Неточные совпадения
Она
знала, что̀ мучало ее мужа. Это было его неверие. Несмотря на то, что, если бы у нее спросили, полагает ли она, что в
будущей жизни он, если не поверит, будет погублен, она бы должна была согласиться, что он будет погублен, — его неверие не делало ее несчастья; и она, признававшая то, что для неверующего не может быть спасения, и любя более всего на свете душу своего мужа, с улыбкой думала
о его неверии и говорила сама себе, что он смешной.
Марья Ивановна приняла письмо дрожащею рукою и, заплакав, упала к ногам императрицы, которая подняла ее и поцеловала. Государыня разговорилась с нею. «
Знаю, что вы не богаты, — сказала она, — но я в долгу перед дочерью капитана Миронова. Не беспокойтесь
о будущем. Я беру на себя устроить ваше состояние».
— Нет, я ничего не
знаю… но положим: я понимаю ваше нежелание говорить
о будущей вашей деятельности; но то, что в вас теперь происходит…
Я не
знаю, виновата ли я или нет, стыдиться ли мне прошедшего, жалеть ли
о нем, надеяться ли на
будущее или отчаиваться…
— Что делали, с кем виделись это время? не проговорились ли опять чего-нибудь
о «грядущей силе», да
о «заре
будущего»,
о «юных надеждах»? Я так и жду каждый день; иногда от страха и тоски не
знаю куда деться!
Вообще, все эти мечты
о будущем, все эти гадания — все это теперь еще как роман, и я, может быть, напрасно записываю; пускай бы оставалось под черепом;
знаю тоже, что этих строк, может быть, никто не прочтет; но если б кто и прочел, то поверил ли бы он, что, может быть, я бы и не вынес ротшильдских миллионов?
Европа создала благородные типы француза, англичанина, немца, но
о будущем своем человеке она еще почти ничего не
знает.
Но если останусь я с ним… и потом
Он тайну
узнает и спросит:
«Зачем не пошла ты за бедным отцом?..» —
И слово укора мне бросит?
О, лучше в могилу мне заживо лечь,
Чем мужа лишить утешенья
И в
будущем сына презренье навлечь…
Нет, нет! не хочу я презренья!..
— Трудно объяснить, только не тех, про какие вы теперь, может быть, думаете, — надежд… ну, одним словом, надежд
будущего и радости
о том, что, может быть, я там не чужой, не иностранец. Мне очень вдруг на родине понравилось. В одно солнечное утро я взял перо и написал к ней письмо; почему к ней — не
знаю. Иногда ведь хочется друга подле; и мне, видно, друга захотелось… — помолчав, прибавил князь.
Не нужно вам говорить, что Оболенский тот же оригинал, начинает уже производить свои штуки. Хозяйство будет на его руках, — а я буду ворчать. Все подробности
будущего устройства нашего, по крайней мере предполагаемого, вы
узнаете от Басаргина. Если я все буду писать, вам не
о чем будет говорить, — между тем вы оба на это мастера. Покамест прощайте. Пойду побегать и кой-куда зайти надобно. Не могу приучить Оболенского к движению.
В сущности, я не особенно забочусь
о будущем, потому что
знаю только одно, что я хочу быть всегда свободной… всегда!..
Покровский не заходил более; и я
знала, что он не придет, и загадывала
о будущем вечере.
Кто
знает, что такое les sentiments d'une mere, тот поймет, как тревожилась Софья Михайловна, думая
о будущем своего ангелочка.
В радости они не
знали, что делать. Вечер был прекрасный. Они отправились куда-то за город, в глушь, и, нарочно отыскав с большим трудом где-то холм, просидели целый вечер на нем, смотрели на заходящее солнце, мечтали
о будущем образе жизни, предполагали ограничиться тесным кругом знакомых, не принимать и не делать пустых визитов.
О горе, слезах, бедствиях он
знал только по слуху, как
знают о какой-нибудь заразе, которая не обнаружилась, но глухо где-то таится в народе. От этого
будущее представлялось ему в радужном свете. Его что-то манило вдаль, но что именно — он не
знал. Там мелькали обольстительные призраки, но он не мог разглядеть их; слышались смешанные звуки — то голос славы, то любви: все это приводило его в сладкий трепет.
