Неточные совпадения
В ту же ночь в бригадировом доме случился пожар, который, к счастию, успели потушить в самом начале. Сгорел только архив, в котором временно откармливалась к праздникам свинья. Натурально, возникло подозрение в поджоге, и пало оно не на кого другого, а на Митьку.
Узнали, что Митька напоил на съезжей сторожей и ночью отлучился неведомо куда. Преступника изловили и стали допрашивать с пристрастием, но он, как отъявленный
вор и злодей, от всего отпирался.
— Да и приказчик —
вор такой же, как и ты! — выкрикивала ничтожность так, что было на деревне слышно. — Вы оба пиющие, губители господского, бездонные бочки! Ты думаешь, барин не
знает вас? Ведь он здесь, ведь он вас слышит.
Вор ворует, зато уж он про себя и
знает, что он подлец; а вот я слышал про одного благородного человека, что почту разбил; так кто его
знает, может, он и в самом деле думал, что порядочное дело сделал!
— Да разве вероятно, чтоб он мог украсть, ограбить? Чтоб он мог об этом только помыслить? — вскричала Дуня и вскочила со стула. — Ведь вы его
знаете, видели? Разве он может быть
вором?
— Впрочем — дело не мое. Я, так сказать, из патриотизма.
Знаете, например: свой
вор — это понятно, а, например, поляк или грек — это уж обидно. Каждый должен у своих воровать.
— Да я… не
знаю! — сказал Дронов, втискивая себя в кресло, и заговорил несколько спокойней, вдумчивее: — Может — я не радуюсь, а боюсь.
Знаешь, человек я пьяный и вообще ни к черту не годный, и все-таки — не глуп. Это, брат, очень обидно — не дурак, а никуда не годен. Да. Так вот,
знаешь, вижу я всяких людей, одни делают политику, другие — подлости,
воров развелось до того много, что придут немцы, а им грабить нечего! Немцев — не жаль, им так и надо, им в наказание — Наполеонов счастье. А Россию — жалко.
— Может быть, конечно, что это у нас от всесильной тоски по справедливости, ведь,
знаете, даже
воры о справедливости мечтают, да и все вообще в тоске по какой-нибудь другой жизни, отчего у нас и пьянство и распутство. Однако же, уверяю вас, Варвара Кирилловна, многие притворяются, сукиновы дети! Ведь я же
знаю. Например — преступники…
Третьего дня, за обедом, я не
знал, куда смотреть, хоть под стол залезть, когда началось терзание репутаций отсутствующих: «Тот глуп, этот низок, другой
вор, третий смешон» — настоящая травля!
Райский подождал в тени забора, пока тот перескочил совсем. Он колебался, на что ему решиться, потому что не
знал,
вор ли это или обожатель Ульяны Андреевны, какой-нибудь m-r Шарль, — и потому боялся поднять тревогу.
Он крался, как
вор, ощупью, проклиная каждый хрустнувший сухой прут под ногой, не чувствуя ударов ветвей по лицу. Он полз наудачу, не
зная места свиданий. От волнения он садился на землю и переводил дух.
Главное, я тогда еще не
знал наверно, что Афердов —
вор; я тогда еще и фамилию его не
знал, так что в ту минуту действительно мог подумать, что я ошибся и что эти три сторублевые не были в числе тех, которые мне сейчас отсчитали.
У Зерщикова я крикнул на всю залу, в совершенном исступлении: «Донесу на всех, рулетка запрещена полицией!» И вот клянусь, что и тут было нечто как бы подобное: меня унизили, обыскали, огласили
вором, убили — «ну так
знайте же все, что вы угадали, я — не только
вор, но я — и доносчик!» Припоминая теперь, я именно так подвожу и объясняю; тогда же было вовсе не до анализа; крикнул я тогда без намерения, даже за секунду не
знал, что так крикну: само крикнулось — уж черта такая в душе была.
Я
знаю, что за этими рулетками случаются иногда
воры, то есть не то что с улицы, а просто из известных игроков.
«Что ж? — пронеслось в уме моем, — оправдаться уж никак нельзя, начать новую жизнь тоже невозможно, а потому — покориться, стать лакеем, собакой, козявкой, доносчиком, настоящим уже доносчиком, а самому потихоньку приготовляться и когда-нибудь — все вдруг взорвать на воздух, все уничтожить, всех, и виноватых и невиноватых, и тут вдруг все
узнают, что это — тот самый, которого назвали
вором… а там уж и убить себя».
