Неточные совпадения
Всё это знал Левин, и ему мучительно, больно было смотреть на этот умоляющий, полный надежды взгляд и на эту исхудалую
кисть руки, с трудом поднимающуюся и кладущую крестное знамение на тугообтянутый лоб, на эти выдающиеся плечи и хрипящую пустую грудь, которые
уже не могли вместить в себе той жизни, о которой больной просил.
Было
уже темно, когда вбежала Лидия, а Макаров ввел под
руку Диомидова. Самгину показалось, что все в комнате вздрогнуло и опустился потолок. Диомидов шагал прихрамывая,
кисть его левой
руки была обернута фуражкой Макарова и подвязана обрывком какой-то тряпки к шее. Не своим голосом он говорил, задыхаясь...
Самгин, не вслушиваясь в ее слова, смотрел на ее лицо, — оно не стало менее красивым, но явилось в нем нечто незнакомое и почти жуткое: ослепительно сверкали глаза, дрожали губы, выбрасывая приглушенные слова, и тряслись, побелев,
кисти рук. Это продолжалось несколько секунд. Марина, разняв
руки,
уже улыбалась, хотя губы еще дрожали.
«Так никто не говорил со мной». Мелькнуло в памяти пестрое лицо Дуняши, ее неуловимые глаза, — но нельзя же ставить Дуняшу рядом с этой женщиной! Он чувствовал себя обязанным сказать Марине какие-то особенные, тоже очень искренние слова, но не находил достойных. А она, снова положив локти на стол, опираясь подбородком о тыл красивых
кистей рук, говорила
уже деловито, хотя и мягко...
Вежливо улыбаясь, Самгин молчал и не верил старику, думая, что эти волнения крестьян, вероятно, так же убоги и мало значительны, как памятный грабеж хлебного магазина. А Суслов, натягивая рукава пиджака до
кистей рук, точно подросток, которому костюм
уже короток и неудобен, звенел...
Когда Самгин выбежал на двор, там
уже суетились люди, — дворник Панфил и полицейский тащили тяжелую лестницу, верхом на крыше сидел, около трубы, Безбедов и рубил тес. Он был в одних носках, в черных брюках, в рубашке с накрахмаленной грудью и с незастегнутыми обшлагами; обшлага мешали ему, ерзая по
рукам от
кисти к локтям; он вонзил топор в крышу и, обрывая обшлага, заревел...
Он взвизгивал и точно читал заголовки конспекта, бессвязно выкрикивая их.
Руки его были коротки сравнительно с туловищем, он расталкивал воздух локтями, а
кисти его болтались, как вывихнутые. Кутузов, покуривая, негромко, неохотно и кратко возражал ему. Клим не слышал его и досадовал — очень хотелось знать, что говорит Кутузов. Многогласие всегда несколько притупляло внимание Самгина, и он
уже не столько следил за словами, сколько за игрою физиономий.
Потом повели в конюшню, оседлали лошадей, ездили в манеже и по двору, и Райский ездил. Две дочери, одна черненькая, другая беленькая, еще с красненькими, длинными, не по росту,
кистями рук, как бывает у подрастающих девиц, но
уже затянутые в корсет и бойко говорящие французские фразы, обворожили юношу.
Передали записку третьему: «Пудди, пудди», — твердил тот задумчиво. Отец Аввакум пустился в новые объяснения: старик долго и внимательно слушал, потом вдруг живо замахал
рукой, как будто догадался, в чем дело. «Ну, понял наконец», — обрадовались мы. Старик взял отца Аввакума за рукав и, схватив
кисть, опять написал: «Пудди». «Ну, видно, не хотят дать», — решили мы и больше к ним
уже не приставали.
— Maman, да ведь этак очень странно рассказывать, — заметила Аделаида, которая тем временем поправила свой мольберт, взяла
кисти, палитру и принялась было копировать давно
уже начатый пейзаж с эстампа. Александра и Аглая сели вместе на маленьком диване и, сложа
руки, приготовились слушать разговор. Князь заметил, что на него со всех сторон устремлено особенное внимание.
Такие сюртуки носили еще в тридцатых годах: с широким воротником и длинными
узкими рукавами, наползавшими на
кисти рук.
Это были
руки до такой степени бессильные, лишенные мускулов, что ясно представляли очертания кости, почти одинаково
узкой от
кисти до плеча.
Помню,
уже с первых строк «Демона» Ситанов заглянул в книгу, потом — в лицо мне, положил
кисть на стол и, сунув длинные
руки в колени, закачался улыбаясь. Под ним заскрипел стул.
— Да ему давно бы
уже было нужно отнять
кисть руки».
Ребер
уже тогда отметил про себя главные недостатки и преимущества Арбузова: тяжелый вес и большой рост при страшной мускульной силе
рук и ног, смелость и решительность в приемах, а также пластическую красоту движений, всегда подкупающую симпатии публики, но в то же время сравнительно слабые
кисти рук и шею, короткое дыхание и чрезмерную горячность.
Ребер
уже спускал на Арбузова одного из своих помощников — англичанина Симпсона, второстепенного борца, сырого и неповоротливого, но известного среди атлетов чудовищной силой грифа, то есть
кистей и пальцев
рук.
Назаров уважительно посмотрел на эту
руку, тёмную от загара, с длинными пальцами и
узкой ладонью, потом искоса и мельком взглянул на тяжёлую
кисть своей правой
руки и сжал её в кулак.
Больные два солдата и матрос проснулись и
уже играют в карты. Матрос полулежит на койке, солдаты сидят возле на полу и в самых неудобных позах. У одного солдата правая
рука в повязке и на
кисти наворочена целая шапка, так что карты держит он в правой подмышке или в локтевом сгибе, а ходит левой
рукой. Сильно качает. Нельзя ни встать, ни чаю напиться, ни лекарства принять.
И
уж без всякого участия своей воли, ничего не понимая и не соображая, он сделал полшага к Нюте и взял ее за
руку выше
кисти. В глазах его помутилось и выступили слезы, весь мир обратился в одно большое, мохнатое полотенце, от которого пахло купальней.
На одной из наших батарей, попавшую на позицию, к которой японцы пристрелялись, выбыли из строя все офицеры, начальство принял унтер-офицер, у которого
уже была оторвана
кисть правой
руки — он, кое-как перевязав её рукавом рубахи, левой
рукой работает над орудием, пока не падает мёртвым, сражённый шрапнелью. Тут же на полях Вафангоу выказалась во всём своём блеске доблесть русской женщины — сестра милосердия г-жа Воронова под градом пуль, спокойно сидя на коне, распоряжалась действиями санитаров.
Она встала и медленно приближалась к дочери, с протянутыми
руками, видного роста, в корсете под шелковым капотом с треном, в белой кружевной косынке, покрывавшей и голову. На лицо падала тень, и она смотрела моложаво, с чуть заметными морщинами, со слоем желтой пудры; глаза,
узкие и близорукие, приобрели привычку мигать и щуриться; на лбу лежали кудерьки напудренных волос; зубы она сохранила и щеголяла ими, а всего больше
руками замечательной тонкости и белизны, с дюжиной колец на каждой
кисти.
Сегодня я
уже двигаюсь, и глаза мои желают смотреть, подсматривают красоту облаков, а
рука уже тянется к
кистям, и натянутый холст кажется соблазнительным.
Но
уж тогда он бросил
кисть и палитру и, кинувшись к ней, обнял ее колени и овладел ею так бурно, что она совсем потерялась, закрыла лицо
руками и прошептала не раз, а два раза: — Бога ради, бога ради!