Ему было тогда семь лет… Успех этих стихов льстил его самолюбию. Когда у матери случались гости, она всегда уговаривала сына: «Алеша, Алеша, прочитай нам „Скорее,
о птички“. И по окончании декламации гости со вздохом говорили: „Замечательно! удивительно! А ведь, кто
знает, может быть, из него
будущий Пушкин выйдет“.
О господине Ставрогине вся главная речь впереди; но теперь отмечу, ради курьеза, что из всех впечатлений его, за всё время, проведенное им в нашем городе, всего резче отпечаталась в его памяти невзрачная и чуть не подленькая фигурка губернского чиновничишка, ревнивца и семейного грубого деспота, скряги и процентщика, запиравшего остатки от обеда и огарки на ключ, и в то же время яростного сектатора бог
знает какой
будущей «социальной гармонии», упивавшегося по ночам восторгами пред фантастическими картинами
будущей фаланстеры, в ближайшее осуществление которой в России и в нашей губернии он верил как в свое собственное существование.
Поэтому люди, даже искренно расположенные к Редеде, когда
узнали о полученном им от Араби-паши приглашении, и те сомнительно покачивали головами, не ожидая в
будущем ни побед, ни одолений.
— Твоя правда, — сказала барыня. — В этой Америке никто не должен думать
о своем ближнем… Всякий
знает только себя, а другие — хоть пропади в этой жизни и в
будущей… Ну, так вот я зачем пришла: мне сказали, что у тебя тут есть наша девушка. Или, простите, мистер Борк… Не угодно ли вам позвать сюда молодую приезжую леди из наших крестьянок.
Теперь прибавилась еще забота
о мире. Правительства прямо цари, которые разъезжают теперь с министрами, решая по одной своей воле вопросы
о том: в нынешнем или
будущем году начать убийство миллионов; цари эти очень хорошо
знают, что разговоры
о мире не помешают им, когда им вздумается, послать миллионы на бойню. Цари даже с удовольствием слушают эти разговоры, поощряют их и участвуют в них.
«
О, если б помпадуры
знали! если б они могли
знать! — мысленно обращается он к самому себе, — сколь многого бы они не совершали, что без труда могли бы не совершить! И если даже меня, который ничего или почти ничего не совершил, ждет в
будущем возмездие, то что же должно ожидать тех, коих вся жизнь была непрерывным служением мятежу и сквернословию?»
Она просто, ясно, без всякого преувеличения, описала постоянную и горячую любовь Алексея Степаныча, давно известную всему городу (конечно, и Софье Николавне); с родственным участием говорила
о прекрасном характере, доброте и редкой скромности жениха; справедливо и точно рассказала про его настоящее и
будущее состояние; рассказала правду про всё его семейство и не забыла прибавить, что вчера Алексей Степанович получил чрез письмо полное согласие и благословение родителей искать руки достойнейшей и всеми уважаемой Софьи Николавны; что сам он от волнения, ожидания ответа родителей и несказанной любви занемог лихорадкой, но, не имея сил откладывать решение своей судьбы, просил ее, как родственницу и знакомую с Софьей Николавной даму,
узнать: угодно ли, не противно ли будет ей, чтобы Алексей Степаныч сделал формальное предложение Николаю Федоровичу.
Меня вообще в разговорах не стеснялись. Саша и мой репетитор Николай Васильев раз навсегда предупредили меня, чтобы я молчал
о том, что слышу, и что все это мне для
будущего надо
знать. Конечно, я тоже гордо чувствовал себя заговорщиком, хотя мало что понимал. Я как раз пришел к разговору
о Стеньке. Левашов говорил
о нем с таким увлечением, что я сидел, раскрыв рот. Помню...
Когда Евсей служил в полиции, там рассказывали
о шпионах как
о людях, которые всё
знают, всё держат в своих руках, всюду имеют друзей и помощников; они могли бы сразу поймать всех опасных людей, но не делают этого, потому что не хотят лишить себя службы на
будущее время. Вступая в охрану, каждый из них даёт клятву никого не жалеть, ни мать, ни отца, ни брата, и ни слова не говорить друг другу
о тайном деле, которому они поклялись служить всю жизнь.
