Неточные совпадения
Может быть, Илюша уж давно замечает и понимает, что говорят и делают при нем: как батюшка его, в плисовых панталонах, в коричневой суконной ваточной куртке, день-деньской только и
знает, что ходит из угла в угол, заложив руки назад, нюхает табак и сморкается, а матушка переходит
от кофе к чаю,
от чая к обеду; что
родитель и не вздумает никогда поверить, сколько копен скошено или сжато, и взыскать за упущение, а подай-ко ему не скоро носовой платок, он накричит о беспорядках и поставит вверх дном весь дом.
— Тебе «кажется», а она, стало быть, достоверно
знает, что говорит.
Родителей следует почитать. Чти отца своего и матерь, сказано в заповеди. Ной-то выпивши нагой лежал, и все-таки, как Хам над ним посмеялся, так Бог проклял его. И пошел
от него хамов род. Которые люди
от Сима и Иафета пошли, те в почете, а которые
от Хама, те в пренебрежении. Вот ты и мотай себе на ус. Ну, а вы как учитесь? — обращается он к нам.
Дело в том, что Петр Ильич пьянствует, тиранит жену, бросает ее, заводит любовницу, а когда она,
узнав об этом обстоятельстве, хочет уйти
от него к своим
родителям, общий суд добрых стариков признает ее же виновною…
— А ты откуда
узнал, что он два с половиной миллиона чистого капиталу оставил? — перебил черномазый, не удостоивая и в этот раз взглянуть на чиновника. — Ишь ведь! (мигнул он на него князю) и что только им
от этого толку, что они прихвостнями тотчас же лезут? А это правда, что вот
родитель мой помер, а я из Пскова через месяц чуть не без сапог домой еду. Ни брат подлец, ни мать ни денег, ни уведомления, — ничего не прислали! Как собаке! В горячке в Пскове весь месяц пролежал.
— А скоро, видно, три… Гляди, уж господа теперь чай пьют. А ты, друг, заедем наперво ко мне, а
от меня…
Знаешь, я тебя провожу. Боишься родителя-то?
От него я
узнал, что все гости и родные на другой же день моей болезни разъехались; одна только добрейшая моя крестная мать, Аксинья Степановна, видя в мучительной тревоге и страхе моих
родителей, осталась в Багрове, чтоб при случае в чем-нибудь помочь им, тогда как ее собственные дети, оставшиеся дома, были не очень здоровы.
Знайте, мой поэт, что законы ограждают семейное спокойствие, они гарантируют отца в повиновении сына и что те, которые отвлекают детей
от священных обязанностей к их
родителям, законами не поощряются.
Уверяли, наконец, что между любовниками уже было условлено обвенчаться, в пятнадцати верстах
от Васильевского, в селе Григорьеве, по-видимому тихонько
от родителей Наташи, но которые, однако же,
знали все до малейшей подробности и руководили дочь гнусными своими советами.
— Много денег, сам
знаю, что много! Ради
родителей вызволить барина хотел, как еще маленьким человеком будучи, ласку
от них видел!
Варвара Тебенькова, дочь моего хозяина, точно ушла
от родителя своего в скиты, где и жила в той же самой Магдалининой обители, но про беременность ее ничего не
знаю.
— Да ведь она года три тому назад, — начал уж шепотом рассказывать ополченец, — убегала
от него с офицером одним, так он,
знаете, никому ни единым словом не промолвился о том и всем говорил, что она уехала к
родителям своим.
— Но кто ж его
знает, полно, есть ли еще этот Суздаль-монастырь, и в самом ли деле он для того существует, чтоб освобождать огорченных
родителей от лицезрения строптивых детей?
—
Знаешь ты, — спросил он Матвея, — что её отца
от семьи продали? Продали мужа, а жену с дочерью оставили себе. Хороший мужик был, слышь, родитель-то у ней, — за строптивость его на Урал угнали железо добывать. Напоследях, перед самой волей, сильно баре обозлились, множество народа извели!
Она просто, ясно, без всякого преувеличения, описала постоянную и горячую любовь Алексея Степаныча, давно известную всему городу (конечно, и Софье Николавне); с родственным участием говорила о прекрасном характере, доброте и редкой скромности жениха; справедливо и точно рассказала про его настоящее и будущее состояние; рассказала правду про всё его семейство и не забыла прибавить, что вчера Алексей Степанович получил чрез письмо полное согласие и благословение
родителей искать руки достойнейшей и всеми уважаемой Софьи Николавны; что сам он
от волнения, ожидания ответа
родителей и несказанной любви занемог лихорадкой, но, не имея сил откладывать решение своей судьбы, просил ее, как родственницу и знакомую с Софьей Николавной даму,
узнать: угодно ли, не противно ли будет ей, чтобы Алексей Степаныч сделал формальное предложение Николаю Федоровичу.
