Неточные совпадения
От господина Разумихина, Дмитрия Прокофьича, тоже вчера
много интересных подробностей
узнал.
Он представил себя богатым, живущим где-то в маленькой уютной стране, может быть, в одной из республик Южной Америки или — как доктор Руссель — на островах Гаити. Он
знает столько слов чужого языка, сколько необходимо
знать их для неизбежного общения с туземцами. Нет надобности говорить обо всем и так
много, как это принято в России. У него обширная библиотека, он выписывает наиболее
интересные русские книги и пишет свою книгу.
Но не без зависти и с досадой Клим должен был признать, что Гогин все-таки человек
интересный, он
много читал,
много знает и владеет своими знаниями так же ловко, как ловко носит свой костюм.
После обеда наши уехали на берег чай пить in’s Grune [на лоне природы — нем.]. Я прозевал, но зато из привезенной с английского корабля газеты
узнал много новостей из Европы, особенно
интересных для нас. Дела с Турцией завязались; Англия с Францией продолжают интриговать против нас. Вся Европа в трепетном ожидании…
У него
много интересных приемов, выработанных долголетним опытом: он
знает, где держится зверь, как его обойти, где искать подранка.
Много интересных людей я
узнал.
Странно, что с глазу на глаз мы по целым часам проводили молча с Володей, но достаточно было только присутствия даже молчаливого третьего лица, чтобы между нами завязывались самые
интересные и разнообразные разговоры. Мы чувствовали, что слишком хорошо
знаем друг друга. А слишком
много или слишком мало
знать друг друга одинаково мешает сближению.
Глафире Львовне с первого взгляда понравился молодой человек; на это было
много причин: во-первых, Дмитрий Яковлевич с своими большими голубыми глазами был интересен; во-вторых, Глафира Львовна, кроме мужа, лакеев, кучеров да старика доктора, редко видала мужчин, особенно молодых,
интересных, — а она, как мы после
узнаем, любила, по старой памяти, платонические мечтания; в-третьих, женщины в некоторых летах смотрят на юношу с тем непонятно влекущим чувством, с которым обыкновенно мужчины смотрят на девушек.
— Ну, вот, я ведь
знала, что вы выйдете! Ведь вы получили мое письмо?.. Да, конечно! Я его нарочно послала заказным. Мне хотелось, чтобы встретили меня именно вы… Так
много есть рассказать. Столько нового, какие
интересные встречи… Как хорошо, как хорошо! Ну, а что у вас?.. Об Урманове я уже
знаю… Бедный! Я его не
знала. Кажется, такой красивый, брюнет?.. Но прежде всего, — что у Соколовых?
С тех пор я стал таить все, что слышал от мельника, и зато
узнал так
много интересного, что начал бояться не только ночью, когда все домовые, лешие и кикиморы становятся очень дерзновенны и наглы, но даже стал бояться и днем.
Офицерам после долгой и скучной стоянки в Печелийском заливе и после длинного, только что совершенного перехода, во время которого опять пришлось несколько дней посидеть на консервах, хотелось поскорее побывать в
интересном городе, о котором
много рассказывали в кают-компании и Андрей Николаевич и Степан Ильич, бывшие в нем во время прежних плаваний, познакомиться с новой страной, оригинальной, совсем не похожей на Европу, с американскими нравами, побывать в театре, послушать музыку,
узнать, наконец, что делается на свете, получить весточки из России.
В этот день дальше мы не пошли. Вечером я записывал в свой дневник
много интересного. От удэхейцев я
узнал, что выше есть еще два стойбища, Курнау и Элацзаво, а затем начинается пустынная область. Один из удэхейцев, Ваника Камедичи, ножом на куске бересты начертил мне реку Самаргу со всеми притоками. Когда я впоследствии сличил ее со своими съемками, то был поражен, до какой степени она была верно составлена и как правильно выдержан всюду один и тот же масштаб.
Вечером я пригласил к себе в палатку Чочо и
узнал от него,
много интересного.
Такой режим совсем не говорил о временах запрета, лежавшего на умственной жизни. Напротив! Да и разговоры, к которым я прислушивался у больших, вовсе не запугивали и не отталкивали своим тоном и содержанием.
Много я из них
узнал положительно
интересного. И у всех, кто был поумнее, и в мужчинах и в женщинах, я видел большой интерес к чтению. Формальный запрет, лежавший, например, на журналах «Отечественные записки» и «Современник» у нас в гимназии, не мешал нам читать на стороне и тот и другой журналы.
Ипполитов. Просто, братец, мы попали на остров Калипсин. Какие субретки — что твоя богиня! Сам Ментор твой — и, как ведаешь, переодетая Минерва в образе смертного — едва не потерял рассудок; спасло только сантиментальное путевое впечатление розовыми перстами. (Показывает на щеку.) От нимфы перескочил я опрометью к какой-то дуэнье и от нее
узнал многое для тебя
интересное. Слушай же. Во-первых, Натали, хоть и называет Виталину «maman», не дочь ее.
Еще ребенком у себя в Орловской губернии, откуда покойный митрополит был родом и потому в более тесном смысле был моим «земляком», я слыхал о нем как о человеке доброты бесконечной. Я
знал напасти и гонения, которые он терпел до занятия митрополичьей кафедры, — гонения, которые могли бы дать превосходнейший материал для самой живой и
интересной характеристики
многих лиц и их времени.