— Я не
знаю, что мне написать
о твоей свадьбе? Ведь, кажется, на
будущей неделе?..
— Вы так часто говорили
о самопожертвовании, — перебила она, — но
знаете ли, если б вы сказали мне сегодня, сейчас: «Я тебя люблю, но я жениться не могу, я не отвечаю за
будущее, дай мне руку и ступай за мной», —
знаете ли, что я бы пошла за вами,
знаете ли, что я на все решилась? Но, верно, от слова до дела еще далеко, и вы теперь струсили точно так же, как струсили третьего дня за обедом перед Волынцевым!
В строгом смысле человек с десять, разумеется в том числе и я, не стоили этого назначения по неимению достаточных знаний и по молодости; не говорю уже
о том, что никто не
знал по-латыни и весьма немногие
знали немецкий язык, а с
будущей осени надобно было слушать некоторые лекции на латинском и немецком языках.
— Ольга не считала свою любовь преступлением; она
знала, хотя всячески старалась усыпить эту мысль,
знала, что близок ужасный, кровавый день… и… небо должно было заплатить ей за
будущее — в настоящем; она имела сильную душу, которая не заботилась
о неизбежном, и по крайней мере хотела жить — пока жизнь светла; как она благодарила судьбу за то, что брат ее был далеко; один взор этого непонятного, грозного существа оледенил бы все ее блаженство; — где взял он эту власть?..
— Мне угодно только одно — предостеречь вас, Михаил Саввич. Вы — человек молодой, у вас впереди
будущее, надо вести себя очень, очень осторожно, вы же так манкируете, ох, как манкируете! Вы ходите в вышитой сорочке, постоянно на улице с какими-то книгами, а теперь вот еще велосипед.
О том, что вы и ваша сестрица катаетесь на велосипеде,
узнает директор, потом дойдет до попечителя… Что же хорошего?
Можно ли ожидать в
будущем лучшего лета — не
знаю, потому что в Петербурге вообще имеют смутное понятие
о благорастворении воздухов.
Одним словом, я мечтал, мечтал без конца, мечтал обо всем:
о прошлом, настоящем и
будущем, мечтал смело, в сладкой уверенности, что никто
о моих мечтах не
узнает и, следовательно, никто меня не подкузьмит.
О будущем говорили редко и неохотно. Зачем шли на войну —
знали смутно, несмотря на то, что целые полгода простояли недалеко от Кишинева, готовые к походу; в это время можно было бы объяснить людям значение готовящейся войны, но, должно быть, это не считалось нужным. Помню, раз спросил меня солдат...
Цветаева(улыбаясь Поле). Запела коноплянка… Ты
знаешь, Таня, я не сантиментальна… но когда подумаю
о будущем…
о людях в
будущем,
о жизни — мне делается как-то сладко-грустно… Как будто в сердце у меня сияет осенний, бодрый день…
Знаешь — бывают такие дни осенью: в ясном небе — спокойное солнце, воздух — глубокий, прозрачный, вдали всё так отчетливо… свежо, но не холодно, тепло, а не жарко…
— Ax, Веретьев, — начала Маша, — вы
знаете, я не умею говорить. Вы мне рассказали об этой Лауре. Но ведь она женщина… Женщине простительно не думать
о будущем.
Но я думала теперь
о нем совсем не так, как в ту ночь, когда в первый раз
узнала, что люблю его, я думала
о нем — как
о себе, невольно присоединяя его к каждой мысли
о своем
будущем.
Невеста, как мы и прежде еще
знали, его обожала; Пашет и Анет остались весьма довольными его любезностью и вниманием; даже сама Катерина Архиповна начала его понимать в другом смысле; из предыдущей сцены она убедилась, что
будущий зять очень любит Мари, потому что он не только сам не спросил
о приданом, но и ей не дал договорить об этом предмете.
Жорж туда не явился: разумеется, он не получил аттестата, но
о будущем он не заботился, и уверил мать, что экзамен отложен еще на три недели, и что он всё
знает.
Борис. Никто не
знает. Я не думаю
о будущем. Настоящее так хорошо. И ты можешь сделать его лучше.
