей, рискуя тем, что
в тот самый
момент, как ты сделал это, залетит
в тебя бактерия или пуля, и ты захрипишь и
умрешь и навеки лишишься возможности исправить, изменить то зло, которое ты сделал другим и, главное, себе, погубив задаром один раз
в целой вечности данную тебе жизнь, не сделав
в ней то одно, что ты несомненно должен был сделать.
Ведь все равно
умирать когда-нибудь придется, сколько ни живи, и только одна иллюзия, что мне не нужно
умирать и не нужно
умирать именно сейчас,
в данный
момент.
Треплев. Кажется, еще хуже. Дебютировала она под Москвой
в дачном театре, потом уехала
в провинцию. Тогда я не упускал ее из виду и некоторое время куда она, туда и я. Бралась она все за большие роли, но играла грубо, безвкусно, с завываниями, с резкими жестами. Бывали
моменты, когда она талантливо вскрикивала, талантливо
умирала, но это были только
моменты.
Я поселился
в небольшом губернском городе средней России. Приехал я туда
в исключительно благоприятный
момент: незадолго перед тем
умер живший на окраине города врач, имевший довольно большую практику. Я нанял квартиру
в той же местности, вывесил на дверях дощечку: «доктор такой-то», и стал ждать больных.
Борьба со смертью во имя вечной жизни требует такого отношения к себе и к другому существу, как будто ты сам и другой человек может
в любой
момент умереть.
За дальнейшей его судьбой за границей я не следил и не помню, откуда он мне писал, вплоть до того
момента, когда я получил верное известие, что он,
в качестве корреспондента, нарвался на отряд папских войск (во время последней кампании Гарибальди), был ранен
в руку, потом лежал
в госпитале
в Риме, где ему сделали неудачную операцию и где он
умер от антонова огня.
— Не это еще не все, нам необходимо, чтобы князь
умер как можно скорее, чтобы
умер он без завещания, так как кроме того, что из его состояния двести тысяч идут от нас твоей сестре, а она с таким приданым не засидится, и эти деньги, с
момента ее замужества, пропадут для нас навсегда, сама княгиня по завещанию является очень ограниченною
в своих правах на громадное состояние князя, а я желал бы, чтобы эти права ее были бы обширнее, так как, имею на нее влияние.
— Он назвал себя так… Он повинился мне во всем… Присылка руки было, действительно, дело рук Салтыковой… Прости ей, Господи… Этот Кузьма купил руку
в «скудельне» и надел утаенный от тебя перстень, который твой теперешний жених дал ему для передачи… Затем он подстерег Ананьича и отнял у него руку… Старик, царство ему Небесное — Ананьич
умер за полгода до
момента нашего рассказа — утаил от меня это происшествие, боясь обеспокоить…