Ежов
знал все: он рассказывал в училище, что у прокурора родила горничная, а прокуророва жена облила за это мужа горячим кофе; он мог сказать, когда и где лучше ловить ершей, умел делать западни и клетки для птиц; подробно сообщал, отчего и как повесился солдат в казарме, на чердаке,
от кого из
родителей учеников учитель получил сегодня подарок и какой именно подарок.
— Упадышевский отгадал, что Николай Иваныч на него прогневается; он сейчас
узнал все отступления
от устава гимназии, которые сделал для меня и для моей матери исправлявший его должность надзиратель, то есть: несвоевременное свидание с
родителями, тогда как для того были назначены известные дни и часы, беззаконные отпуски домой и особенно отпуски на ночь.
Кажется,
от этих именно сдерживающих рассуждений меня стало сильно и томительно манить в деревню, и восторг мой не
знал пределов, когда
родители мои купили небольшое именьице в Кромском уезде. Тем же летом мы переехали из большого городского дома в очень уютный, но маленький деревенский дом с балконом, под соломенною крышею. Лес в Кромском уезде и тогда был дорог и редок. Это местность степная и хлебородная, и притом она хорошо орошена маленькими, но чистыми речками.
Шерамур такой же «мизантроп, развлекающий свою фантазию», как его
родитель и графиня; только он, разумеется, их без сравнения сердечнее; но это взято им не
от них, а принесено оттуда, откуда дух дышит — приходит и уходит, но никто его не
узнаёт.
— Ну-с, а я был той девице, Раисе Павловне, нареченный жених.
Родители наши приятели были, мы почти что и выросли вместе, и задумали отцы между собою так, чтобы непременно меня на ней женить. И мы, с своей стороны, имели друг к другу чувствительное расположение. Сначала-то,
знаете, дружба, играем, бывало, вместе, а потом уж и серьезно.
От родителей препятствия не видели и имели постоянно друг с дружкой обращение.
Я родился
от честных и благородных
родителей в селе Горюхине 1801 года апреля 1 числа и первоначальное образование получил
от нашего дьячка. Сему-то почтенному мужу обязан я впоследствии развившейся во мне охотою к чтению и вообще к занятиям литературным. Успехи мои хотя были медленны, но благонадежны, ибо на десят<ом> году отроду я
знал уже почти всё то, что поныне осталось у меня в памяти,
от природы слабой и которую по причине столь же слабого здоровья не дозволяли мне излишне отягощать.
Пётр (пьянея
от возбуждения). Отец, я так думаю! Разве дети для того, чтобы стыдиться своих отцов? Разве они для того, чтобы оправдывать и защищать всё, что сделано их
родителями? Мы хотим
знать, что вы делаете, мы должны понимать это, на нас ложатся ваши ошибки!
Родителей он не
знал;
от товарищей за свой странный, нелюдимый характер терпел он бесчеловечность и грубость, отчего сделался действительно нелюдим и угрюм и мало-помалу ударился в исключительность.
Бородкин. Я, истинно, Селиверст Потапыч, благодарю бога! Как остался я после
родителя семнадцати лет, всякое притеснение терпел
от родных, и теперича, который капитал
от тятеньки остался, я даже мог решиться всего капиталу: все это я перенес равнодушно, и когда я пришел в возраст, как должно — не токма чтобы я промотал, или там как прожил, а сами
знаете, имею, может быть, вдвое-с, живу сам по себе, своим умом, и никому уважать не намерен.
Узнав от меня, что я сын
родителей, с которыми они некогда жили в дружбе, что я тот самый хворенький Сережа, которого они оставили двухлетним умирающим дитятей, хозяева приняли меня, по-своему, с радушием и ласкою.
Тут я также
узнал, что Рубановские испытали ужасную потерю: менее года, как они лишились старшей дочери, необыкновенной красавицы и умницы, которая была идолом своего семейства, как выражалась одна наша общая знакомая; она же рассказала нам, что
родители перенесли эту потерю с необыкновенной твердостью, особенно отец, который, не выронив ни одной слезинки, с каким-то торжественным весельем хоронил свою любимицу, тогда как все присутствующие надрывались
от слез.
Иван Петрович все это
знал, всему помогал, переносил вести
от дочери к
родителям,
от родителей к дочери и пр.
Вязовнин, как человек хотя сам не богатый, но происходивший
от богатых
родителей, получил хорошее воспитание, учился в университете,
знал разные языки, любил заниматься чтением книг и вообще мог считаться человеком образованным.
—
Знаю я это, сызмалу
родители тому научили, — молвил Алексей, — а все же грозен и страшен Патап Максимыч мне… Скажу по тайне, Пантелей Прохорыч, ведь я тебя как родного люблю,
знаю — худого мне
от тебя не будет…
— Молви, лебедка, матери: пущай, мол, тятька-то на нову токарню денег у меня перехватит. Для тебя, моя разлапушка, рад я радехонек жизнью решиться, не то чтобы деньгами твоему
родителю помочь… Деньги что?.. Плевое дело; а мне как вам не пособить?.. Поговори матери-то, Паранюшка… И сам бы снес я, сколько надо, Трифону Михайлычу, да
знаешь, что меня он не жалует… Молви, а ты молви матери-то, она у вас добрая, я
от всего своего усердия.