— Пожалуйста, без театральных жестов — сделайте одолжение. Я
знаю, что то, что я делаю, — подло, что я — мот, игрок, может быть,
вор… да,
вор, потому что я проигрываю деньги семейства, но я вовсе не хочу надо мной судей. Не хочу и не допускаю. Я — сам себе суд. И к чему двусмысленности? Если он мне хотел высказать, то и говори прямо, а не пророчь сумбур туманный. Но, чтоб сказать это мне, надо право иметь, надо самому быть честным…
— Простите, это несправедливо; всякий
вор знает, что воровство нехорошо и что не надо воровать, что воровство безнравственно, — со спокойной, самоуверенной, всё той же, несколько презрительной улыбкой, которая особенно раздражала Нехлюдова, сказал Игнатий Никифорович.
— Я не
знаю, что это, я говорю, чтò есть, — продолжал Нехлюдов, —
знает, что правительство обкрадывает его;
знает, что мы, землевладельцы, обокрали его уже давно, отняв у него землю, которая должна быть общим достоянием, а потом, когда он с этой краденой земли соберет сучья на топку своей печи, мы его сажаем в тюрьму и хотим уверить его, что он
вор.
Ведь он
знает, что
вор не он, а тот, который украл у него землю, и что всякая restitution [возмещение] того, что у него украдено, есть его обязанность перед своей семьей.
Узнай же, Алексей, что я могу быть низким человеком, со страстями низкими и погибшими, но
вором, карманным
вором, воришкой по передним, Дмитрий Карамазов не может быть никогда.
Ну так
узнай же теперь, что я воришка, я
вор по карманам и по передним!
Но
знайте, что пока я носил, я в то же время каждый день и каждый час мой говорил себе: «Нет, Дмитрий Федорович, ты, может быть, еще и не
вор».
А при аресте, в Мокром, он именно кричал, — я это
знаю, мне передавали, — что считает самым позорным делом всей своей жизни, что, имея средства отдать половину (именно половину!) долга Катерине Ивановне и стать пред ней не
вором, он все-таки не решился отдать и лучше захотел остаться в ее глазах
вором, чем расстаться с деньгами!
Захотел лучше остаться в ее глазах
вором, но не отдал, а самый главный позор был в том, что и вперед
знал, что не отдам!
—
Знаю я вас, — угрюмо возразил лесник, — ваша вся слобода такая —
вор на
воре.
— Не в том смысле я говорил. Я такой обиды не нанесу тебе, чтоб думать, что ты можешь почесть меня за
вора. Свою голову я отдал бы в твои руки без раздумья. Надеюсь, имею право ждать этого и от тебя. Но о чем я думаю, то мне
знать. А ты делай, и только.
Ротшильд не делает нищего-ирландца свидетелем своего лукулловского обеда, он его не посылает наливать двадцати человекам Clos de Vougeot с подразумеваемым замечанием, что если он нальет себе, то его прогонят как
вора. Наконец, ирландец тем уже счастливее комнатного раба, что он не
знает, какие есть мягкие кровати и пахучие вины.
Я
знал уже, что герольдия — нечто вроде прежнего Сен-Джайля в Лондоне — вертеп официально признанных
воров, которых никакая ревизия, никакая реформа изменить не может.
Уж и били его
воры за правду, а он все свое. Почему такая правда жила в ребенке — никто не
знал. Покойный старик грибник объяснял по-своему эту черту своего любимца...
Я
знал, что никакого
вора не было и что мать это
знает.
Я как будто
знал, что
вор — человек, но вместе он представлялся мне и не совсем человеком, а каким-то человекообразным таинственным существом, которое сделает мне зло уже одним своим внезапным появлением.
— Да, для себя… По пословице, и
вор богу молится, только какая это молитва? Будем говорить пряменько, Галактион Михеич: нехорошо. Ведь я
знаю, зачем ты ко мне-то пришел… Сначала я, грешным делом, подумал, что за деньгами, а потом и вижу, что совсем другое.
Когда же прочтешь, то
знаю, что кражи моей наружу не выведешь; ибо не тот один
вор, кто крал, но и тот, кто принимал, — так писано в законе русском.
Но уверяю вас, что я не
вор; украл же, не
знаю как.
— Не хитро
узнать, кто передал!
Вор! Этого еще недоставало.
Вор в нашем семействе, «глава семейства»!
Единственный заводский
вор знал только одну работу: пасти лошадей.
Все время расчета Илюшка лежал связанный посреди кабака, как мертвый. Когда Груздев сделал знак, Морок бросился его развязывать, от усердия к благодетелю у него даже руки дрожали, и узлы он развязывал зубами. Груздев, конечно, отлично
знал единственного заводского
вора и с улыбкой смотрел на его широчайшую спину. Развязанный Илюшка бросился было стремглав в открытую дверь кабака, но здесь попал прямо в лапы к обережному Матюшке Гущину.