Граф. Ну, это вы совершенно напрасно трудились; потому что ваш предшественник так превосходно
знал этот порядок, так добросовестно вел его, что вам за прошедшее время можно быть вполне покойному и заботиться
о том, чтобы на
будущее время порядок этот шел так же исправно, как шел он при Владимире Иваныче.
Гнедой, ящерица и улитка этого не
знали, но насекомые имели кое-какое понятие. И все немного помолчали, потому что никто не умел сказать ничего путного
о будущей жизни.
Не дано
знать этого человеку для того, чтобы он душевные силы свои напрягал не на заботу
о положении своей отдельной души в воображаемом другом,
будущем мире, а только на достижение в этом мире, сейчас, вполне определенного и ничем не нарушаемого блага соединения со всеми живыми существами и с богом.
Надо не думать
о будущем, а только в настоящем стараться делать жизнь радостной для себя и других. «Завтрашний день печется сам
о себе». Это великая правда. Тем-то и хороша жизнь, что никак не
знаешь, что нужно для
будущего. Одно наверное нужно и годится всегда — в настоящую минуту любовь к людям.
«Не заботьтесь и не хлопочите, не говорите, что надо подумать
о том, что будем есть и чем оденемся. Это всем людям нужно, и бог
знает эту нужду вашу. Так и не заботьтесь
о будущем. Живите настоящим днем. Заботьтесь
о том, чтобы быть в воле отца. Желайте того, что одно важно, а остальное всё само прийдет. Старайтесь только быть в воле отца. Так и не заботьтесь
о будущем. Когда прийдет
будущее, тогда будет и забота».
Мы всегда в неведении
о телесной жизни, потому что телесная жизнь вся происходит во времени, а мы не можем
знать будущего. В области же духовной для нас нет неведомого, потому что для духовной жизни нет
будущего. И потому неизвестность нашей жизни уменьшается в той мере, в которой жизнь наша переходит от телесной к духовной, в той мере, в которой мы живем настоящим.
Смерть неизбежна для всего рожденного так же, как и рождение неизбежно для всего смертного. Поэтому не должно сетовать на то, что неизбежно. Прежнее состояние существ неизвестно, среднее состояние очевидно,
будущее состояние не может быть познано, —
о чем же заботиться и беспокоиться? Некоторые люди смотрят на душу, как на чудо, а другие говорят и слушают про нее с удивлением, но никто ничего не
знает про нее.
Для того, чтобы жить доброй жизнью, нет надобности
знать о том, откуда ты явился и что будет на том свете. Думай только
о том, чего хочет не твое тело, а твоя душа, и тебе не нужно будет
знать ни
о том, откуда ты явился, ни
о том, что будет после смерти. Не нужно будет
знать этого потому, что ты будешь испытывать то полное благо, для которого не существуют вопросы ни
о прошедшем, ни
о будущем.
— Благодару!.. благодару! — напирал он на советника с своим польским акцентом. — Особливо за то, что не забыли замолвить словечко
о награждении за труды службы и усердие. Это,
знаете, и генералу должно понравиться. Прекрасная речь! Высокая речь!.. И чувство, и стиль, и мысль, и все эдакое!.. Вы, пожалуйста, дайте мне ее списать для себя: в назидание
будущим детям, потомкам моим оставлю!.. Благодару! благодару вам!
Любы Конопацкой мне больше не удалось видеть. Они были все на даче. Накануне нашего отъезда мама заказала в церкви Петра и Павла напутственный молебен. И горячо молилась, все время стоя на коленях, устремив на образ светившиеся внутренним светом, полные слез глаза, крепко вжимая пальцы в лоб, грудь и плечи. Я
знал,
о чем так горячо молилась мама, отчего так волновался все время папа: как бы я в Петербурге не подпал под влияние нигилистов-революционеров и не испортил себе
будущего.
Сколько бы ни уверяли людей суеверия религиозные и научные
о таком
будущем золотом веке, в котором всего всем будет довольно, разумный человек видит и
знает, что закон его временного и пространственного существования есть борьба всех против каждого, каждого против каждого и против всех.
— Вы
знаете, Таисия, что я верю в наследственность — и мне очень, очень приятно, что у вас такая маман. Сейчас вы еще очень молоды, вы еще не сложились ни физически, ни морально, но в
будущем вы, несомненно, станете похожи… Что это? Но, Таисия,
о чем вы плачете?