— Что ты, сударыня?.. — с ужасом почти вскликнула Анисья Терентьевна. — Как сметь старый завет преставлять!.. Спокон веку водится, что кашу да полтину мастерицам
родители посылали…
От сторонних книжных дач не положено брать. Опять же надо ведь мальчонке-то по улице кашу в плате нести — все бы видели да
знали, что за новую книгу садится. Вот, мать моя, принялась ты за наше мастерство, учишь Дунюшку, а старых-то порядков по ученью и не ведаешь!.. Ладно ли так? А?
Называла по именам дома богатых раскольников, где
от того либо другого рода воспитания вышли дочери такие, что не приведи Господи: одни Бога забыли, стали пристрастны к нововводным обычаям, грубы и непочтительны к
родителям, покинули стыд и совесть, ударились в такие дела, что нелеть и глаголати… другие, что у мастериц обучались, все, сколько ни
знала их Макрина, одна другой глупее вышли, все как есть дуры дурами — ни встать, ни сесть не умеют, а чтоб с хорошими людьми беседу вести, про то и думать нечего.
«Меня постоянно держали в неизвестности о том, кто были мои
родители, — говорила она перед смертию князю Голицыну, — да и сама я мало заботилась о том, чтоб
узнать, чья я дочь, потому что не ожидала
от того никакой себе пользы».
— Ну, ладно! Только смотри, Петька: я себя не продаю ни за какие благостыни… Будь что будет — не пропаду. Но смотри, ежели отец придет в разорение и мне нечем будет кормить его и старуху мать и ты или твои
родители на попятный двор пойдете, открещиваться станете — мол,
знать не
знаем, — ты
от меня не уйдешь живой!
Если
родители его в нужде, он
узнает от них, что цель жизни — приобретение побольше хлеба и денег и как можно меньше работы, для того, чтобы животной личности было как можно лучше. Если он родился в роскоши, он
узнает, что цель жизни — богатство и почести, чтобы как можно приятнее и веселее проводить время.
Мария
знала Августина…Она многое слышала о нем
от родителей…Она
знала его как ревностнейшего истребителя ведьм и как автора одной ученой книги.
Лекция длилась с полчаса. Потом отец Василий, прервав чтение, живо заинтересовался своей маленькой аудиторией. Он расспрашивал каждого из нас о семье, о частной жизни. Чем-то теплым, родственным и товарищеским повеяло
от него. Услышав, что моя соседка справа, Ольга, была вместе со мною в институте, он захотел
узнать, как нас там учили по Закону Божьему. Покойного отца Александры Орловой, известного литератора, он, оказывается,
знал раньше.
Знал и
родителей Денисова в Казани.
Колоссальное богатство князя, доставшееся ему
от отца, — они не
знали, какие метаморфозы оно претерпело в руках искусного Гиршфельда, — одно могло заслонить недостатки жениха и придать ему даже небывалые достоинства в глазах сиятельных
родителей невесты.
Летом жизнь несколько оживлялась. Приезжал гостить, как мы
знали, сын Ивана Осиповича Лысенко — Ося. Наведывался и сам Иван Осипович. Наконец, неукоснительно каждое лето наезжал брат Вассы Семеновны — Сергей Семенович. Последнему сестра, несмотря на его протесты, давала всегда подробный и ясный отчет по управлению соседним, доставшимся ему
от родителей имением. Так было первые годы после ее вдовства, но затем все это круто изменилось.
Разнесенский. Когда она
узнала это, добрая, великодушная дочь не хотела вести
родителя своего на позорище света: она скрыла преступление в глубине души своей. Между тем, две вышереченные особы, которые ожидали
от нее спасения, не получивши его, извергли на нее поток оскорблений, и прочее, и прочее.
Они уже
знали от Василия, что молодой барин переезжает из дома
родителя, но причина такого внезапного переезда была для них неведома, и они положительно недоумевали.
Хватит ли у нее сил противостоять этой просьбе горячо любимого человека и настоянию
родителей, конечно, сторонников молодого Зарудина, считающих его хорошей партией для их дочери, а потому, естественно, пожелающих
узнать лично
от нее причины странного отказа человеку, которому она так явно на их глазах и так долго симпатизировала?
— Ну, нет… Надо еще
узнать ответ
от твоих
родителей… Мы поедем в Москву… После первого письма ты напишешь второе, где скажешь, чтобы они прислали ответ до востребования.
— Нет, — покачала головой молодая девушка, — мне осталось только умереть… Он меня не любит… Я в том убедилась… К
родителям я не вернусь… Ему я не нужна… Он не
знает, как
от меня отделаться… Я сама вижу…
— Да, ваша правда, — продолжала графиня. — До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, — говорила графиня, повторяя заблуждение многих
родителей, полагающих, что у детей их нет тайн
от них. — Я
знаю, что я всегда буду первою confidente [советницей] моих дочерей, и что Николинька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.