Увольнение этого ученика Аракчеева,
вора, взяточника, несмотря на полное невежество, игравшего роль временщика при Николае I, рассматривалось обществом как доказательство отхода Александра II от реакционной политики его отца.] сменен, но, может быть, не
знаете, что это был единственный человек в России, qui a en le suffrage universelle [Буквально: который получил всеобщее признание (франц.).] (то есть, что мнения согласны были на его счет).
— У всякого есть свой царь в голове, говорится по-русски, — заметил Стрепетов. — Ну, а я с вами говорю о тех, у которых свой царь-то в отпуске. Вы ведь их
знаете, а Стрепетов старый солдат, а не сыщик, и ему, кроме плутов и
воров, все верят.
А то отправятся доктор с Араповым гулять ночью и долго бродят бог
знает где, по пустынным улицам, не боясь ни ночных
воров, ни усталости. Арапов все идет тихо и вдруг, ни с того ни с сего, сделает доктору такой вопрос, что тот не
знает, что и ответить, и еще более убеждается, что правленье корректур не составляет главной заботы Арапова.
Ты говоришь:"Поп завидущ; захочу, десять рублей пошлю — он и не такую притчу мне взбодрит!"
Знаю я это. Но вспомни, что ведь ты добродетельный, а Хрисашка
вор и прелюбодей. Если об тебе и за десять копеек поп скажет, что ты ангельского жития ревнитель — он немного солжет, а каково об Хрисашке-то это слышать! Хрисашка, сияющий добродетелями! Хрисашка, аки благопотребный дождь, упояющий ниву, жаждущу, како освежитися! Слыхана ли такая вещь! А разве ты не слыхал?
Это были удостоверения, что мы — больны, что мы не можем явиться на работу. Я крал свою работу у Единого Государства, я —
вор, я — под Машиной Благодетеля. Но это мне — далеко, равнодушно, как в книге… Я взял листок, не колеблясь ни секунды; я — мои глаза, губы, руки — я
знал: так нужно.
Петр же Николаич
узнал об лошадях только то, что была найдена шкура с саврасого мерина, которую Петр Николаич признал зa шкуру Красавчика. И эта безнаказанность
воров еще больше раздражила Петра Николаича. Он не мог теперь без злобы видеть мужиков и говорить про них и где мог старался прижать их.
Иван Миронов сходил к Свентицкому как будто наниматься, а только затем, чтобы высмотреть и
узнать всё. И
узнав всё: что караульщика нет, что лошади в денниках, в конюшне, — подвел
воров и сделал всё дело.
— А
вор, батюшка, говорит: и
знать не
знаю, ведать не ведаю; это, говорит, он сам коровушку-то свел да на меня, мол, брешет-ну! Я ему говорю: Тимофей, мол, Саввич, бога, мол, ты не боишься, когда я коровушку свел? А становой-ет, ваше благородие, заместо того-то, чтобы меня, знашь, слушать, поглядел только на меня да головой словно замотал."Нет, говорит, как посмотрю я на тебя, так точно, что ты корову-то украл!"Вот и сижу с этих пор в остроге. А на что бы я ее украл? Не видал я, что ли, коровы-то!
Меня и на деревне
знали; и не пьяница я был, и не
вор, а вот сделал же такое дело… ну, да уж бог с ним! из сказки слова не выкинешь…
— Разумеется! почем же я мог
знать! — прервал второй
вор.
— Вы пойдете к следователю, — формулировали свое мнение консультанты, обращаясь к первому
вору, — и откажетесь от первого показания; скажите: он не украл у меня, я сам ему деньги на сохранение отдал, а он и не
знал, откуда они ко мне пришли…
— Нет-с, я не буду вам отвечать, — возразил Медиокритский, — потому что я не
знаю, за что именно взят: меня схватили, как
вора какого-нибудь или разбойника; и так как я состою по ведомству земского суда, так желаю иметь депутата, а вам я отвечать не стану. Не угодно ли вам послать за моим начальником господином исправником.
Интересовались ею только самые злополучные люди, справлявшиеся о том, какого числа будет продаваться за долги их обстановка, да еще интересовались собачьи
воры, чтобы
узнать, по какому адресу вести украденную ими собаку, чтоб получить награду от публикующего о том, что у него пропала собака. Эти лица, насколько я
знаю, читали газету, а кто были остальные читатели, если только они были, — неизвестно.